- Бар - это где бутылки стоят? – спросил брат на всякий случай, видимо, не поверив сразу в наличие дома подобного хранилища и дёргая ручку. – А как в него заглянуть? Заперто.
Некоторое время назад к нам в дом забрался бурундук, эдакая полосатая оручая белка. Наш кот Билли, чьё имя с хинди так и переводилось, как кот, так им заинтересовался, что начал гонять по квартире, ибо для него подобная живность была ничто иное, как добыча и еда. Кот-то был полудикий бенгалец. Бурундук забрался как раз за папин шкаф-бар. И в просвете между ним и стеной сидел, перепугано крича, пытаясь своим истерическим воплем напугать нашего Билли. Кот же надеялся достать его лапой, что у него, конечно, не получалось, ибо только лапа и пролезала. Кот тоже орал и просительно смотрел на меня, как бы призывая помочь ему добраться до писклявой еды. Я, конечно, пожалел меньшего зверька. Но, пытаясь отогнать его к окну палкой, сумел слегка отодвинуть шкаф от стены и заметил, что лист фанеры, служащий задней стенкой, прикручен шурупчиками, и один из них выкрутился от времени почти наполовину. А нескольких из них и вовсе не хватало. Уже тогда мне пришла в голову мысль, что если выкрутить остальные, то можно добраться до недр бара. Единственное, что сначала в этом не было ещё нужды. А вот сейчас появилась перспектива проверить моё смелое предположение относительно того, допустимо ли добраться до содержимого бара, не нарушив целостность запоров и, соответственно, не попав под подозрение. Как говорится: «а ручки-то, вот они», ключа-то у нас не нет. Я был осведомлён, где в доме хозяйственная кладовка, в которой находились инструменты: отвёртки, молоток и прочие.
Кстати, про отвертки. С детства запомнилось. Поведаю сейчас для отдыха от основной темы. В те годы, не знаю, как в капиталистическом мире, не бывал. Но точно, что в СССР, что в Индии шурупы были исключительно с плоским пазом, под, соответственно, плоскую отвёртку. Шуруповёрты в быту точно не использовались в наших странах. Пылесосы-то были дефицитом, а обладатели чёрно-белых телевизоров считались людьми, умеющими жить. Я уж не говорю про цветные, если они тогда вообще были изобретены. И вот во время нашего пребывания на Индостане, папа по выписке купил профессиональный журналистский кассетный магнитофон-диктофон фирмы «Филипс». Это был приличного размера «кирпич» под два килограмма весом. Но дело не в его размерах. К нему в комплекте давался набор из двух отверток загадочной формы. Они были крестовые. И все винты-болты в аппарате соответственно. Тогда папа мне и объяснил, что это новое слово в шурупостроении. Западная научная мысль настолько в те времена была прогрессивной, что изобрела новшество в закручивании-выкручивании болтов, более удобное в применении. Это настолько глубоко запало в моё подсознание, что я до сих пор называю крестовые отвёртки филипсовскими. А уже в моё второе пришествие в Индию в начале двадцать первого века, я узнал полную историю и причину изобретения и применения этих отверток. А также, почему они до недавнего времени не применялись в Индии и были негласно запрещены к ввозу в промышленных объёмах. Исходя из этого самым хорошим подарком для местных умельцев был привезённый из России набор крестовых отвёрток китайского производства, которых у нас появилось изобилие. Я их оптом скупал в магазине «Фикспрайс». Недорого, а людям индийской национальности большая радость. А не пользовали подобные шурупы в такой перенаселённой стране, исходя из понимания того, что они будут являться соблазном применить шуруповёрт и механизировать процесс их закручивания. Один мудрый человек объяснил: в Индии с её населением очень много людей, живущих подённым, неквалифицированным заработком, которых неплохо было бы обеспечить хоть какой-нибудь работой и возможностью получить за это пусть гроши, которых хватит на чапати (лепёшка) и рис с далом (чечевица). И если у меня нужда прикрутить чего-либо шурупами, а они лишь под отвёртку с плоской прорезью, то я найму несколько человек, раздам им отвертки, и они за этот набор еды будут мне крутить эти шурупы целый день, но отработают свою пищу насущную и будут сегодня сыты. А если у меня есть крестовые шурупы, то я найму к ним специально обученного продвинутого чела с шуруповёртом, и он мне за полчаса всё это прикрутит за те же деньги. Съест много риса с далом, а те останутся голодными. Разве это справедливо? Сейчас Индия чуть ли не третья экономика мира, в ней наравне с плоскими отвёртками уживаются и филипсовские, однако наборы отверток всё равно являются прекрасным подарком, потому что страна весьма консервативна. В столицах, может, и перешли на шуруповерты, а в Гоа, например, так и крутят плоскими. Но это другая история, о ней позже.
