⁣Жажда жизни

Эпизод, о котором я хочу рассказать, произошел зимой на португальском острове Мадейра. Это красивый и очень живописный остров вулканического происхождения, расположенный в Атлантическом океане в тысяче километров от материковой Португалии и в пятистах км к западу от Африки. Мадейра – остров вечной весны, ставший еще в XIX веке известным европейским курортом, местом, где по сегодняшний день собираются мировые знаменитости, лорды, короли. Некоторое время на острове жил Уинстон Черчилль, проводивший время за мольбертом. Когда остров открыли, он был покрыт непроходимыми лесами, из-за чего и был назван “Мадейра”, то есть “лес, дерево”. Там сохранился уникальный старинный лес – “Лаурисилва”, который возник во времена третичной эры и сохранил благодаря умеренному и мягкому климату свою природу.

На острове производят знаменитое вино Мадера, здесь очень популярна эшпада (рыба-шпага) с жареными бананами. Мадерьянцы также очень любят местную разновидность шашлыка - эшпетаду. По всему острову в лавровых рощах установлены гриль-камины, в которых жители жарят местную говядину, нанизывая её на своеобразные вертела из лавровых веток. Традиционные блюда на Мадейре обычно состоят из местных ингредиентов, одним из самых распространенных среди которых является «mel de cana», в дословном переводе «мед сахарного тростника» — чёрная патока. Традиционный торт Мадейры называется «Bolo de mel» («Медовый торт») и он никогда не разрезается ножом, а разламывается руками.

В Фуншале – столице Мадейры, много интересного: выложенный из лавы собор Се, потолок которого инкрустирован слоновой костью и деревом, монастырь францисканцев, церковь “Санта Клара” и знаменитые ботанические сады. Среди развлечений - популярные карнавалы, фестиваль Атлантического океана и Колумба, праздник цветов и вина, водные прогулки вдоль каналов. Интересно прокатиться на фуникулере на вершину горы. А спуститься на деревянных санях с бешеной скоростью. Погода на острове всегда прекрасная – от 16 градусов зимой до 28 градусов летом. Климат Мадейры определяется течением Гольфстрим, Канарским течением и удалённостью архипелага от больших массивов суши. Очень много зелени, вода сочится из каждой щели и расщелинки в горах. Длина побережья составляет 150 км.

После этого предисловия понятно, что это остров-сказка, остров-рай. И это хорошо знают английские пенсионеры, для которых зимой перелет из Манчестера в Фуншал стоит всего 25 евро в оба конца.

Несколько лет назад я с супругой в зимние дни отдыхал на острове Мадейра в четырехзвездном отеле недалеко от столицы острова. Большая часть отдыхающих были англичане, проводившие время у океана, берег которого изобиловал большими камнями вулканического происхождения и очень крупной галькой. Вода в Атлантике, даже при наличии теплого течения, редко бывает выше двадцати градусов. Да еще и крупная, бегающая вслед за волнами галька не позволяла купаться в океане. Поэтому отдыхающие купались либо в бассейнах с морской водой, либо в специально отгороженных загончиках. Побережье острова очень красивое, гористое и зеленое, с изобилием цветущих деревьев и кустарников, маленькими водопадиками.

Завтраки, обеды и ужины проходили в шикарном ресторане гостиницы, расположенном на первом этаже с окнами и террасами, выходящими на океан. На второй день пребывания, утром во время завтрака я увидел стоящее немного в стороне от столиков, на тележке с маленьким подносиком, ведерко со льдом, из которого торчала бутылка французского шампанского брют и рядом бокалы для него. Несмотря на поговорку, что по утрам шампанское пьют только аристократы и дегенераты, большая часть отдыхающих наливала себе бокальчик к завтраку. Ведь этот благородный напиток входил в меню без дополнительной оплаты. Мы уже сидели за столом и завтракали, когда в конце зала вдруг показалась пара, скорее всего супружеская, состоявшая из двух очень пожилых людей, которые с большим трудом передвигались по направлению к еде и напиткам. Им приходилось поддерживать друг друга под руки. Казалось, что поодиночке они не пройдут и шага. Супруги заняли место за соседним столиком, рядом с нами.

Мужчина – ему было, наверное, под девяносто лет, был худ, согнут и очень морщинист. Остатки когда-то пышных кудрей в беспорядке свисали вокруг сморщенной лысины. Старик был одет в модный в 50-е годы 20-го века двухбортный синий костюм в полоску, черные, тупоносые штиблеты и белую крахмальную рубаху с широким воротом. Его худые, костистые пальцы украшало несколько перстней и обручальное кольцо на левой руке. Джентльмен держал в руке маленькую сумочку из крокодиловой кожи, которую он поставил на стол, предварительно вытряхнув из нее несколько упаковок таблеток разного цвета и размера. Отколупнув от каждой пачки по одной-две таблетки, он сложил их на тарелочку. Получилась довольно внушительная горка. В это же время его супруга, примерно тех же лет, выше мужа на пол головы, с такой же согнутой спиной, крашеными в ярко рыжий цвет редкими волосами и крючковатым, длинным носом, расположилась за тем же столиком, напротив.

