⁣За церковью



Если времени скажешь:
«Повременим»,

То споткнёшься о
прошлое почему-то…

. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Похоронен за церковью
дворянин,

Не доживший неделю до
русской смуты.



Помню: небо, огромное,
как судьба,

Майский ветер и тайна –
предвестье веры.

Даже слов-то таких:
«упокой… раба…» –

Не слыхали советские
пионеры.



Ослепила церковная
темнота,

Затуманили строки
стихотворений…

И опять – на просохшей
горе – лапта

Или прятки в дремучих
кустах сирени.



И маячил то дальше, то
ближе храм.

Что казалось разумным –
прошло нелепо.

Приходилось не раз
спотыкаться нам

О замшелые камни,
ограды, склепы.



Для кого так дрожит и
сверкает лист?

А в кукушкином горле –
то смех, то слёзы.

. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Похоронен за церковью
тракторист,

Не увидевший смерть
своего колхоза.





***

Из старых книг построил
я редут

на этом, далеко не
белом, свете...

Но от меня какой-то правды
ждут

в безвременье
блуждающие дети.



Уже давно советчику
темно.

Чужая песня разве
сердцем спета?

И остаётся вымолвить
одно:

– Сорвите созревающее
лето!



Пусть в жизни я не
понял ни черта,

но знаю: лечит слепоту
и раны

последняя святая
чистота –

черёмухи и майские
туманы.



Опять среди развалин и
гробов

гуляет непричёсанное
детство,

и в белый сад,
крылатый, как любовь

глядят, и всё не могут
наглядеться

дома с глазами
брошенных собак...

Да, жизнь бесила, но по
силам бремя.

А мне всё не
состариться никак,

хотя и понимаю: время,
время...





***

Не хочу я раскрашивать
век вчерашний –

Плещет чёрная музыка из
траншей.

Скучно в девятнадцатом?
В двадцатом – страшно,

В двадцать первом –
тошно живой душе!



На закате века –
тревожно, гулко,

Пляски на развалинах, злой
излом,

Нашей нищей юности
закоулки

С пьяными надеждами за
столом.



Что там «по понятиям»?

Брось, не слушай!

Вспыхнет май сиренями
по дворам.

Ведь и там мерцали
глаза и души,

Ложь не закрывала
дорогу в храм.



Поднимите головы!

Добрый вечер!

Вон, не оцифрованный,
кружит снег.

Человека вряд ли
расчеловечит

Даже двадцать первый
бесстрастный век.





Трёхсотлетнему дубу в
Слепнёве



Лето перезреет и
окислится

В горстке предосеннего
тепла.

Мелкий бес по имени
Бессмыслица

Из бумаг вползёт в мои
дела.



Мы ведь не аскеты и не
воины…

Как спасенье в нашей
суете –

Парк, где вечность
сонная настояна

На дубовом утреннем
листе.



Вот и путь закончен, и
присели мы

Здесь, в крылатой
бархатной тени.

Пусть по старым дуплам
и расщелинам

Сойки прячут жёлуди и
дни.



Долу ветка с яблоками
клонится,

Мыши с жиру бесятся в
клети…

Мелкий бес по имени
Бессонница,

Заходи. Закурим.
Погрустим.





Перелесок



Сквозной перелесок.
Лосей следы.

То ветрено здесь, то
сыро;

То блики надежды, то
тень беды…

Плыви же мимо своей
звезды

На тающей льдине мира.



Окно, да кино, да
стакана дно –

И век, словно шанс,
упущен.

Из всех предсказаний
теперь – одно:

Прогноз на кофейной
гуще.



Берёзовый ветер в лицо
луне.

Под звёздами спит
рассудок.

Но холодно с небом
наедине

В беспамятстве
незабудок.



На жидкий лесок упадут
века

Пером или топором…

Над миром – и радуга, и
тоска,

И долгий, как вечер
холостяка,

Раскатистый летний
гром.





***

Мерный рокот строк.
Юность. Свет дорог.

Замирающий гул вокзала…

А мечта – на вырост и
счастье – впрок,

Чтоб на целую жизнь осталось.



Всё, что ценного есть,
– голова да честь.

И – в дорогу. Крути
планету!

Точно знаю, что запах у
счастья есть:

Это запах раннего лета.



У костлявой старухи
всегда покос.

Что ж вы, ангелы,
замолчали?

И душа – на вынос и на
износ

От бессмыслицы и печали.



Через тьму – не по
сердцу, не по уму –

Мир – росточком на
огороде…

Но мечта – на вырост, и
потому

Что-то нужное
происходит.





Скрипач не нужен



Тёмный день проклюнулся
едва.

Ближний дом рекламами
испачкан.

Дворник шепчет «нежные»
слова –

Про народ.

И громыхает тачкой.



И плывут, плывут из
темноты

Над тоской, над хаосом
распутий,

Галки да церковные
кресты –

Вечность, заплутавшая в
минуте.



Там, среди развалин и
собак,

Тусклы фонари, рекламы
ярки.

И садится молодой пацак

В новый пепелац
известной марки.



Гаснут дальнозоркие
глаза…

Дня не будет.

Приготовим ужин.

А вокруг такая
кин-дза-дза!

И уже давно «…скрипач
не нужен».