Так вот, по моему наущению мы с братом взяли по отвертке. Отодвинули шкафчик на девяносто градусов. Времени у нас было вагон, ибо родители с сестрой должны были появиться только к вечеру. Шурупов в заднем полике насчитывалось немного, так как фанера имела приличную толщину и держалась неплохо на небольшом их количестве. Они были довольно большими и выкручивались оперативно. За несколько минут мы сняли фанеру вместе с приклеенным к ней изнутри зеркалом и нашему вниманию представилась сказочная коллекция разнообразных горячительных напитков. Часть из которых были весьма дорогими. Замечу, что в тот момент я был, естественно, девственником в отношении алкоголя. Уж не знаю, как мой брат, старше меня на пять лет по возрасту и имеющий опыт жизни без присмотра родителей в интернате (хоть тот и был весьма блатным, но всё же интернатом), а тут старожилом и хозяином положения был я. Наряду с бутылками, в шкафу стояло ведёрко из серебра, которое служило для подачи шампанского во льду. Чтобы папа не обнаружил недостачу ценной жидкости в бутылках, ещё во время разработки всей операции, я задумал воспользоваться этим ведром с целью отлить в него понемножку из каждой. И попробовать, в чём же суть радости процесса пития и смакования сих божественных даров, которую замечал у взрослых. Отпивать по глоточку из каждой мне представилось неразумным, так как на третьем-четвертом глотке вкус предыдущих будет смикширован и потеряет яркость восприятия. К тому же это будет уж совсем не интеллигентно. Мы так и сделали. Буквально по бульке отлили всё, что нашли и получилось весьма немало. А учитывая наш возраст…, короче, вкус был отвратительный, состояние (не знаю, как у брата, он всё-таки был поумнее на пять лет, поэтому и глотнул меньше) жуткое. Что было потом и в течение скольких часов, я не помнил. Вспоминаю лишь, что меня трясёт брат, на улице уже темно (в тропиках рано темнеет), голова болит, тошнит и всё кружится перед глазами.
- Родители приехали они сейчас придут, - сказал он мне. – Садись за свой стол, бери книгу и читай её.
Читать я не то, чтобы не любил, но делать это по своей воле в детстве как-то нетипично. Однако другого выхода не было, я только напился воды, задавив сушняк и опустошив целый графин. Потом уселся за секретер, раскрыв книгу. Мутило страшно, в глазах всё расплывалось и казалось, что временами я отключался. В квартиру зашли старшие, я собрался и даже что-то приветственное произнёс, как бы не отрываясь от чтива.
- О, они тут читают, – сказал отец, подходя сзади. – Что за книга? Интересная?
Я, стараясь не дышать, молча закрыл книжку, показывая обложку. И только тут заметил, что она лежит кверху ногами. Я быстро перевернул книгу и раскрыл её обратно, на той странице, как было. На меня смотрела картинка охоты на акулу со старинного парусного корабля. Тот самый рассказ Толстого, который я выучил чуть ли не наизусть. Папа ещё некоторое время молча постоял сзади и отошел, ничего так и не сказав. «Кажется, пронесло», - подумал я. И тут же сообразил: а как же бар с открученной задней стенкой? Всё стояло на местах. Никаких следов нашего преступления обнаружено не было. Потом брат рассказал, что он довольно быстро пришел в себя. Попробовал привести в чувства и меня, но из этого ничего не вышло. Далее он всё поставил на места, помыл, прикрутил и придвинул. И вроде бы наше преступление прошло незамеченным. Вот такой опыт приобщения к этой отраве был у меня. Напомню, всё происходило летом, когда я только закончил первый класс. Потом, через много-много лет, в разговоре с отцом мы случайно коснулись воспоминаний о нашем пребывании в Индии. Я вспомнил этот эпизод и рассказал, как всё было на самом деле. Папа рассмеялся и добавил несколько деталей к моим воспоминаниям. Оказывается, он всё тогда понял по странности поведения и аромату, исходящему от нас с братом. И педагогично промолчал. Только до сих пор не мог понять, где мы взяли бухло? Для него стала сюрпризом наша сообразительность. Какой вывод можно сделать из этой истории? Родители, как можно дольше оберегайте детей от алкоголя! Хотя сейчас молодёжь скорее всего пошла другая, им смартфон дал в руки… и сам свободен…
К сентябрю брат уехал, а сестра осталась. Родители решили, что ей будет гораздо полезнее провести год в Индии и набраться впечатлений. Всё равно армия не светит, а только, на худой конец, замужество. Стало немного грустнее. С ней подобных афер учинить было уже (а может, ещё) невозможно. Она была правильная девочка и через год ей исполнялось шестнадцать лет.
