⁣* * *

Во веки веков!
Во веки венков
одуванчиковых,
мать-и-матчеховых,
круглоликих,
во имя детских пальчиков,
перепачканных
соком липким.

Во веки веков!
Во веки трамвайных звонков-
бубенцов, колокольцев вечности,
с небом венчанных,
с этой ширью,
во имя любви и верности
человеческой,
нерушимой!

Во веки веков!
Во веки речных завитков,
кос фонтанных,
ручьев русых
и растрёпанных,
во имя нам Богом данного
слова Русского,
завострённого.

Во веки веков!
Во веки всех стариков
не ушедших,
и не забытых,
сильных в слабости,
во имя лесного шелеста,
неба быстрого
Бога славящего!

Во веки веков!
Сейчас не по ком
этот колокол,
только по сердцу,
только по небу
изначальному,
во имя того что просится
изнутри,
что бессмертьем полнится,
не кончается!



* * *

Боль уходит, время лечит,
изживается тоска,
я – песочный человечек,
сын балтийского песка,

хрупкий, слепленный небрежно
голопузым пацаном,
человечек центробежный,
целотонный и цепной.

Стынет воздух колокольный,
стонет ангельская рать,
мне не страшно, мне не больно,
мне не долго умирать.

Догорает солнца свечка,
слов расходятся пути,
я янтарное сердечко
вынимаю из груди,

пусть оно теперь посветит
тем, кто рядом был со мной,
а меня развеет ветер
над волной.



* * *

А был ли мир, ты спросишь, был ли мир,
когда в далёком детстве, с другом Костей
мы находили черепа и кости
и прятались в воронках из-под мин,

тогда в плохое верилось с трудом,
и каждый первый был исконно местным,
когда с землей, большой погост немецкий,
сравняли и построили наш дом.

Мы жили в нем огромною семьей,
то на безрыбье, то на безрубежье,
серди руин, среди бомбоубежищ,
засыпанных кровавою землей,

несли в музей трофейные ножи,
переплывали Прегель дважды брасом,
ещё не зная, что в могиле братской
под Кёнигсбергом, дедов брат лежит.

Забыв про гул мартеновских печей,
про хлеб блокадный, про огонь и порох,
на стену Кафедрального собора
влезали мы по грудам кирпичей,

и свет несли, и верили в себя
так искренне, как только в детстве верят,
и в волосы морской вплетали ветер,
под самым сердцем речь его селя.

В Кройцкирхе возрождали русский храм,
из Прегеля вылавливая доски,
и ночевали на валу Литовском
у бабушки, в груди Закхаймских врат,

и становились разными людьми,
за упокой былого, ставя свечи.
А был ли мир, ты спросишь, был ли мир?
А что тебе на это я отвечу?



* * *

Изыди покой, изыди,
ломается время с хрустом,
я – колокол безъязыкий
на звоннице кирхи прусской,

я – горестный стон набатный,
я – благовест-пересмешник,
клади, тишина, на ватман
небес боль мою, не мешкай,

беззвучные перезвоны,
серебряные трезвучья,
меня не лишили воли,
язык мой, отняв могучий,

меня не лишили веры,
пустив мне по жилам темень,
я – колокол Кёнигсберга,
в своём погребённый теле,

своим умерщвлённый веком,
своей тишиной бесшовной,
не сломленный человеком,
но голоса им лишённый,

до срока, а не до смерти,
да радости многоликой,
в моей колокольной меди
осенняя песнь отлита,

вся боль её неземная,
вся сила её и мука,
я – звона святое знамя,
я – крик беспредельный Мунка,

я буду звучать, покуда
звенят золотые липы,
мучительным перегудом,
рассыпчатым переливом,

трезвонами млечной зыби,
набатом листвы несметной,
я – колокол безъязыкий,
но слово моё – бессмертно.

