О БОЖЕ ЭТО ЧТО АСМР с подругой/Подруга пробует✨ АСМР

учим буквы с веселыми картинками и стихами

⁣У Серёжки три кота,
Он же добрая душа.
Все коты пришли к нему,
Непонятно почему.

Первый чёрно-белый кот,
Долго мялся у ворот,
Он котёнком был тогда,
Как не взять к себе дитя?

Пожалел его Серёжка,
Он же был такая крошка.
Взял кота к себе домой,
Котик вырос золотой.

Ловит в доме кот мышей,
Любит всяких малышей.
Помогает там и тут,
Хоть в душе хитёр и плут.

Рыжий котик, светлый Лучик,
Подбирал к Серёжке ключик.
Он в коровнике сидел,
Ненужный, грязный и не ел.

Серёжка – добрая душа,
Взял и рыжего кота.
Накормил и напоил,
Ушки, носик подлечил.

Чёрно-белый кот мышкует,
Лучик мышек сортирует.
Мелких сразу отпускает,
Взрослых сказками стращает.

- Уходите мышки в поле,
Не селитесь в нашем доме.
На горе растёт зерно,
Вот вам дверь, а вот окно.

Времени прошло немножко,
Как-то раз ушёл Серёжка,
Вечером домой пришёл,
Снова котика нашёл.

Ушки у кота висят,
Глаза сапфирами горят.
Полосатый, серый, тихий,
Схожий с сыном барсучихи.

И сказал котам Серёжка:
- Этот тоже наша кошка.
Вы его не обижайте,
И к хозяйству приучайте.

И с тех пор живут в сторожке,
Три кота и сам Серёжка.
Вечерами вчетвером,
Смотрят бабушкин альбом.

Рыбку кушают, сметану,
В «Горелки» скачут по дивану.
В мире нет семьи дружней,
Милей, надёжней и добрей.

⁣Александр Кедровских

КЕТЦАЛЬКОАТЛЬ И МИКТЛАНТЕКУТЛИ



Они сказали: “О боги, родились масегуалы - заслуженные покаянием».

- Кодекс Чимальпопока.



Облик его был причудлив и вместе с тем величественен. Всё
тело покрывала чешуя. Осанка выдавала царя. Змеиный хвост заменял ноги. Мудрый
и спокойный взор устремлялся вперёд. Концы длиннопёрых крыльев касались
каменного пола.

Холодный и тёмный подземный мир освещали лишь рубиновые
глаза собак, бесшумно бродивших кругом. Они испокон веков сопровождали души
умерших на пути сюда. Ему же проводник был не нужен.

Наконец, Кетцалькоатль – так его называли – приблизился к
огромному дому без окон. Вдруг дорогу преградил его Нагваль,
всегда представавший в образе ягуара. «Постой», - сказал он тихо. – «Разве ты
не понимаешь, что Миктлантекутли не захочет отдавать тебе кости?» «Меня послали
боги Тамоанчана», - ответил Кетцалькоатль. – «Он не сможет отказать, если
только не пожелает разгневать всех нас». Нагваль, молча поглядев ему в глаза,
медленно растворился в воздухе. А Кетцалькоатль подполз к дому без окон и
открыл тяжёлую дверь.

Горел очаг. У дымящегося котла сидел острозубый
Миктлантекутли. Раскалённые угли освещали его кости, лишённые плоти, кожи и измазанные
кровью. На шее владыки девяти преисподних висело ожерелье из глаз, череп
украшали перья. Рядом с ним был огромный недвижный паук, на плече сидела сова,
а у ног ползала, перебирая перепончатыми крыльями, летучая мышь.