Когда мы только приехали в Дели, я ещё не был школьником по возрасту. Тогда меня определили в посольский детский сад. Туда нас отвозил один из бусиков, имевшихся в гараже корпункта АПН, то есть нашего журналистского посёлка. В распоряжении были зелёного цвета рафик и красный фольксваген с открывающейся крышей. Последний я не любил, а предпочитал советский микроавтобус. Хотя все взрослые были от немца без ума. Во-первых, открывающаяся крыша - это в тропиках плюс, во-вторых, немецкий автомобиль - это лучше советского, а в третьих, он был дизельный. В чём заключалось последнее преимущество - я не знал, но верил на слово, что это хорошо. Однако с большим кайфом ездил на рафике. Тут была одна штука, толк в которой понимал только я. В задней части автобуса на полу находился небольшой лючок. Нужен он был, как я догадывался, для слива воды при мытье салона. Но только я придумал, как обратить в развлечение такое приспособление. Я набирал с собой несколько газет и на ходу, аккуратно просовывая их в лючок, отпускал. Если скорость и ветерок были достаточными, то газета, распрямляясь, иной раз шлёпалась на лобовое стекло сзади идущего автомобиля. Что вызывало панику у его водителя, и тот резко тормозил. Самый интересный эффект достигался на трассе. Там и скорости были высокие, и газеты летали забавнее. В общем, я приходил от этого в жуткий восторг и получал огромное удовольствие. Мне представлялось, будто я миномётчик или стрелок из пращи, а может, лука. Но, скорее всего, ещё какого-то фантастического оружия, пока мало известного на Земле. Я тщательно рассчитывал траекторию полёта газеты с учётом порывов ветра, расстоянием до объекта и прочими премудростями. Иногда я заранее немного мочил газету. Как говорится, для большей лучшести. Иногда брал с собой воду и делал это по мере надобности в машине. Что могло быть прекраснее, если удачно выпущенная газета цеплялась за дворники и долгое время держалась на лобовом стекле заднего авто, пока её не сдувало? А если это приводило к торможению его? И мне казалось, будто мы уходили от преследования иностранных шпионов. Наша машина была для Индии диковинная, потому что иностранная, к тому же на микроавтобусе располагались дипломатические номера, что предполагало его неприкосновенность со стороны даже полиции. Да ещё и руль был не как у всех индийских машин - справа, а слева, как в нормальных странах. А белые рожи в салоне отпугивали воспитанных в почитании англичан несчастных индийцев. И они лишь иной раз подъезжали и смотрели на меня с осуждением, даже не смея нажаловаться водителю. Водитель, работающий на белых сахибов, тоже в их понимании был большой человек. А я, как ребёнок, был полностью уверен в своей неуязвимости и даже незаметности, ведь многие, наверное, ощущали такое чувство, которое даёт замкнутое пространство салона? А может, такое кажется только в детстве? Это сейчас я понимаю, что был редкостный дурак и какому риску подвергал окружающих. А тогда мне многое сходило с рук, что, видимо, имело последствия для дальнейшей кармы. Но об этом я узнал значительно позже. И как-то карма-таки настигла меня. Причём на пустом, казалось бы, месте. Учась в первом уже классе, я на переменке вышел во двор и сел на качели. Так как я, начиная с детства, был максималистом, то и раскачался по максимуму. Качели, дойдя в верхнем положении до предела, ударились в упор, от чего я соскочил с сидушки и, пролетев несколько метров, со всей дури плюхнулся на землю. Хорошо, что это была клумба. Но инстинктивно я при падении подставил руку и приземлился на неё. Боли, вроде, не почувствовал, но понял, что чего-то во мне повредилось, и как бы не так работает мой организм. Я посмотрел на руку: она почти под прямым углом была согнута в том месте, где гнуться бы не должна была. Прямо возле локтевого сгиба. Сейчас, как доктор, я могу сказать точнее – сломаны были обе лучевые кости прямо посредине. Разгибать руку я не стал. Но перепугался, что теперь так останется навсегда. Поэтому сразу побежал к учительнице, чтобы она что-то с этим поделала. Кстати, эта учительница встретилась мне на жизненном пути ещё раз через двадцать лет. Она была секретарём моего друга и основателя страховой компании «Лукойл» Юры Цховребова. Но тогда она была молодая и впечатлительная девушка, которая, увидев руку подопечного ребёнка такой странной формы, тут же рухнула в обморок. Набежали другие взрослые, ибо я заорал, перепугавшись за неё. Вызвали скорую, которая примчалась буквально через десять минут. С