Одета она была в темно-зеленый, с рюшечками на рукавах, костюм и ярко красную блузку. Поверх блузки висело несколько кулонов и крест на серебряных цепях различного диаметра. Уши престарелой модницы украшали серьги с крупными бриллиантами. При этом на ногах у нее были обычные белые кеды и чулки со швом. Подобно мужу, дама высыпала горку таблеток на тарелочку, но ее горка оказалась значительно меньше, чем у супруга. Это могло означать, по-видимому, что старушка была немного здоровее своего супруга. Это и предопределило дальнейший ход событий.

Скорее всего английская пара только прибыла с берегов туманного Альбиона. Мужчина, увидев у нас на столе шампанское в фужерах, показал жене глазами, что им тоже неплохо было бы его взять. Бабуля встала и шаркающей походкой пошла к ведерку. Достала бутылку и, не дожидаясь помощи официанта, дрожащими руками наполнила два фужера. До стола она донесла не все. Часть вина пролилась по дороге. Старик взял свою тарелочку с таблетками, опрокинул ее в рот и запил шампанским. Его супруга последовала примеру мужа. Но у него было так много таблеток во рту, что одного фужера шампанского не хватило, чтобы их запить. И бабушка по просьбе мужа повторила весь ритуал с самого начала. Теперь можно было и слегка позавтракать. После аперитива с таблетками.
Вот так жажда жизни побеждает старость!



Дверь

В маленьком посёлке ближнего Подмосковья, в старом деревянном доме столяра Василия, я висела на новых, свежесмазанных петлях, старая, но ещё достаточно красивая и элегантная. Передо мной был лес, поля, небольшой ручей и родная дубрава, за мной – небогатое жилище старого деревянных дел мастера.

Я родилась в густой дубраве, из жёлудя, упавшего осенью в густую пожелтевшую траву и опавшую, прелую листву рядом со своим отцом - высоким, толстым и разлапистым 120-летним дубом. В детстве я была тоненьким прутиком, потом выросли маленькие веточки и резные листочки нежного салатового цвета. Шли годы, я росла, толстела и вытягивалась в длину, окрепли ствол и ветви, листья стали большими и тёмно-зелёными, появились и жёлуди, как реальное продолжение рода.

И вот однажды, рядом с поляной, где я провела своё детство и юность, раздался визжащий, противный звук бензопилы, скрип и грохот падающих на землю моих лесных родственников, крики лесорубов: «Заводи, направляй, отходи». Меня спилили под самый корень и вместе с другими отвезли на лесопилку, оставив от 40-летней красавицы, маленький и некрасивый желтовато-коричневатый пенёк. На пилораме некогда живое и насыщенное древесными соками тело превратилось в доски, а затем столяр Василий изготовил прекрасную тёмно-жёлтую дубовую дверь из самого красивого, с прожилками материала.

В магазине, продающем окна и двери из различных пород деревьев, долго залёживаться не пришлось. На третий день молодожёны, недавно въехавшие в новую квартиру, приобрели приятно пахнущую свежей древесиной дубовую дверь, и повесили ее на кухне. Были подобраны матовые, в цвет дерева, петли и деревянные ручки. Началась новая жизнь среди людей.

Вначале меня холили и лелеяли, протирали поверхность и ручки специальным составом, смазывали петли. Прошло несколько счастливых лет среди любящих хозяев. Хозяйка часто запекала в духовке мясо и овощи, жарила на плите картофель, и кухня заполнялась паром и гарью от готовящейся пищи. Это отражалось на моём самочувствии и внешности. Холить меня перестали спустя 3-4 года. Пару-тройку раз соседи сверху заливали кухню – доставалось и мне.

Однажды, когда хозяева уехали в отпуск на юг с уже подросшим сыном, из засорившегося стояка хлынула грязная и вонючая жижа, покрывшая пол на высоту нескольких сантиметров. Я простояла в этой жиже два или три дня, пока вода впиталась в перекрытие. Дуб – водостойкое дерево, но видимо в составе разлившейся грязи было что-то такое, от чего мою нижнюю часть повело и немного искривило. Когда хозяева вернулись через неделю, они отремонтировали полы и кухонную мебель, а на меня внимания тогда не обратили. Из-за пережитых коллизий я перестала плотно закрываться и противно поскрипывала и повизгивала при каждом прикосновении. Моя нижняя половина была перекошена и потемнела от въевшейся грязи. От постоянного пара, копоти и протечек на кухне узор по некогда красивым прожилкам покрылся ржавой коростой.