Когда Кетцалькоатль приблизился к
Миктлантекутли, паук подпрыгнул, повернулся к нему и зашипел, сова захлопала
крыльями, летучая мышь замерла, подняв уродливую голову, а сам владыка девяти
преисподних поглядел на гостя пустыми глазницами и затем сказал неторопливо: «Приветствую.
Не думал, что кто-то из богов почтит меня своим посещением». Кетцалькоатль ответил
так: «Приветствую и я тебя. Я прибыл с просьбой от них. Боги Тамоанчана хотят
населить мир новыми людьми, дабы мы услаждались и утешались созерцанием их
славных дел. Отдай кости людей последнего колена». Кетцалькоатль, пока говорил
это, заметил, что в окружающем их полумраке стоят чёрные как ночь, тощие
цицимиме, чьи тела покрыты бесчисленными вечноголодными ртами. Они смотрели на
него. «Раз вам нужны кости, забирайте их», - ответил, поразмыслив, Миктлантекутли.
– «Только сперва уважь старика, сыграй мне на раковине». С этими словами он
протянул гостю раковину. Кетцалькоатль взял её и приготовился играть, но вдруг
обнаружил, что в ней нет отверстий. А Миктлантекутли ждал. В котле кипела
кровь. Цицимиме приблизились к Кетцалькоатлю. Тогда тот призвал червей, пчёл и
шершней. Черви проделали в раковине отверстия, а пчёлы и шершни принялись
залетать в них и вылетать наружу. Огромный дом наполнился весёлой музыкой.

Дослушав до конца, Миктлантекутли забрал
раковину и сказал: «Хорошо. Будут вам кости». Две цицимиме вынесли из темноты
связки костей. Но остальные вдруг зашептали своими скрипучими голосами,
обращаясь к владыке девяти преисподний: «Не отдавай… Не отдавай…» Миктлантекутли
же громко сказал им: «Тихо». Те, смолкнув, отступили в тень. Кетцалькоатль взял
связки, поблагодарил и покинул дом без окон.

Немало времени занял путь наверх, но в
конце концов он выбрался из девяти преисподних. Стояла ночь, холодная, словно
объятья смерти. Небо было затянуто облаками, и ни луна, ни звёзды не освещали
дороги. Кетцалькоатль пополз по лесу.

Ветви исполинских секвой шумели на ветру,
местами лежал снег. Прямо перед богом снова появился нагваль. «Стой», - сказал
он, обеспокоенно озираясь по сторонам. «Ты что-то почувствовал?» - тихо спросил
Кетцалькоатль, остановившись. Тот не успел ответить. Позади громко затрещали
кусты, раздались резкие нечеловеческие крики. Бог отскочил, намереваясь
развернуться и выхватить из-за пояса обсидиановый кинжал, но земля под ним
разверзлась. Он упал в глубокую яму. Ударил гром, нагваль издал страшный рык и обратился
в дым.

Из кустов выбрались несколько огромных демонических
птиц с клювами, мощными как дубины. Они подошли к краю ямы и заглянули в неё.
Кетцалькоатль лежал на дне, пронзённый деревянными кольями. Широко раскрытые
глаза его поблёскивали во мраке. Из ран текла чёрная кровь. Он погиб. Слетев
вниз, птицы принялись яростно клевать кости из связок.



Забрезжил рассвет. Солнце в который раз стало
совершать свой каждодневный путь по небосводу. Едва лучи его коснулись изумрудной
чешуи и небесно-голубых перьев Кетцалькоатля, мышцы его разом дрогнули. Бог резко
вдохнул морозный воздух севера. Вновь забилось сердце. Он поднялся, выдрал из
себя колья – раны мгновенно затянулись - и осмотрелся. Взор его упал на кости,
разбитые на осколки. «О горе мне!» - воскликнул Кетцалькоатль, склоняясь над
ними и перебирая их. – «Ни одна не уцелела. Что же теперь будет?» На глаза ему
навернулись крупные слёзы. Одна скатилась по чешуе и упала на землю. Рядом
возник нагваль. Он печально глядел на хозяина. «Что мне делать?» - спросил его бог.
«Отнеси осколки в Тамоанчан, и будь что будет», - ответил тот и исчез. Тогда
Кетцалькоатль успокоился, собрал осколки, все до единого, сделал новые связки и
вылез из ямы.

