Алиса Орлова. Русские голоса
РУССКИЕ ГОЛОСА
Внезапно кончается чёрная полоса.
И в светящейся глубине, на дне большого и белого
арктического безмолвия начинают звучать русские голоса:
поначалу — тихо и как-то несмело, но
постепенно всё громче, в них ещё чувствуется печаль —
«мы так долго молчали» — шестерёнки веков поскрипывают,
словно кто-то достал из серванта пыльный хрусталь
и накрыл на стол, и при этом украдкой всхлипывает:
ведь придут — не все,
доживут — не все,
доползут — не все.
И зияют места пустые бойниц глазницами…
Смерть по Русскому полю катится на чертовом колесе
между школами и больницами
Мелитополя, Харькова, Горловки — напролом —
в обожженные руки раненного Мариуполя,
но уже расцветает радость над тем столом
золотым Воскресенским куполом.
И стоит, лепестки роняя, вишневый сад.
А его поливают градом, взрыхляют пушками…
И зияют места пустые, как двери в ад —
но садятся за стол меж нами Достоевский с Пушкиным,
и смеётся Бродский, и Лермонтов снова юн,
прибывают люди, гудит, оживая, улица,
открывают окна: «тсс, Высоцкий коснулся струн!» —
Петр Ильич благосклонно молчит и на солнце жмурится —
«Да и Бог с ней!» — пусть у ног окурком корчится чёрная полоса
и под визг снарядов срывается в междометия…
Но звучат всё громче, звучат всё крепче — русские голоса.
И уже не гаснет Вечный огонь бессмертия.
МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК
Я — всего лишь маленький человек.
На моих плечах светило и семь планет.
Вдоль моей спины грохочет железный век.
Я ему повторяю, почти подыхая, что смерти нет.
Я — всеголишь маленький гражданин
Той страны, что для мира чумного, как в горле кость.
Но в её необъятных недрах —спасительный инсулин,
И сама она вся — словно в небо алмазный мост.
А в моей хибаре сибирской — сияющий херувим
Поднимает победный тост, разливая по стопкам свет.
Я всего лишь маленький сын, но как сильно тобой любим,
Моя вечная Родина, чище которой нет.
МИША
/Мальчику, погибшему при обстреле Донецка 14.06.2022, посвящается/
Миша,
надеюсь, ты слышишь.
Здесь каждая вишня, каждый двор —
Горем непоправимым дышит:
Расстрелян в упор.
Градами… Город топорщит крыши,
Но не спасает — летит снаряд.
Ты рос под эту музыку, Миша,
Восемь отчаянных лет подряд.
Ничего, Миша,
вечность всё примет…
Небо обнимет
Крепко его…
«Миши нет дома! Он с мамой вышел…»
Тише.
Работает ПВО.
***
В него —бросают гранаты,
И дроны кружатся роем,
А он — родился солдатом,
И если умрёт — героем.
Он, если умрёт — воскреснет,
Пойдёт по стране с улыбкой
И станет счастливой песней,
Гармошкой губной иль скрипкой.
Он вечно был где-то рядом,
То там, а то здесь всплывал он…
Ты помнишь, как в сорок пятом
Салютов гремел он шквалом?
И раньше, когда пылала
Москва, отступали наши —
Французу под дых давал он
И бил его в рукопашной.
Он с Мининым и Пожарским
Поляка гнал из столицы;
И не помышлял о баварском,
Когда наступали фрицы.
Его победить — задача
Из тех, что невыполнимы;
Его провожают — плача!
Такие как он — любимы!
Бросают в него гранаты,
И дроны кружатся роем,
А он —родился солдатом
И вечно живёт — героем!
КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА
Так вот ты какой, постсоветский гламурный мир:
Саахов торгует оружием где-то в Йемене.
Кавказская пленница чистит всю жизнь сортир.
А Шурик, бедняга, спился, ушёл безвременно.
Ржавеют в депо специальные поезда,
Пылится в музее ядерный чемоданчик…
А к ней уже не придёт никто никогда.
Кавказская пленница у телевизора плачет.
Живут в разных странах Бывалый, Балбес и Трус…
Всего лишь полтинник, а утром вставать не хочется.
Ты помнишь, Кавказская Пленница, как твоё отчество?
Я помню… Что-то знакомое… A la rus.
***
Она сегодня не та, что вчера –
Она лежит на мостовой без ноги.
Вокруг стоит такая жара,
Как будто Бог печёт из нас пироги.
Москва далёко, Киев – вот он, летит
Снарядом HIMARS точнёхонько в цель.
Нога на солнце будто льдина блестит
И голубеет вен подкожная гжель.
Владимир-князь, ты на кого бросил нас,
Крестив однажды, словно братьев родных?
Нас развели порознь в сумрачный час
На полигоне огромной страны.
Она лежит, глаза уставив в зенит,
Теперь не больно ей на солнце смотреть.
И так тихонько где-то слева звенит,
Не разберёшь — комарьё или смерть.
***
На каком языке говорят мои танки
И о чём они говорят?
– Чудом держится город в свинцовой огранке
И поля золотые горят.
На каком языке говорят мои пушки,
Если могут они говорить?
На котором умел удивительный Пушкин
Так легко умирать и любить.
На каком языке говорят «Искандеры»
И о чём прозревают они?
О несломленном духе и ярости веры
Необъятной холодной страны.
Необъятной, как ночь, и холодной, как полюс
В малахитовых всполохах звёзд.
И звучит над Землёй этот праведный голос,
И встаёт моя Русь во весь рост.
ВОСЕМЬ ЛЕТ
Вы восемь лет топтали нашу боль.
Вы подло наших слёз не замечали,
И нам за всем мерещилось «яволь,
Майн фюрер!» — так неистово кричали
Герои ваши— там, на той войне,
В которой вас, увы, не дотоптали…
По горло в несмываемой вине,
Из Закарпатских схронов вы восстали.
Теперь давить вас — наши боль и пот,
Тяжёлая, но нужная работа.
Учитель, врач, водитель… в бой идёт,
Свой хлеб оставив, доблестная рота.
Скрипач, художник, пекарь, пианист –
Донецкие, луганские ребята…
Под пуль коварных непрерывный свист
Порою, плача, брат хоронит брата.
Но верит каждый, в этой темноте
Лучом лазурным словно освещаем:
И эти сгинут — так же, как и те,
Кого из раза в раз мы побеждаем.
Пускай ещё звучит смертельный марш,
И красным залита земная скатерть —
Тернополь, Харьков, Киев — будет наш!
Спаси и помоги нам, Богоматерь.
***
/«Некоторые не попадут в ад», З.Прилепин/
Даже не пролетев
над,
Даже не прошмыгнув
под,
Некоторые не попадут
в ад —
В рай побредут налегке
вброд.
Поле бескрайнее, даль —
синь,
Больно не видеть, страшней —
знать.
Дай нам победу, из сердца её —
вынь:
Будет светлей затемно умирать.
Александр, Ольга, Дарья и сто святых
Сверху на нас глядят, расстелив
свет.
Дай Бог и мне однажды быть среди них,
Там, где весна и войны навсегда нет.