Первое время после всего, что приключилось, меня пытались закрыть руками, а когда это перестало получаться, подталкивали и били ногами, хлопали со всей силы. Потом и это перестало помогать. Деревянному телу было очень больно от такого обращения некогда любивших его людей. Я страдала так, как может страдать тот, кого постоянно и незаслуженно обижают. Всё болело, от обиды и побоев я тихо плакала, раскачиваясь на сквозняке, скрипела петлями, открывалась и закрывалась невпопад, то есть всё делала назло и наоборот. Через постоянную щель между дверным косяком и полотном все запахи с кухни проникали в коридор, а потом и в комнаты. Эти запахи, скрипы, неопрятный внешний вид, искалеченный низ, постоянное противодействие хозяевам, в конце концов, вынудили их избавиться от меня.

В один прекрасный день появились двое рабочих, один из которых, по счастливому (как выяснилось потом) стечению обстоятельств был тот самый столяр Василий. Вынос двери из квартиры очень напоминал похоронную процессию, разве что не было музыки и цветов, а также заплаканных родственников. Когда меня уже пронесли через весь двор к помойке и занесли над контейнером, чтобы выбросить, я слабо трепыхнулась напоследок на всякий случай в руках рабочих. И тут Василий по одному ему известным приметам вдруг признал во мне ту самую дверь, которую он изготовил из дубовых досок лет 15 назад и сдал на реализацию в магазин. Он остановился, поставил меня на ребро, нежно прикоснулся к засаленной и неухоженной поверхности и решительно сказал напарнику: - Отвезу-ка я, пожалуй, эту "красавицу" к себе домой. Помоги поймать попутку и загрузить дверь в кузов. Напарник удивился, но зная цену золотым Васиным рукам, понял, что этот кусок старой деревяшки может обрести вторую жизнь. Так оно и произошло. С тех пор я отремонтированная, ухоженная и любимая, повисла, разделяя лес, поля, и дом Василия на два мира. А мои предыдущие хозяева так и не стали ставить новую дверь на кухне, оставив открытый проём в стене и воспоминания о некогда близком друге.



Ледяной дождь

Внезапно выпавший ледяной дождь превратил всё вокруг – стволы и ветви деревьев, кусты, столбы, автомобили в ледяные скульптуры самых причудливых форм. Дождь мгновенно превращался в лёд на мостовых и одежде горожан, замерзал причудливыми надолбами, не давая идти и создавая ощущение полного апокалипсиса, заполнял все свободные пространства, щели, выпуклости, ямки.

Серо-багровое небо высыпало на землю леденящую влагу, словно пыталось покончить со всем, созданным Богом и человеком, на Земле, и дополняло фантастическую картину конца света. Цунами, землетрясение, извержение вулкана были сродни этому природному явлению, хотя, на первый взгляд, и не так катастрофичны по последствиям.

Ветер, звеня хрусталём в ледяных деревьях и проводах, пригибал их к земле вместе с многократно превышающим собственную толщину льдом, ломал, плющил, корёжил всё, что попадалось ему на пути.

Обледеневшие ветки, как клубки спаривающихся змей, звеня и клонясь в напряжении к укутанной толстым ковром снега земле, пели, стонали, кричали, умирали и звали на помощь.

Выпавший потом снег, налипнув многослойно на ледяной покров, создал неповторимую и причудливую картину то ли ада, то ли рая. Глядя на покрытые белыми шапками предметы, можно было представить себе райские кущи, красивых животных и птиц, с головы до пят покрытые блестящими сережками изо льда и снега березы, автомобили, больше похожие на чудовищных зверей. Изломанные стволы и ветки, покрывшись защитным слоем снега, напоминали чертей, кружащихся в хороводе умирающей природы.

И всё это – ЛЕДЯНОЙ ДОЖДЬ.

⁣ГОРОД КОЛОКОЛЬНЫХ ЗВОНОВ

Несется над лесом, рекою, полями
Малиновым звоном церквей благовест.
В московской Швейцарии, под облаками
Звенигород прячет живительный крест!

На горках высоких, над речкой Москвою
Сияют на солнце церквей купола.
От золота бликов погожей порою
Растопятся в душах источники зла.

Там лики святые под шепот кадила
на подвиг зовущие русский народ.
Сокрытая в храмах великая сила
Божественной сути по-прежнему ждет.

В лихую годину и праздник великий,
Звенят переливами колокола.
Молитва и звоны недаром возникли,
Вершить позволяя благие дела!