⁣***

Едут на фронт Иванов и Петров
Клубы, спортбары, холмы
Жизнь наложилась на склейку миров
Смесь капучино и тьмы

Едут, теряя знакомый вайфай
Тянется времени жуть
Ты по старинке овец посчитай
Если не можешь уснуть

Сколько их там, поднебесных отар
Сколько овечьих голов
Не говори про войну, комиссар -
Там Иванов и Петров

Все что осталось нам – сладкий кошмар
Мерзость, обман, миражи
Тело своё покажи, комиссар
Тело своё покажи



***

Остатки разговоров на тарелке:
Объедки ожиданий и тоски
Я в лес пошла, обнять хотела белку,
Но руки оказались велики

Березы оглушительно белы
И раны на коре не лечат мазью
Любовь, ослепнув, бьётся о стволы
Чужих не различая в оверсайзе

Слепая смерть тянула нас в отель,
Лед на реке был призрачен и тонок
И я как дура шла в твою постель
И сладостей просила как ребенок



КОТУ

Всё. Под глазами мешки и морщины,
в сердце опять пустота.
Я изгнала из постели мужчину,
чтоб разместить там кота

Кошки прекрасны. Но им не хватает
гладкости бедер и спин
мне регулярно курьер доставляет
шебу, пурину, канин.

Поздно гадать, что в судьбе это значит
поздно идти к алтарю
вот же я, Господи, в шерсти кошачьей
перед тобою стою



1 CЕНТЯБРЯ

Хорошая осень какая
И день прехороший
И где-то звенит колокольчик
Ты слышишь, Алёша?

И мы погребенные втайне
Убитые втайне
Евгении, Зои и Тани
Услышим и встанем

В изъеденных плесенью фартуках
С землёю на лицах
Вернемся и сядем за парты
И будем учиться

От губ изъязвленного края
До самой ключицы
Мы будем сиять и лучиться
Сиять и учиться




МЕРЛЕН


Не вела обманом к алтарю,

Не пила и даже не курила,

Так за что как мертвая стою

Над палитрой краски Тикурилла?

Если бы почувствовать ты смог

Как смертельно каждый выбор тяжек

Он взрывает мой усталый мозг

На 500 окрашенных бумажек

Мрут во мне писатель и поэт

И звезда пусть небольшой, но сцены

На один вопрос ищу ответ:

В тот ли тон покрасила я стены.

Жизнь моя проносится звеня

Как тележка с красками и тленом

Ты спаси. Ты пронеси меня

Через кассы Леруа Мерлена.



***

Все катится к весне наперебой
И скоро загорать и к речке бегать
Как быть той женщиной, которая с тобой
Когда-то я умела это делать

Так просто, так легко, так невзначай
Не ставя целей, перспектив не строя.
Гулять или лежать. И кофе-чай.
И даже борщ. И прочее второе.

Шестого мая в небе полоса
Заживший шрам арктического фронта
И там, где раньше были небеса,
Гнездо воронье, а не горизонты



***

Тут cегодня засада -
хлещет прямо с утра.
В сером небе над садом
Не видать ни хера.

Ни пометок как в ворде,
ни небесных коней.
Дай мне, что ли, по морде
или чаю налей.

Мокрый кот ошалело
щурит желтый зрачок.
Как Есенин не делай,
не кобенься как Блок.

Тем, кто душу разграбил,
не пиши про любовь.
Я в краю ржавых грабель
и электростолбов.



БЕЛЫЙ ВЕРХ - ЧЕРНЫЙ НИЗ

Вот опять прихожу. И опять – ни тепла, ни привета.
Лишь два слова ответь – и я cнова навеки усну.
Ночь темна. Холодна. Но забористым выдалось лето
cловно плата за то, что они провалили весну

Коридор. Лунапарк. Галерея надежд и затмений.
В захолустном музее туалет на втором этаже.
Мне так нравился ты. И так нравились длинные тени
на зеленой траве. Но поверь, мне не надо уже

перспектив, обещаний. Мне нужно какое-то слово,
чтобы смело шагать, понимая, что лестница вниз.
Мы стоим словно в детстве на празднике школьном сурово.
Только б лечь и уснуть. И уснуть. Белый верх, черный низ



ДАЧА ПОД ВОРОНЕЖЕМ

Всё. Липа отцвела. Отцвёл и клевер.
Отцвёл и ты, мой загорелый друг.
Когда пожар в душе – езжай на север,
а если тишь да гладь – езжай на юг.

Вот в лобовом - отчизны панорама
и сосен корабельных нежный свод.
На даче встретила меня другая мама.
Другая дочь. И сад другой. И кот.

