Кира Османова / Подборка стихотворений / Поэзия

⁣* * *
Я — человек с отгрызенной рукой —
Шагаю на предписанный покой:
Без ропота, без рёва и без ругани.
Нигде не застреваю по пути —
Скорей бы, наконец, домой прийти
И тихо лечь на сторону безрукую.

Я в этом невзаправдашнем лесу
В одной руке еду домой несу,
А во второй могла б ребёнка малого
Держать ладонь, могла б нести букет,
Но нет руки — и верных смыслов нет.
Сплошное изнуряющее марево.

Закроюсь дома, спать да есть — дела.
А вот когда двурукая была,
Спасительницей всех по лесу шастала.
Всё кончено — понятно дураку,
Но я лежу на правильном боку,
И незаметно ничего ужасного.


* * *
Человек, у воды живущий, практически неуязвим.
Обязательно в нём со временем некий случается сдвиг
(если можно назвать, конечно, такую особенность «сдвигом») —
человек, у воды живущий, действительно знает — где выход.

Разве мыслимо сбиться: пристань, моста металлический свод…
Человек — виртуоз (ни с чем не сравнимо его мастерство),
он на слабую долю делает самозабвенно акценты;
для него под ногами почва и твёрдость её — не сверхценны.

А представим, что здесь и было то самое место, куда
он стремится попасть, — отсюда сбегая. Отсрочен удар.
Отплывает корабль. Наёмный оркестр заливается свингом.
И стоит человек на палубе — якобы неуязвимый.

* * *
Одно обычнейшее дерево
Значительней идеи леса.
И куст: казалось, что за невидаль —
А больно даже ветку срезать.

Что говорить про страх, про суетность,
Про холод — сверх прогнозов ранний…
Да ты ведь ждал, что образуется
Само, и без твоих стараний.

Позднее будешь, как и прочие,
Не восхвалён — так упомянут.
Довольно скоро всё закончится,
И чем — как будто бы понятно.

Ты спохватился чуть пораньше бы —
Глядишь, и спасся бы взаправду.
А куст стоит — такой оранжевый,
Что как тут можно не заплакать.


* * *
Обрадован жалкой гостиницей.
Картина висит над кроватью,
Под изображеньем латиницей
Написано мелко: “Viator”.

На стульчик опустишься низенький.
Тебе (человеку оттуда,
Откуда сбежать-то — немыслимо)
Теперь хорошо бы обдумать:

Куда ты наутро отправишься,
Кому ты, запуганный, сдался…
Но будто ты сам — невзаправдашний
Внутри уцелевшего зданья.

Под звук заоконный, стрекочущий
В сидячей забудешься позе.
Дорога ни завтра не кончится,
Ни смерти не кончится после.

Очнёшься — и жутко ощерится
С картины измученный путник.
Какое такое прощение?
Прощения нет. И не будет.


* * *
Волнуешься — что будет там, в конце
(а вдруг опять сценарий изменили).
Пусть: вечер, филармония, концерт,
и приглашенья — только именные.

Не начинают. Всё равно начнут.
Не могут же настраиваться вечно.
И ты — за эти несколько минут —
поймёшь прелюбопытнейшие вещи.

Поймёшь, что виноват перед собой
(захочешь оправдаться — а и нечем);
что ожиданье музыки — любовь;
что ты — и единичен, и конечен;

что как себя к другим ни приспособь —
они тебя за это не полюбят;
что смерть — она не женщина с косой,
а юноша, играющий на лютне.

Ты — в зале, с незнакомыми людьми,
и не встаёшь с указанного места.
Когда же вступит молодой лютнист?
Да вот уже вступает. Наконец-то.

* * *
Никто не ты. И никогда не станет
Никто — тобой.
Вот мимо старых и знакомых зданий
Бредёт герой.

Кто знает, на пути своём обратном
Что видит он.
Что вправду видишь — привыкаешь прятать.
Хороший тон.

Но был же рядом кто-то сопричастный,
В любой момент
С тобой деливший радость и несчастье!
А вот и нет.

А вот и врут, что кто-то инотелый
Тебя постиг.
Герой пытался много лет не теми
Себя спасти,

Сопротивляясь мысли, что спасенье —
Не в том, что — вне.
Не в иллюзорной общности со всеми,
Не в болтовне.

Герой предчувствует квартал — раздолье
Для бедноты.
Предполагаешь, обращаться стоит
К себе на «ты».

Как будто ты и есть тот образцовый
«Другой», кому
Возможно даже в самой страшной ссоре
Сказать: «А ну!

Смотри в меня, в окно чужого дома,
Там есть и свет!»
И то ли сам окажешься фантомом,
А то ли нет.

Герой вернулся. Мир его — расколот.
Бери сюжет.
Никто не ты, как это ни прискорбно.
Смирись уже.

* * *
Клумбу у дома на этот раз
Облагородили как-то.
Словно дорожки цветов — рассказ.
Озеленитель — редактор.

Мимо идёшь — остановишь взгляд:
Выверен каждый оттенок.
Сколько бы снова себя ни клял —
Дальше идёшь не с теми.

Только… а что, если — ложь не длить,
Не упиваться виною.
Дрогнет на клумбе внезапный блик.
Время наступит иное.

Так и случится протест души
(Вряд ли вполне постижимый).
Жутко захочется просто жить,
А не готовиться к жизни,

А не твердить манифест чужой,
Не соглашаться на сделки,
Не поступаться своей душой —
Выдохнуть и оглядеться,

Чтоб от того, что бранил не тех,
После не сделалось тошно.
Всё, что ты делаешь, — это текст.
Всё, что не делаешь, — тоже.