СТАРОЕ ЗЕРКАЛО

Когда я в зеркало смотрю -
В нем вижу алую зарю,
Рассвета призрачный дымок,
В двери разболтанный замок,

Тенистый дуб в конце двора,
Где целовался до утра.
Моих любимых и родных,
Еще красивых, молодых,

Дым от костра моей судьбы
С накалом чувства, и борьбы
За идеальный, лучший мир,
Где цель была, и был кумир…

Но в старом зеркале стекло
Туманом вдруг заволокло.
И бородатый, старый лик
Из временных оков возник.

По зеркалу бежала рябь,
Что отразила неба хлябь,
И жизни старые клише
Свечным нагаром на душе.



САКСОФОН

Золотистый, серебристый -
Тенор, альт иль баритон.
Звук волшебный, нежный, чистый,
Слух ласкает – саксофон!

По изгибам медной кожи
Полноводною рекой
Льется музыка, до дрожи
Возбуждая. И покой

На мгновение приходит.
И опять, то вверх, то вниз
Свингом, блюзом колобродит
Саксофоновый каприз.

В вихре тем, импровизаций
Отлетая от земли,
Сквозь биенье гибких пальцев
Звуки плотью обросли,

Мощно вырвались на волю
И в мелодию вплелись.
Страстью, криком, смехом, болью
В сердце вновь отозвались.

То с надрывом, то стихая
Джаза зазвучал мотив.
И регтайм, и блюз Шанхая –
Всех времен речитатив!



СКРИПКА

Маленькая женщина
С талиею гибкой,
Музыкой повенчана,
Имя её – скрипка!

Открывает клапаны
В сумраке душа,
Судорожно-чувственно
Струнами шурша.

К небу поднимается
Тело, и восторг
В невесомость полную
Окунуть нас смог.

Смех сквозь слезы – музыка
Бередит сердца,
С легкою горчинкою,
Счастьем без конца!



ФЛАМЕНКО

(Памяти великого Пако де Лусия)

Необузданная сила
В слаженных движеньях ног!
Только Пако де Лусия
Так играть фламенко мог!

Пот по лбу ручьем струится,
Танец, как горячий грог
Через сердце – в поясницу.
Через ноги – прямо в мозг!

Свежим, предрассветным бризом,
Под гитары звуковязь,
Саксофон предстал сюрпризом.
Песнь фламенко прорвалась

Сквозь столетия страданий,
Боль, любовь, тоску, печаль.
Через призраки преданий
В пламенеющую даль

Вновь уносит ритм фламенко,
Разрывая на куски,
Без привычных сантиментов
Жизни прожитой мазки.



ЛЕТНЯЯ НОЧЬ В РИМЕ

На Рим опустилась ночная прохлада.
Весь день, раскаленный, пылал небосвод.
Фонтанные струи шептали – не надо
Потокам на камни стекающих вод.

Дома и палаццо, старинные храмы,
Брусчатка нагретых жарой площадей
Тепло отдавать не хотят, фимиамом
Курятся над толпами потных людей.

Давно уже за полночь, весело в шумных
Тратториях римских, где льется вино
Рекой бесконечной. В видениях чудных
Дневная жара позабыта давно.

Худой итальянец с красивой собакой
Встречает рассвет у фонтанной струи.
И солнце встаёт перед новой атакой,
На землю лучи простирая свои.

Собака больна. Воспаление глаза.
Хозяин, похоже, не очень здоров.
А в городе вечном сверкают, как стразы
Ночные огни – отблеск римских костров,

Разрушенный Форум, Сент-Анджело в дымке,
Зовущий к боям Колизей-великан.
Пред Тибром, с ночными мостами в обнимку,
Стоит в исполинской красе Ватикан.

Империей мощною, Богом храним,
Над миром в веках возвышается Рим!



НИАГАРСКИЙ ВОДОПАД

Ниагара, Ниагара,
Льётся мыслей водопад!
Хлещет струями в угаре,
Как коктейль сбивает в баре –
Воду, камни – в звукоряд.

На кораблике тщедушном
Проплываем этот ад!
Мощной лавою
бездушной,
Водной гривой равнодушной
Брызги пенные летят.

В жажде вырваться на волю
И грохочет, и свистит!
Накопил он силы вволю,
Так терпеть ему доколе?
В небо радугой глядит.



СЫН

От горы на восток
Бурной речки исток.
За рекой, вдалеке,
В неизбывной тоске

В старом домике мать,
Шкаф, сундук и кровать.
Ждет сыночка с войны,
Видя горькие сны.

Пулеметная трель,
Синих гор акварель,
Алой кровью слеза,
И закрыты глаза.

Сына ей не вернуть,
Не пройти этот путь.
Скал звериный оскал
Тело сына ласкал.

Только горный орел
Над вершиной летал,
Дождь весенний шумел
Исчезая меж скал.

От горы на восток
Бурной речки исток
В старом домике мать,
Шкаф, сундук и кровать.