Жужжала муха. Лампочка качалась.
Солдаты где-то шли в последний бой.
И как-то так легко обозначалась
возможность быть и мне теперь другой.

⁣ГОРОД КОЛОКОЛЬНЫХ ЗВОНОВ

Несется над лесом, рекою, полями
Малиновым звоном церквей благовест.
В московской Швейцарии, под облаками
Звенигород прячет живительный крест!

На горках высоких, над речкой Москвою
Сияют на солнце церквей купола.
От золота бликов погожей порою
Растопятся в душах источники зла.

Там лики святые под шепот кадила
на подвиг зовущие русский народ.
Сокрытая в храмах великая сила
Божественной сути по-прежнему ждет.

В лихую годину и праздник великий,
Звенят переливами колокола.
Молитва и звоны недаром возникли,
Вершить позволяя благие дела!



СТАРОЕ ЗЕРКАЛО

Когда я в зеркало смотрю -
В нем вижу алую зарю,
Рассвета призрачный дымок,
В двери разболтанный замок,

Тенистый дуб в конце двора,
Где целовался до утра.
Моих любимых и родных,
Еще красивых, молодых,

Дым от костра моей судьбы
С накалом чувства, и борьбы
За идеальный, лучший мир,
Где цель была, и был кумир…

Но в старом зеркале стекло
Туманом вдруг заволокло.
И бородатый, старый лик
Из временных оков возник.

По зеркалу бежала рябь,
Что отразила неба хлябь,
И жизни старые клише
Свечным нагаром на душе.



САКСОФОН

Золотистый, серебристый -
Тенор, альт иль баритон.
Звук волшебный, нежный, чистый,
Слух ласкает – саксофон!

По изгибам медной кожи
Полноводною рекой
Льется музыка, до дрожи
Возбуждая. И покой

На мгновение приходит.
И опять, то вверх, то вниз
Свингом, блюзом колобродит
Саксофоновый каприз.

В вихре тем, импровизаций
Отлетая от земли,
Сквозь биенье гибких пальцев
Звуки плотью обросли,

Мощно вырвались на волю
И в мелодию вплелись.
Страстью, криком, смехом, болью
В сердце вновь отозвались.

То с надрывом, то стихая
Джаза зазвучал мотив.
И регтайм, и блюз Шанхая –
Всех времен речитатив!



СКРИПКА

Маленькая женщина
С талиею гибкой,
Музыкой повенчана,
Имя её – скрипка!

Открывает клапаны
В сумраке душа,
Судорожно-чувственно
Струнами шурша.

К небу поднимается
Тело, и восторг
В невесомость полную
Окунуть нас смог.

Смех сквозь слезы – музыка
Бередит сердца,
С легкою горчинкою,
Счастьем без конца!



ФЛАМЕНКО

(Памяти великого Пако де Лусия)

Необузданная сила
В слаженных движеньях ног!
Только Пако де Лусия
Так играть фламенко мог!

Пот по лбу ручьем струится,
Танец, как горячий грог
Через сердце – в поясницу.
Через ноги – прямо в мозг!

Свежим, предрассветным бризом,
Под гитары звуковязь,
Саксофон предстал сюрпризом.
Песнь фламенко прорвалась

Сквозь столетия страданий,
Боль, любовь, тоску, печаль.
Через призраки преданий
В пламенеющую даль

Вновь уносит ритм фламенко,
Разрывая на куски,
Без привычных сантиментов
Жизни прожитой мазки.



ЛЕТНЯЯ НОЧЬ В РИМЕ

На Рим опустилась ночная прохлада.
Весь день, раскаленный, пылал небосвод.
Фонтанные струи шептали – не надо
Потокам на камни стекающих вод.

Дома и палаццо, старинные храмы,
Брусчатка нагретых жарой площадей
Тепло отдавать не хотят, фимиамом
Курятся над толпами потных людей.

Давно уже за полночь, весело в шумных
Тратториях римских, где льется вино
Рекой бесконечной. В видениях чудных
Дневная жара позабыта давно.

Худой итальянец с красивой собакой
Встречает рассвет у фонтанной струи.
И солнце встаёт перед новой атакой,
На землю лучи простирая свои.