учительницей всё было нормально, а вот у меня, видимо, прошёл первый шок и организм сообразил, что же с ним происходит. Мне стало невероятно больно. Врачи из микроавтобуса поколдовали со мной. Наложили временный гипс. Далее, в сопровождении пришедшей в себя училки, меня повезли в госпиталь. В Индии любая больница называется госпиталем. Как я понимаю, госпиталь этот был не самый захолустный. Не бесплатный для простого трудового народа, а хитро замороченный. По приезду меня определили в отдельную палату. Пока врачи возились со мной и бумагами для оформления, учительница сидела рядом, переводила, и ждала вызванных в больничку родителей. Ко мне подошла медсестра и спросила, какого я вероисповедания, и есть ли пожелания по символике, которую возможно предоставить. Как советский школьник (не помню был ли я тогда октябрёнком, или ещё нет), я не понял вопроса. Тогда по умолчанию мне принесли распятие и повесили на стену над головой. Видимо, решив, что я европейский ребёнок, значит, должен быть христианином. Но так как православного креста не нашлось, то распятие было католическим. Мне на самом деле вся эта суета была настолько по фигу, так как я устал от непривычных мне впечатлений, что попросился на кровать полежать отдохнуть. Мне сказали, что сейчас я посплю по-настоящему. Положили на каталку и надели на лицо маску. Далее началось странное и невообразимое действие, сопровождающееся непонятными видениями. Передо мной открылся радужный коридор, и я помчался по нему в удивительном полёте. Коридор закручивался в спираль, и тут я понял, что могу не выбраться из него. Мне стало ужасно страшно. Я попытался здоровой рукой сорвать маску, так как понял, что все эти кошмарные чудеса происходят благодаря ей. Но анестезиолог не позволил мне, удержав руку, и я улетел по этому коридору. Оказывается, в те времена общий наркоз делали веселящим газом. Я бы не сказал, что мне от него было весело, кошмарило по-взрослому. Пришёл в себя я как раз на кровати под крестом. Прибитый к нему человек печально смотрел на меня и, казалось, подмигивал. Я поблагодарил его за то, что он вернул меня в этот мир и ощутил свою руку скованной новым красивым гипсом. Я вдруг осознал, что миры бывают разными и необычными, не то, что привычный, который окружает нас в повседневности. От этого на душе скребла какая-то невероятная тоска и даже жалость к себе. Мне показалось, что я вдруг и очень сильно повзрослел. Начиналась другая, не похожая на предыдущую, жизнь.
Так вернёмся к нашему богатому другу и папиному компаньону Вену. Когда он узнал, что у моей сестры Татьяны скоро шестнадцатилетие, то тут же загорелся устроить ей запоминающийся на всю жизнь праздник. И, забегая вперёд, скажу, что удался он на славу. Причём, с начала и до последнего мгновения действа. Не всё отложилось в памяти, делайте поправку на срок давности в полвека. Помню дорогу из Дели до Мадраса. Дорога дальняя. Не помню точно, сколько дней ехали. Но всё было рассчитано. Забронированы места ночёвки и остановок на отдых. Машин в нашем караване было несколько. Вену пригнал их из Мадраса. Сам прилетел на самолёте и тоже сел за руль своего большого американского внедорожника. Именно в нём ехали мои родители и я. Папа на переднем сидении, чтобы Вену было нескучно в дороге. Папа всегда был довольно разговорчивый. Видимо, ко мне это перешло по наследству. Мы с мамой на заднем, чтобы возможно было развалиться, полежать и отдохнуть. К тому же багажник оказался вместительным, и сиденья раскладывались в приличную постель. Я был ещё мелкий, а мама у нас изначально дюймовочка. Сестру определили так же комфортно в машине, идущей позади нас, с водителем и специально обученным человеком, который следил, чтобы у неё всё было хорошо. Далее ехал микроавтобус то ли с охраной, то ли со слугами, кто их разберёт. Похоже они совмещали обязанности. Естественно, в пути мы заезжали к памятникам истории и другим значимым местам, которыми изобилует Индия. Больше всего я запомнил манеру вождения Вену. Как бы сейчас сказали, она была немного спортивной. Но не это примечательно. А то, что он всю дорогу только ужинал. Причём, делал это обильно и не жалея свою печень. Далее поутру, просыпаясь, он ничего не ел. Лишь выпивал основательное количество кофе. Никаких масалачай или просто чай, он не признавал. Приходя в себя, он садился за руль, и мы отправлялись в путь. Руль в индийских автомобилях находится справа. Соответственно, движение левостороннее. Наследие, оставленное англичанами. Машина, как я уже