Много дней он полз по диким северным лесам.
Потом – по прериям, где пасутся стада толстокожих бизонов. Добравшись до
великой реки , построил плот и преодолел её. Наконец, достиг родного Тамоанчана,
города, в котором вечно идёт тёплый дождь, и над которым вечно сияет радуга. Боги
– Сиуакоатль, Апантекутли,
Гуиктлолинки, Тепанкицки, Тлайяманак, Тцонтемок – радостно встречали его, но
Кетцалькоатль был задумчив и не отвечал на приветствия. Когда его спросили про
кости, он, показывая связки, громко объявил: «От них остались лишь осколки! Но
мы породим людей из того, что есть!» Все смолкли. Тогда Сиуакоатль,
пышногрудая, длинноволосая, облачённая в белоснежные одежды и поддпоясанная
живой змеёй, сказала: «Если создавать людей из осколков, они будут несовершенны».
«И им всегда будет, к чему стремиться», - проговорил Кетцалькоатль. «Они не
смогут жить в гармонии с силами природы, как ты хотел», - продолжила она. А тот
ответил: «И потому будут совершенствовать свои города, свои орудия, свои
знания». «Люди эти по-разному будут наделены благодатью», - сказала Сиуакоатль.
– «Одни будут сильнымми, другие – слабыми, одни – красивыми, другие –
безобразными, одни – здоровыми, другие – больными». «И это прекрасно», - заключил
Кетцалькоатль. Она непонимающе посмотрела на него. А тот протянул ей связки. Сиуакоатль
взяла их, постояла на месте, раздумывая, затем развернулась и пошла в город.
Все последовали за богиней.

Придя под навес, к жерновам, она сложила в них осколки костей, смолола муку
и ссыпала её в заготовленную каменную чашу. Затем Кетцалькоатль, приблизившись,
достал кинжал, порезал себе когтистую лапу и накапал крови в чашу. Сиуакоатль
взяла деревянный посох, увенчанный черепом орла, и начала, нашёптывая
заклинания, смешивать костяную муку с его кровью. Остальные же боги принялись
совершать обряд искупления – они жгли амулеты, пели колдовские песни, пускались
в неистовые пляски, выли подобно диким зверям.

Когда всё было кончено, из чаши поочерёдно выбрались первые люди, мужчины и
женщины. Боги, тяжело дыша от усталости, с интересом глядели на них. И лишь
один Кетцалькоатль понимал, что предстоит этому новому человеку. Но не говорил.
Ни богам Тамоанчана, ни самим людям, которые стояли
перед ним, нагие и наивные, словно малые дети. Шёл тёплый дождь. Сияла радуга. Кетцалькоатль
улыбался.

авторские сказки в русском народном стиле

автор музыки Владимир Сидоров-Свет автор слов Викентий Шестак исполняет Анастасия Медная монтаж видео Сергей Досаев

⁣ПОДПИШИТЕСЬ❤ 😍 💖

Наталья Гулькина - Китай

⁣Этажи.

Боль расщепляет тело и кожу
На что это похоже?
На объятия до хруста,
Чтобы стало пусто
Там, где лишнего много.
Боль откроет душе дорогу.


Боль расщепляет кожу и тело.
Я очень понять захотела,
Для чего меня боль обнимает,
Что не знаю я, а она знает?
Боль тела и души

Это ошибок этажи.


Первый этаж
Не казаться, а быть.
Теперь трудно будет об этом забыть.
Подумал-скажи, не жди,
Не рассчитывай на понимание.
Не молчи,
чтоб не было поздно.
Когда путь лежит к звездам,
Не ропщи,
Не рассчитывай на приятность компании.