Собака больна. Воспаление глаза.
Хозяин, похоже, не очень здоров.
А в городе вечном сверкают, как стразы
Ночные огни – отблеск римских костров,

Разрушенный Форум, Сент-Анджело в дымке,
Зовущий к боям Колизей-великан.
Пред Тибром, с ночными мостами в обнимку,
Стоит в исполинской красе Ватикан.

Империей мощною, Богом храним,
Над миром в веках возвышается Рим!



НИАГАРСКИЙ ВОДОПАД

Ниагара, Ниагара,
Льётся мыслей водопад!
Хлещет струями в угаре,
Как коктейль сбивает в баре –
Воду, камни – в звукоряд.

На кораблике тщедушном
Проплываем этот ад!
Мощной лавою
бездушной,
Водной гривой равнодушной
Брызги пенные летят.

В жажде вырваться на волю
И грохочет, и свистит!
Накопил он силы вволю,
Так терпеть ему доколе?
В небо радугой глядит.



СЫН

От горы на восток
Бурной речки исток.
За рекой, вдалеке,
В неизбывной тоске

В старом домике мать,
Шкаф, сундук и кровать.
Ждет сыночка с войны,
Видя горькие сны.

Пулеметная трель,
Синих гор акварель,
Алой кровью слеза,
И закрыты глаза.

Сына ей не вернуть,
Не пройти этот путь.
Скал звериный оскал
Тело сына ласкал.

Только горный орел
Над вершиной летал,
Дождь весенний шумел
Исчезая меж скал.

От горы на восток
Бурной речки исток
В старом домике мать,
Шкаф, сундук и кровать.

⁣ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ «МИЛАЯ МУЧЕНИЦА»

Слухи как мухи, а сплетни как слепни,
Кровь голубую почувствовав, жалили,
В старых князей, в королей малолетних
Острые жала вонзая без жалости.

В царской России достались укусы
Даме, подаренной нам алеманами,
Той, что пришлась по любви и по вкусу
Доброму отпрыску дома Романовых.

Анна, прости, я витийствую грубо,
Чувствам твоим нанося повреждение,
Фразы безудержно лезут сквозь зубы
И обретают объём рассуждения.

В прежнее время народные массы
Морщились от нелюбви к государыне,
Словно, к обеду не с водкой, а с квасом
Подан бифштекс, да ещё недожаренный.

К ней относились с прохладцей дворяне,
В пляс не пускалось от счастья купечество.
В русской земле изготовленный пряник
Не принимал алеманнское печево.

Старый и малый, в бушлате и в платье
Не проявляли к царице симпатию.
Русским особенно дорог культ бати,
Греет веками сердца образ матери!

Батюшка – царь, а царица должна быть
Матушкой! Только, рождённая бриттами,
Немцами*, русское видела слабо.
Сложно закрытой увидеть открытое!

Можно стать Машкой, Наташкой и Сашкой,
Пляшущей, звонкой, весёлой и песенной,
Но не возникнет душа нараспашку
В гордой и строгой Алисе из Гессена.

Русским не станешь, им нужно родиться!
Русское в душах у русских находится
С пушкинской сказкой, с есенинским ситцем,
С шумом берёз, со слезой Богородицы!



ВЫБРАННЫЙ

Выбранный! Вычурно вытянув выю,
Я возвышаюсь над ровными крышами.
Медленно тучи плывут грозовые
Вдоль синевы, недоступной для дышащих.

Сердце – навыверт, суставы – на вывих,
С выдержкой ворона, с выправкой воина –
К людям привык, но зову я на «вы» их, –
Выкройки высшей Творцом удостоенных!

Избранность – сказка с подтекстом глубоким.
Выбранный вынужден свыкнуться с мыслями:
Искренних – минимум. Льются потоки
Патоки льстивых и яда завистливых!

Выбранный верит в любовь и поныне
Твёрдо идёт по пути благонравия,
Мира, добра и нетленных святыней.
Разве алмаз не ценней кучи гравия?!

Выбранным, духом коснувшимся выси,
От суетливой толпы независимым,
Ждущим Мессию и жаждущим миссий, –
«Браво» не скажут, не крикнут «Брависсимо».

