⁣Тот давний июнь.
Жаркий июнь, экзамены сданы. И будто все нормально. Но нет, пришла повестка, забирают в армию. Приехал домой, сообщил эту весть. Весть эта была ожидаема, тяжелая как камень, который не обойдешь, а придется его взвалить и тащить 2 года. Назавтра в 6:50 автобус, он увезет в город, а там ещё одна длинная-длинная дорога неизвестно куда. Вечером пришли мои родственники. Мама отпросилась с работы и хлопотала весь день. Весь день я с ней не мог побыть наедине. Сидели за столом допоздна, тихо разговаривали как на похоронах, дяди вспоминали про армию, потихоньку выпивали. Разошлись быстро, обнимали меня на прощание, хлопали по плечу, подбадривали и я улыбался им. Июньская ночь пролетела в момент, 4 утра, я проснулся, рассвет пробивается сквозь ночные, дождевые тучи. Воздух свежий, ни дуновения, птицы ещё спят, а мама опять хлопочет. Она поняла что я проснулся и подошла ко мне. Никто нам не мешал, брат крепко спал. Мама смотрела на меня, в глазах тяжелые слезы. Она прижала меня к себе и сдерживаясь сказала: «Сынок, береги себя, не лезь никуда, не геройствуй. Ты у меня первенец, я так тебя люблю и всегда о тебе переживаю». Мама, все будет хорошо. Минуты быстро пробежали, вот и подошло время покидать дом. Вещи были с вечера собраны. Я вышел на дорогу, мама стояла в воротах и махала мне рукой, другой держала платочек у рта. До свидания, мама! И я пошел не оглядываясь, как ухнул в омут. На вокзале встретил Алю, она тоже ехала в город, сессия в медицинском. В автобусе было мало народу. Прохладно. В дороге 4 часа. О чем-то говорили, потом она прижалась к моему плечу, так и ехали молча. А мы с ней дружили, правда недолго. Отношения до армии редко бывают удачными. Вот и город, идем с вокзала. За спиной рюкзак, в одной руке сумка Али, в другой ее ладошка. А в городе буйство тополиного снега! Улица Рижская. Везде-везде тополиный пух, легкие волны перекатываются вдоль стен домов, дымом летят с ветвей, от невидимого ветерка разлетаются и сбиваются в кучи. Парк возле медиститута. Подошли к общежитию. Остановились у входа, я опустил сумку и рюкзак, обнял Алю. Мы долго целовались.
-Все, пора.
-До свидания.
-До встречи.
-Прощай.
- Писать будешь?
-Да.
-Ну всё, я пошел.
- Иди.
Оборвалась ещё одна ниточка. Я увижу Алю ещё раз, через 3 года. Но она уже будет другая, совсем чужая. И эта встреча будет последней. Аля вскоре погибнет. Странный несчастный случай, она упала с балкона. А может быть ее убили, она делала деньги, 90-е годы. Никто ничего не знает. Она погибла в июне, ее хоронили в такой же тополиный снегопад...Милая Аля, юношеская моя настоящая любовь, а ведь все могло быть иначе....

⁣Апрель-мальчишка

Засыпал город снегом Апрель - мальчишка,
заставил всех понервничать с утра.
Лопаты тащат дворники из дальнего угла.
Ломают тетки голову, что на ноги надеть, ботинки или сапоги,
а может вовсе не пойти.
Детишки малые страдают у окна,
вчера мы бегали по лужам и ждали лето.
Один лишь я не беспокоюсь, пройдет и это.


⁣Наша будущая жизнь.

Ну вот, ма шер, пред нами черная черта,
а позади пшеничные поля до края.
От мраморных дворцов и деревянных хат мы уезжаем.
Навсегда.
Туда, где электричество толкает мир и ночью освещает города,
где буду я таксистом, ты белошвейкой,
я заработаю тебе на тот браслет со змейкой
и на красивую, смешную пелеринку, которая так хороша тебе.
Все будет, будет все, как в чудном, нежном сне,
где ждет с камином теплым уютная мансарда,
миндаль в тарелке, вид улицы с толпой нарядной.
все будет, будет все...





⁣Дочка горняка

Мой папка на забое рубит уголёк.
Домой приходит поздно, сердитый, будто волк.
Ну а маманя красными руками полощет серое белье,
роняя слезы в отмытое рванье.

Когда зима, я забираюсь на чердак.
И если мамочка истопит печку, тепло там так,
что если я сыта, то сразу засыпаю.
И так мне хорошо, когда я просыпаюсь.
Игрушечки мои лежат в кроватках
на мяконьких матрасиках из ватки.

Я их всегда кормлю и вкусно между прочим,
сегодня накормила их котлеткой.
Вы кушали такие? из мяска, вкусные, ну очень!
Но мама меня кормит ими редко.

Папаша стал на ножку припадать
и никогда со мною не играет.
Маманя меньше варит кашку,
а всё стирает и стирает...



⁣Жанна Д Арк

Жанна, Жанна, милая Жанне,
расскажи нам, как же ты сейчас?
Жанна, знаешь, мы все помним о тебе,
Жанна, вспоминай и ты о нас.

Франция сейчас совсем другая,
и никто не смеет ею помыкать.
Да ведь ты прекрасно знаешь,
Орлеанской Деве, да не знать.

Пролито за это много крови
твоих братьев и сестер.
Многие лежат в холодном поле,
многих съел безжалостный костер.

Ты сама их всех встречала
светлою улыбкой своей,
грубые ладони целовала
и вела в цветущий рай полей.

Ты их долго собирала вместе,
чтоб отдать дары небесные.
Для того ты, Жанна, искрами костра
вознеслась в святые облака.



⁣Братья Гримм. Кустурица

Ну наконец гроза, прохладный дождь и гром гремит.
Конечно, в душной комнате никто не усидит.
И ты, надев наушники, где братья Гримм поют,
бежишь из духоты туда, где с неба струи льют,
и ты бежишь довольная под дождик танцевать,
ни молнией, ни брызгами тебя не напугать.
С собой берешь подружку, а может и дружка,
которые под дождик готовы встать всегда.



⁣Девушка в окне. Продолжение Братья Гримм Кустурица

Вчера опять прошла гроза,
Но та девчонка уж не та.
И времечко уже прошло,
когда весь дом смотрел в окно,
как мы Кустурицу орали
и как мы в луже танцевали.
Но только год один прошёл.
И надо мной она хохочет.
Со мной идти под дождь не хочет



⁣Четыре королевы

Четыре королевы шли.
Чуть-чуть танцуя, Шли легкими шажками.
Друг-дружку за руки вели,
Под чистым небом, над облаками.

Одна несла корзиночку, а там снежок,
А у другой в корзинке цветы цвели,
А третья несла жужжащий коробок,
В которой пели пчёлы и шмели,
На плечиках последней кленовая листва
И лучики осеннего, нежаркого тепла.




⁣Вольный перевод Николоза Бараташвили Синий цвет

Я с самых детских лет от многих отличался.
Любил смотреть на небо и небом восхищался.
Лежал в траве горячим, южным летом,
забыв про всё, завороженный чистым, синим цветом.

И вот пришла пора сомкнуть мои глаза.
Я прожил мало лет, и не понять, счастливых или нет.
Я не горюю, что всё мое богатство — небесный свет.
Но об одном болит моя душа,
её я не увижу в моё последнее мгновенье.
Слеза стекает по моей щеке, я ухожу в забвенье.
Так пусть же хлынет на меня в последний раз - небесный дар,
бушующей вселенной голубой пожар.