Неси меня, лиса, за синий небосвод,

рассказывай, что мы почти уже на месте -

где станет гарь пыльцой, где мертвый оживет...

Рассказывай, лиса, всю правду, честь по чести.

Что чайник ставит, и

заждался братец-лис...

...А позади, где дом

тоской до скрипа выжат,

и машут, и зовут - но реки разлились,

не слышу никого, и вот уже не вижу.

Теперь вокруг вода, она со всех сторон,

в круиз пускают всех без паспорта, билета -

Смородина-река, и Стикс, и Ахерон,

и тихая, в тенях, безмысленная Лета.

И самый воздух тут стал горек и поник,

как будто в ноябре, а не в зените мая...

Бледнеет, присмирев, мой вор и проводник,

и пятится, дрожа, и уши прижимает.

Куда же ты, лиса, побудь со мной чуток!

Как быть - не спать, рыдать, взахлеб стихи долдоня?

...Ни лодки, ни плота - кувшинковый листок,

и я плыву, держа шерстинку на ладони.

Где синий небосвод расколот по оси,

где резь осоки, где на слезы нет управы,

неси меня, река, куда-нибудь неси,

как будто лисий хвост, качаясь влево-вправо.



**



Если ты охоч до путешествий, я помочь, Ванюша, буду рада:

вот тебе клубочек волчьей шерсти. Волку даже совесть не
преграда.

Ждут тебя три царства. Одолеешь дальнюю дорогу без подмоги?

Много смелых было. Дуралеи, тоже востроглазы, быстроноги.

Предо мной и латник будто голый, толку с новомодного эрзаца!

Люди кличут Бабою Ягою. Стоит ли на глупых обижаться?

Все ко мне идут: когда устали, коль тоска заела, при
измене...

... В Медном царстве, Ваня, птичьи стаи; клювы, когти,
крылья - прям из меди.

Ссорятся, враждуют, небо делят, и не облака там - поле
брани.

Как пойдешь, смотри, чтоб не задело - сверху-то оно вернее
ранит.

А еще письмом тебя поманят, мол, минута отдыха настала...

Нет, Ванюша. В этой глухомани только птицы рыжего металла.

...Стрелкой часовою - ось земная. Кивер, сабля - гостем
будешь званым.

Двигай маршем, устали не зная, обживайся в царстве Оловянном.

Раз и два, веселый и поддатый, бравой песней закрывая уши...

В царстве Оловянном - все солдаты. Послужи и ты чуток,
Ванюша.

Смерть порой откручивает жало, чтобы заточить его острее;

Коли не убьют, тогда пожалуй дальше - по земле, не в
Эмпиреи.

Двинется клубочек серым лесом; семена созрели и повисли...

Третье царство будет из железа, а про семена ты сам домысли.

...Лижет кот из блюдечка сметану, как клубок, тугой и
аккуратный...

Я тебе предсказывать не стану - сам поймешь, когда пора
обратно.

Близких понапрасну не тревожь ты. Пусть им спится позднею
порою.

Я, Ванюша, дверь. Когда вернешься, постучи, тотчас тебе
открою.

Стол накрою, сядем, чин по чину. Вот настойка крепкая,
хмельная.

Там, снаружи, голосом грачиным о себе весна напоминает.



**



Итак, иди, соломенный бочок;

сквозь лето мостик выгнулся дугой,

и в самой верхней точке - горячо,

а ты - мишень, наивный и нагой.



Но глянь смелее, рожки подними,

готовность к бою посылая на:

весь мир в тебя прицелился, но мир

не выстрелит, ведь он же не война.



Иди, бычок, на мостике танцуй,

в копытцах бьется тонкий звукоряд.

А лето приближается к концу,

об этом все приметы говорят.



Куда ни глянешь, тут везде они -

и солнца тяжелеет колесо,

и август - мёд и яблоки - звенит,

ночами рассыпая звездный сор.



"Твой шаткий танец всем необходим",


тверди себе, победно хвост взъерошь,


Соломенное чучелко, иди,


спускайся в расплескавшуюся рожь.