Второй этаж, углубись,
Любить жизнь во всем,
И свое и чужое,
Так любить, чтобы

стало не двое.
Любить не стыдись.
Жизненность практикуй,
Живи и смакуй.
Но дай смаковать и другому.
У каждого своя дорога к дому.


Есть третий этаж.
Он глубок и болен,
Но будешь доволен,
Когда осознаешь его.
Тело - для души храм,
Не складывай в него хлам.
Осознанность тут полезна,
А не то, что в рот полезло.



⁣Был
у меня друг…


Был

у меня друг…
Добрый,

любимый, отзывчивый,
Порой

рассеянный, несчастный и вспыльчивый,
Робкий

бывал, но неистово искренний,
Мой

друг лжецом оказался вдруг…

Был
у меня друг…
В

облаках истошно летающий,
Слезами

горькими себя и меня обливающий,
А

уж до чего чуткий и понимающий!
Мой

друг предателем оказался вдруг…


Был

у меня друг…
В

сердце бережно мною хранимый,
Мы

казалось больше, чем друзья! Побратимы!
До

последней рубахи и крохи любимый
Мой

друг врагом оказался вдруг…


Как

же быть мне, мой брат-лучший друг?
Как душу утешить, залечить-залатать?
Как

простить тебя, тяжесть боли с собой не таскать?
Как

отпустить тебя, чтобы смочь снова летать?
Чтоб когда-нибудь встретился друг мне вдруг…





⁣Что же ты хочешь,

мама?

Что же ты хочешь, мама?
Ты жила тыщу лет без меня,
Ты всегда хотела свободы.
Для тебя были мукой не только роды,
Бременем,
ты считала меня своим, конечно, семенем, но
Ненужным, лишним.
Данным тебе Всевышним
Лишь для того, чтобы стеснять
Жить легко не давать.

Что же случилось сейчас?
И кукушки вспоминают подчас,
Что есть у них, как их, ну эти,
А, ну да, дети!

Я давно уж тебя не ждала,
А когда-то звала,
Кричала,
Плакала и боялась,
Но ты не отзывалась,
Мама!
Теперь ты вспомнила, что я есть?
Да я есть, но про твою ли честь?

Ты же всегда летала,
Так, чтоб я до тебя не достала,
Подальше, подольше,
Не было времени
на внимание к своему семени.

Спасибо тебе за все это,
За то, что я стала поэтом,
Писателем, матерью, женой,
Счастливой самой собой.
А не только девочкой для битья
И претензий. Эта ведь роль моя
Для тебя?


Тебе это не нравится?
Все понимаю,
Но ожиданий не оправдаю,
Прости,
Что встала на твоем пути.

Давно прошло мое детство,
но памяти никуда не деться.


Что не было тебя радом,
когда было очень нужно
И жизнь казалась адом.
Но я научилась верить в себя,
Не зависимо от темноты,
От того, что скажешь ты.
Я научилась жить,
Чтобы жизнь, данную тобой, не загубить
Не забыть.
Чтоб не предать землю-мать,
чтоб самой когда-то матерью стать
Чтоб летать,
Но детей не забывать.

Я открывала свои таланты,
чтобы уметь гордиться собой,
идти своей судьбой,
вытаскивать счастливые фанты,
я училась любить,
но сложнее всего оказалось,
ты знаешь,
научиться любимой быть.
Понимаешь?
А что оставалось?


Пусть я была ненужной тебе,
Но смогла стать родной Самой себе!
Да, это было трудно,
Но я училась долго, занудно.
И мне удалось
Что-то во мне срослось,

исцелилось,
Жизнью налилось.
И теперь я – это я!
Конечно, я – дочь твоя.