упоминал, была немаленькая. Настолько, что между передними сидениями у Вену располагался холодильничек, в котором остужались бутылки с содовой, так в Индии было принято называть обычную несладкую газировку. Но очень газированную. Под креслом пассажира находилась коробка виски на шесть бутылок. В центральной части Индостана дороги тогда были неплохими. И казалось, что дорожные рабочие чётко придерживались плана строительства, на котором эти направления были прочерчены по линейке. Можно было весь день ехать, а асфальт так и уходил за горизонт по прямой, насквозь проезжая через города, деревеньки и кокосовые рощицы. Вокруг простирались поля, поля, поля. Лишь ближе к югу начинались холмы и возвышенности, где водителю уже приходилось подключать внимание и проявлять порой мастерство. Особенно в городах. Хоть тогда машин было в десятки раз меньше, но мопеды, мотоциклы и рикши, как и сейчас, сновали везде полчищами. Наш водитель всю дорогу, с небольшими перерывами, доставал из холодильного ящика бутылку содовой, перехватывал её в правую руку, зубами срывал железную пробку и выплёскивал часть содержимого в предварительно открытое окно. Потом передавал её моему папе. Тот брал из-под сиденья ранее початую бутылку виски и немного добавлял в содовую. Далее он возвращал бутылочку Вену, и тот понемногу отхлёбывал из неё. Пока бутылка не заканчивалась. Этим он и питался весь день. Замечу, что Вену категорически не курил в салоне автомобиля. Закуривал свою неизменную сигару он только когда случалась остановка. И то он брал в губы забычкованный окурок сигары, прикуривал его и, понаслаждавшись немного дымом, опять тушил. Таким манером мы и добрались до вотчины семьи Прасад в городе Мадрас, который сейчас переименован в Ченнай. Город и тогда был огромный, столица штата и к тому же порт. При въезде нас встретили плакаты, изображающие в основном красные знамёна и серп с молотом. Подписи под ними были сделаны на тамильском языке, алфавит которого мне напоминает что-то среднее между грузинским, арабским и клинописью. Коммунистическая агитация щедро разбавлялась плакатами «фэмили плэнинг». Это креатив Индиры Ганди. Дословно переводится как «планирование семьи». Премьер-министр начала активно бороться с перенаселённостью Индии именно таким образом. Не секрет, это сейчас страна вышла на третье место среди мировых экономик, а тогда её все называли развивающейся или страной третьего мира. Миров, соответственно, было именно три. Капиталистический, социалистический (коммунистический) и развивающийся, он же неприсоединившийся. Я думаю, что на самом деле больше. Но меня никто не спрашивает. За то, чтобы страны из последнего мира присоединились к кому-нибудь, и шла борьба между первыми двумя. В Индии выигрывал СССР, причём с ощутимым преимуществом. Наша страна, затягивая Индию в свою орбиту, строила в этой развивающейся металлургические и прочие заводы, плотины, ГЭС и фармацевтические комбинаты (сейчас, кстати, Индия один из лидеров по производству медикаментов в мире, это нетрудно заметить даже в наших аптеках). Так вот, в Индии бывал даже голод, как это ни покажется странным сегодня. Поэтому задача правительства сводилась по большей части к ограничению рождаемости и темпов размножения населения. Сейчас китайцы сумели достичь в этом вопросе хороших результатов. Но не столь гуманными методами. Здесь же всё постарались разрулить добрым словом и наглядной агитацией. Придумали плакат, на котором схематично были изображены двое взрослых и мальчик с девочкой. То есть – папа, мама и сын с дочерью. Таким образом старались донести смысл, что на этом и стоит остановиться. «Фэмили плэнинг» лепили всюду. От спичечных коробков и презервативов до огромных плакатов на зданиях (названия билборд ещё не придумали) и стойках общепита, от заставок перед началом кинофильмов до билетов на самолёты и поезда. Они преследовали человека везде. И что интересно, это дало результат… правда, ненадолго. Далее пошёл экономический рост. А восточный менталитет подсказал, что раз есть возможность прокормить, то пусть детей будет, сколько Бог пошлёт. Богов в Индии много, и посылают они от души. Кстати, уже в двадцать первом веке, когда я жил в Индии на полуПМЖ и о «фэмили плэнинг» уже все забыли, мы с женой забрались в какую-то глушь в штате Гоа. Там были развалины древней португальской крепости. Джунгли почти полностью поглотили их. И вот, на одной из облупившихся стенок, я нашёл знакомый с детства плакат. Как же я был растроган. Как будто вернулся в детство.