⁣***

Кровоточи́т капризная коленка,

изодранная галькой насыпной,

шипит и щиплет грязноватый гем,

стекающий по голени струёй:

щекочет эпидермис беспощадно,

приподнимает возбужденьем волоски;

и боль адреналином затмевает

командный центр, станция «Мозги»;

добра́лось сборище молекул

до замка антисептиков и ваты,

бинта, зелёнки, йода в банках

и пластыря в картонном коробке́;

обеззаражена болячка марганцовкой,

промочена спиртовою настойкой,

и мазью смазана обильно:

процессы исцеления стерильны;

молекулярное скопленье элементов

периодической таблицы Менделеева

прильнуло всеми позвонками

к мягчайшей бахроме дивана

и засмотрелось на маяк мятежный,

что созерцанием безбрежный:

святая скорбь в огне лампадки ⁣—

обычной, жёлтенькой стоваттке;

она горит о той, почи́вшей в бозе,

чьей оболочкой черви пировали —

останки инстинктивно обглодали,

раздели труп и осквернили одр;

о, как же тело взбунтовалось:

упадок сил конечности пронзил

насквозь; опаска повлияла

на общий тонус вен и сухожилий;

точь-в-точь ⁣— кошмары наяву,

светильником навеянный маразм;

панической атакой уязвлённая

сомкнула веки атомов орда;

титан прокис, как молоко на зное:

обмякли члены, зубы ходуном;

колено? заживёт, и шкурой бегемота

покроется ранимое нутро.



***


Мне не скрыть наготу английским фасоном:

двубортный виссон, оксфорды, броуги,

ви́ндзорский узел, удавка из шёлка,

поликратовский перстень мизинцем истёртый —

игра, да и только. Играю я в сноба —

худого, аморфного аристократа, а мне…

не прикрыть голытьбу штормом оваций,

отзывом лестным, выкриком «браво!»,

просьбой на бис исполнить балладу

не прерывая концерта антрактом —

блажь, да и только. Кичусь я славой

в свете софитов, а мне…

не рассовать дары по карманам:

квадратный узор крокодиловой кожи,

швейцарские watches, сигару Фиделя,

ангольский брильянт, бельгийское choco —

приятно, конечно, но, право…

мне не скрыть оголённой tristis anima:

комом усталости в горле першит,

въелась в язык меланхолией кислой

бездарность плебейская — oui c’est ma vie!

и напрасны взыскания, тщетны изыски:

не заслонить эксцентричной личиной

всевидящих глаз твоих.




Без адресата


Неймётся усесться за столик журнальный,

перо оттереть от сажи засохшей,

отрез целлюлозы, станками изглаженный,

вынуть из недр дубовых шкафов;

рука коченеет свинцовым раздумьем,

дёрганный ритм отбивает стопа,

ветер сквозь щели свистит, словно Ту́нчи,

печка скворчит ребром уголька;

кончик пера окунётся в чернила,

скатерть льняную испачкает клякса;

я трансформирую позу мыслителя

в железобетонную стойку борца;

нус заскребёт электрическим импульсом

по закромам Трафони́йской пещеры:

потоком шуршащим исповедь хлынет —

триумф Мнемози́ны над адовой Ле́той!

почерк размашистый, витиеватый,

средний нажим — видать, амбиверт;

оптимиста во мне выдают с потрохами

буквы-ступеньки, ползущие вверх!

сущность вкраплю гусиной рубашкой

в узенький фильтр скрижалей истории;

очерк руинный склею слоями —

календаря отрывными листочками;

выложу опыт на чаши Фемиды,

вверю mein Leben апостольским нимбам,

Дика, Апата — защитник, винитель —

в рукопись Войнича шифром проникнут!

в розыск объявлена в клеточку тройка —

франта наряд затаился в чулане;

я приоделся — тринадцатый подвиг,

свиток подмышкой снёс на почтамт;

отделение почты — долина царей,

телеграмм, бандеролей, писем гробница;

почтальон негодует: «Адрес впишите!»

— Без адресата, уймитесь.



***


Её любовь — непостоянство:

сдала ключи на связке клятв!

он приручил матёрую беглянку

и получил изра́дой в лоб;

зарок перемололи мясорубкой,

песто́м гранитным измельчили —

до трещины забили в ступке

привязанности блеклый порошок;

оброк уплачен до копейки:

обобранный до нитки муженёк

украдкой и короткой перебежкой

в сорокаградусный мороз

невроз согреет толстым пледом

и тем же градусом зальёт

предательство супруги вероломной,

упёршись рогом о развод.