И если тебе сейчас надо,
Тысячу лет спустя, я буду рядом.
Если тебе занеможится,
Болезнь на старость помножится,
Я буду средством,
Что-то кольнуло в сердце?
Да нет, детство
Уже не вернешь. И не надо.
Я просто буду рядом,
Не в дар, и не в награду.
Просто, как дочь,
не такая, как ты точь-в-точь,

и слава богу,
что я протоптала дорогу,
и мне повезло с судьбой,
я не смогла стать такой,
как ты, я осталась другой,
и смогу быть сейчас с тобой,
когда ты во мне нуждаешься,
в одиночестве маешься,
Так боишься болезней, смертей,
что аж вспомнила про детей.

Спросить тебя, как дела?
Как здоровье, как ты все это время жила?
Как дела, мама? Как живешь?
В гости зовешь?
Конечно, приеду, буду,
Нет, не забуду,
Жди,
Вот только пройдут дожди,
И свидимся,
Крепко обнимемся.
Руки поглажу твои,
В глаза загляну, увижу,
Как я детство свое ненавижу,
Но не тебя,
Ты ж мама моя,
Родила, воспитала,
Ночами не спала,

уставала,
Кормила, работала, жить хотела,
Бросала, но по-другому ты не умела.
Бывает, понимаю, ошибки прощаю,
И детям своим завещаю,
смотреть и видеть,
что можно не только ненавидеть.
А принять с миром в сердце,
Это и будет средством
Для исцеленья души,
А проклинать не спеши.

Так что тебе нужно, мама?
А, уже ничего? Отпустило?
Что нужно было забыла?
Ну, ладно, прощай на следующую тысячу лет,
Все, пока. Привет!
Зови, если буду нужна,
Да, понимаю, сейчас не важна,
Но если надумаешь…

Пойду, скажу своим детям,
Что они самые прекрасные на свете,
Что люблю и буду рядом,
Если надо.
В сердце моем и в доме
Место найдут все трое.
Что стараюсь для них стать
Тем, что называется мать.



⁣Посвящается Надежде С.


Первая весна без Надежды
Вьюжит-снежит-плачет-тает.
Она пока не знает,
Что не будет все так, как прежде.
Новая трава вырастает,
Она тоже ничего не знает!

Цветы еще спят сладко,
Их тоже коснется известие,
Что с Надеждой не быть им вместе.
Дорожки земетены гладко,
Солнце не посещает пока.
Лишь облака,

Гонимые ветром, скачут,
Они, пробегая, оплачут
То, с чем мы будем свыкаться
Годами.
Надежда уже не с нами.
Она скорее с небом,
С вольным небом летает,

А мы?..
Увы… или не увы…
Жизнь проживаем земную,
На небо глядя, тоскуем,
С водой и хлебом.

Весна пришла, но зима не умирает,
Снежно плача, весне сообщает,
Что она теперь другая.
Нужна ли она нам такая?
Нет, мы ее не ругаем,
Просто капель лесная

Каплей каждой звенит набатом,
Отмеряя года.
Когда-то
Все было тоже впервые.
Я был ее солдатом.
Какие ж времена золотые!
И это не ерунда!

Да…
Мне память поможет согреться,
И пусть звенит капель,
И пусть бьет молотом по сердцу.
Любовь в нем не угасает.
Лишь вздох в груди замирает.
Злимся? Грустим? Страдаем?
К новой жизни привыкаем.

Ведь у нас
Первая весна без Надежды,
Ничто не будет, как прежде.
Такая вот правда, без прикрас.

сказочная повесть для детей в аудиоформате

The son of a Jewish cantor must defy his father in order to pursue his dream of becoming a jazz singer.

Видео канала ⁣Warner Bros. Entertainment - https://www.youtube.com/@warnerbrosentertainment

обучалка для детей в стихах

Елена Наливаева

Поэзы движений

***

наверное стоят при входе там
на вкус любой и выбор самокаты
цветами сплошь увитые рули
вот встретимся возьмём
по облакам
помчим по золотым по розоватым
причудливым как домики улиток
будем петь Берстайна как любили
смотри наш город краше чем когда
в нём жили мы а может с высоты
так кажется
там лето
покатили
по туче разноцветной пусть вода
польёт его чтоб от жары остыл
и кто-нибудь влюблённые по лесу
гуляя под пролившимся дождём
порывисто обнимутся нежданно
и чей-нибудь малыш по лужам с плеском
на мамино весёлое «пойдём»
сам первый шаг вдруг сделает спонтанный

я знаешь точно выберу в горошек
кати неустающими ногами
вовек не искатаешь самокат
там каждый день смотри какой хороший
не ранит солнце скорость не пугает
податлив руль
тропа легка
мягка

***

Бесконечный древесно-зелёный пояс
Обнимает потёртые деревушки.
В доску свойский асфальтовый с красным поезд.
Я сижу, умостившись на боковушке.

Капли в книгу-ладошку спадают с носа,
Формируя холмы на бумаге тонкой.
Входит дед с рюкзаком. Седоус. Раскосый.
Чемодан заплывает, а с ним девчонка...

Мой вагон заполняется постепенно,
Копошится, лопочет, пустой в недавнем.
...Я сижу в уголке небольшой вселенной.
Я, читая, слежу за её созданьем.

***

...Мне похожий на Эдварда Грига мужчина
на вокзале вчера с чемоданом помог
(я стояла у входа с растерянной миной,
неподъёмный багаж мой приткнулся у ног).

По запруженным лестницам и коридорам,
по недавним и призрачным чьим-то следам,
хрупкий низенький эльф, излучая задор, он
часто руки менял, но тащил чемодан.

И глаза его цветом барвинка лесного
проросли в размягчённое сердце моё...

...С резким чаячьим вскриком гудка поездного
и перрон превращается в скалы из снов, и
море севера мнится, и Сольвейг поёт.

***

трястись на колесе почти что сутки
доверившись водителю маршрутки
романам с поездами вопреки

деревни за окном одна другая
забудешься уставясь не мигая
на русские родные тупики

тоска в тоске невыразимо даже
идут гудят цикличные пейзажи
леса поля поля опять поля

а выйти б там воткнуться в землю мелкой
от солнечных часов случайной стрелкой
стоять смотреть как вертится земля

затерянно ненужно одиноко
в золототравном васильковооком
непостижимом где-то на пути

в москву в москву в аркадию до рая
туда куда в стремлении сгорая
но нет ответа можно ли прийти

⁣Imagine Dragons - Thunder

⁣Автоподбор под ключ в Смоленске - Volvo XC60 для Екатерины и Андрея

⁣Ссылка на регистрацию: https://aioosa.tech/sign/fVq4gHTDLQ

✅ Компания AIOOSA зарабатывает на трейдинге и роботизированной торговле на криптовалютном рынке, а так же на акциях и получает доход с игровых приложений а так же инвестирует в стартапы.

✅Основная информация:
1️. Есть сертификат (бонус) 50$
2️. Депозит начинает работать
на следующий день.
3️. Доходность в месяц 20-30%
4️. Начать можно с подарочного
сертификата 50$
5️. Минимальный депозит 20$
6. Вывод от 50$

✅Партнерская программа:

1️. Прямой бонус от 10% до 20%
2️. Премии за ранги 250$ -200,000$
3️. Автомрбиль Range Rower за
достижение ранга Crown Diamond
Официальный канал проекта:
Telegram: Contact
@aioosa_tech_official

⁣Друзья, всем огромный привет!
Забытый рецепт Анапы - вафельный торт с вареной сгущенкой. Пытаемся воссоздать былую вкуснятину.
Приятного просмотра!

Официальный клип песни "Wiggie"

⁣Близкие, ушедшие от нас в мир иной, и с того света следят за нами, по мере своих сил помогая советом, предостерегая от ошибок. Одни верят в это, другие – нет, но вам расскажут много случаев о том, как умершие помогают живым.
Читает автор Алина Загайнова
Текст с моего сайта ⁣https://heart-brain-soul.com/k....ak-umershie-pomogayu
⁣https://www.youtube.com/watch?v=rZgCEYyXk2k

⁣***

Казалось бы, все хорошо.

И даже можно быть счастливым.

И снегом сад запорошен,

И ветра не страшны порывы.



Но только впереди весна,

Придется снова распускаться.

Пора признать, что не дана

Была тебе способность к счастью.



Ты сам устал из года в год

С моим бороться цветоедом.

Но наливающихся гнет

Плодов твоей спине неведом.



Не знаешь ты про веток дрожь,

Натянутых от урожая.

Ведром дешевле продаешь,

В уме деля и умножая.



А я мечту одну храню:

Как почерневшую от гнева

Воткну в сияющее небо

Засохших веток пятерню.



И снег просыплется в прореху,

И галки прокричат “еще”,

Чтоб стало ясно человеку:

Без счастья будет хорошо.



Продолжение длинной баллады

Соблазнять не смей меня своей свободой (из
Вергилия)



О, ты умен! Тебя мне не смутить моей свободой.

Ты предан Риму более, чем повелитель твой.

Но вот нубиец новый стал хозяину угоден.

И только ждет, чтоб повернулся ты к нему спиной.



Ему не стану про свою свободу тоже

В сеть ловчую сплетать из слов узор.

Лишь подскажу, что на свободе сможет

Он взять в рабыни всех твоих сестер.



Так будет. Ты поймешь, и это примешь должным.

Патрицием стал раб. Кто б и помыслить мог?

Белила правнучки твои втирают в кожу

Лба. Проступает рабское клеймо.



В Спарте



Как детей больных

Убивали в Спарте?

Сажали за парту их

И забивали партой.



Как стариков больных

Убивали в Спарте?

Водили по карте их

И сталкивали с карты.



Как всех остальных

Убивали в Спарте?

Азарт возбуждали в них

И стравливали в азарте.



Как столько больных

Находили в Спарте?

Болен каждый, кто тих,

Кто не бьется за карту.



Встать! Суд истории тихо-

Тихо идет из-под парты.

Историков только слепых

В живых оставляли в Спарте.



Стерва



Да, я соврал о том, что было в прошлом отпуске.

А были ночи до беспамятства вдвоем.

И все звонков твоих повторных пропуски,

Прости, они из-за нее, из-за нее.



А я глядел, глядел в глаза ее бесстыжие.

Таких бесстыжих не бывает наяву.

И бредил: если повезет, и снова выживу,

То с ней порву, на этот раз порву.



Ты к ней меня не отпускала на свидания.

Просила, чтобы возвращался хоть к утру.

Я обещал, но знали оба мы заранее:

Она прикажет – обещания сотру.



Я не люблю тебя – кричу я ей, ты неразборчива.

Но я попробовала, мне не изменяй –

Твердит. Пристала, неотступна. Вечный спор: Чего

Меня никто не любит? Полюби меня!



Уйдет на время, и не думая исправиться.

Я не забуду, как мне бросила "пока".

Знакомиться с поэтами ей нравится,

Кто помоложе. Мне же больше сорока.



Я не люблю ее. Ну сколько можно цацкаться?

Но не могу прогнать ее посметь.

Чего пристала? И коса ее дурацкая.

Такая стерва прицепилась



В день рождения отца



Напрасно ждать итога справедливого.

Что нам за дело до итоговой черты?

Ты выжил в оккупации под Киевом.

Остался светлым после этой черноты.



Пусть сварочное дело инженерное

Едва ли ты по духу выбирал,

Но видел в чертежах еще, наверное,

Огонь, соединяющий металл.



Потом Алтай, строительство без роздыха.

Пока ты полстраны не пересек,

Чтоб девушку свою увидеть в поезде.

А поезд был Москва – Владивосток.



Потом к тебе в Москву съезжались праздновать

Из дальних мест в конце зимы друзья.

Ташкент и Запорожье – ЭСы разные

Соединяла энергетика твоя.



И сварщики ползли с протуберанцами

Своих соединяющих огней,

Тепло и свет давали чтобы станции

По всей железно сваренной стране.



Пришел тот год. В день твоего рождения

Я шел к тебе и молча повторял:

"Отец, я благодарен провидению,

Что ты до этого не дожил февраля."





У памятника Маяковскому



"Я не твой, снеговая уродина."

В.В. Маяковский



А Вы – не такой, не бронзовый.

Пусть снизу кричит орава,

Что стыдно, что струсили просто Вы,

Что Вы не имели права.



И некому Вам пожаловаться,

Хоть народу – целая площадь.

Вот лошадь жалеть – пожалуйста.

Ведь лошадь жалеть им проще.



Поэту, славой оболганному,

Вам было невыносимо,

Что птицами через облако

Слова – все навылет и мимо.



А Вы лежите на Новодевичьем,

Ужасно теперь спокойный.

Зачем же? – мне слышится – Где вы? Чьи? -

Вопросами бьет с колокольни.



Но глухая к стихам уродина

Серыми сыплет снегами.

И поэтам до смерти огромные

Ставит на горло камни.







Я не знал



Нет, я не знал,
как умирают,

Хоть белый надевал
халат,

Рот в рот дышал,
спасал от рая,

И был им рад,
вернувши в ад.



Да, я узнал, как
умирают,

Как улетают в
никуда,

Как нити по одной
теряют,

Что нас держали
без труда.



А света не было в
тоннеле,

Да и тоннеля
самого.

Я в воскрешения не
верю,

Но видел: рядом
одного

За нитку дернули
любовью,

Вернули вниз его,
назад,

Чтоб домотал
земную долю,

А после – пусть
летит в свой ад.



Ты подержи еще
немного,

Не отпускай пока
меня.

И может быть,
тогда у бога

Найдутся лишние
три дня.



Пусть
"незачет" он мне залепит,

Ведь я старался, я
решал.

Поверит в
двоечника лепет

"Как умирают,
я не знал."



Странный попутчик



"Запомни, пожалуйста, кажется, я не успею."

И дальше клекочет слова этот странный попутчик:

"Садится, садится, садится моя батарея.

Как жалко. Чернилами было бы лучше."



Да, лучше б он вовсе стихи не хрипел и не плакал,

Тетрадь не совал для того, чтоб я мог убедиться.

И лучше б не падал, закинувши голову, на пол,

И не собирались вокруг эти бледные лица.



Да, лучше б они не шептали, что пьян, вероятно.

И не повторяли к чему-то "ах, были б чернила!"

А там, где лежал, запекались чернильные пятна.

Но даже на строчку ему бы чернил не хватило.



Все врал он, какая, к чертям, у него батарея?

Он пропил давно телефон. Бедный он, неимущий.

И только забыть не могу и твержу я, дурея:

"Как жалко. Чернилами было бы лучше."



***

Мой подарок тебе не готов.

Я его не достал с облаков.

Не могу дотянуться с земли.

Слишком долго плывут корабли.

Слишком громко стучат поезда.

Все они не туда, не туда.

Ты немного еще подожди.

Я достану его из груди.

Я слетаю за ним и вернусь,

Не успеешь почувствовать грусть.

Я слетаю, и сразу отдам.

Вот: одна душа здесь, одна там.



Понятно



Стало понятно зачем

я попал в этот зал Чайковского

видел в антракте девушка

не спускаясь с балкона

сбивчиво но подробно

пересказывала концерт

и даже немного пропела

кажется соло гобоя

она говорила ты знаешь

быть может что даже лучше

играли они чем когда мы

вместе в последний раз

а когда прошептал капельдинер

девушка тише пожалуйста

она ответила просто

знаете так давно

папа не слышал Моцарта

а этот концерт наш любимый

думаю вы понимаете

нету таких телефонов