Сытый голодным, открытый закрытым
Другом не будет – различны позиции.
Крытая карта считается битой:
Выбранных бьют, как не вышедших лицами,

Выбранных бьют, как не вышедших сердцем,
Выбранных бьют, как не вышедших душами!
Выбранным в обществе трудно согреться
И докричаться до тех, кто не слушает.

Выбранный – выскочка! Всех, кто не серый,
В ссылку сослали на север, на выселки.
Высекли, вытрясли, и для примера:
Главных – повесили, словно, повысили!

Судьи безумные, глупые цели:
Сделать равниной вершины и выступы!
То, что зовётся у нас цитаделью,
Взять невозможно подкопом и приступом.

Выродки вызвались душу мне выдрать.
Вы ошибаетесь, выродки, в выводах:
Выпи – не совы, не выхухоль – выдра,
Вымя – не вырезка, вычет – не выгода!

Не поменяю в угоду вам пробу,
Не позабочусь о собственном выкупе!
Не для того я, покинув утробу,
Душу и тело в Крещение выкупал!..

Выродки с выкриком рвали мне душу,
Выразив выходкой вызов Всевышнему!
Выстою, вынесу пытку. Не струшу.
Выстрадать – лучшее, выпросить – лишнее…

⁣***

Они украли у меня молодость.
У детей украли детство.
И транслируя всю свою холодность,
В мыслях – пламя, колит – в сердце.

Спрячу я в дальние ящики
Ощущений изнеможенья.
Но проявится в психосоматике –
Пища больше не наслажденье.

Так болит, языками пламени,
Обжигая эфирное тело.
Дети города, дети радуги,
Дети Горловки смотрят столь зрело.

Кровоточит рьяными ранами,
На бульваре цветущего лета,
Миллионами роз столь усталыми,
Над пуантами мини размера.

Мы оплакиваем милу девочку.
Лепестки-слёзы солью на рану.
Дайте мне, языки сине пламени,
Перерыв, а то жить я устану.

⁣⁣АБэВэ.

\\\Вариации на тему Снарка: «Пролог» или AB OVO\\\

На голом пригорке у топких болот

Стоит деревенька чуднАя.

Живет в ней отважный и мудрый народ,

Страдая от смурых дождей круглый год, -

Живёт себе, солнца не зная.

Там некогда
жил-был Поэт – ИмяРёк.

Ему – раз
явилось Виденье.

Сияло оно
вопреки-поперёк –

Всему, что вещает
собой Рагнарёк.

Сияло оно –
лишь мгновенье.

Поэт был Доброжник – от термина «БРО».

Что значит сие – неизвестно.

Возможно, что слово его – серебро,

Разящее прямо не в бровь, а в ребро,

Еще он картавил прелестно.

Доброжник, –
он бродит, ища горизонт

В тумане
дождей бесконечных.

Закутанный в
плащ, презирает он зонт,

Кастрюли,
подушки и евроремонт,

И любит
жирафов беспечных.

Родиться Доброжником – тяжкий удел,

Позор для фамильного Древа.

Поскольку Доброжник всегда не у дел,

Он лишь обниматься с дождями умел,

И путал «направо-налево».

Но даже Доброжник имеет свой шанс

Войти в
мировые анналы –

Когда ему
сделают гранд-реверанс:

Фортуна,
погода, энергобаланс,

И поезд, и
рельсы, и шпалы…

И вот – он бродил – на бровях – по бр-р-р–росе,

Пытаясь развидеть Явленье.

В тоске по её запредельной красе

Он сёк поросей и кошмарил гусей,

Срывая им всё оперенье.

Гусиным пером вдохновлялись всегда

Поэты и –
трезвые люди,

(А также – и
пухом лебяжьим. – да-да!

Перинка
почти как трава-лебеда

И снятся на
ней – Чуди-Юди.)

Она ему снилась, а может быть, он

Ей снился – да кто ж это видел.

Текла его жизнь – полуявь, полу-сон,

Он вытоптал весь деревенский газон,

Но песнь лебединую – выдал!

Он спел о Ней,–
Духом паря в вышине:

«О, ЛАДУГА! Солнца посланник!»

В ответ же:
«Эй, паря, случайно ты не

Того-с? – Ты
мешаешь дремать в тишине!

А ну-ка,
изыди! – в предбанник!»

Обидеть Доброжника сможет не всяк,

Кто словом – в свободу играет,

Поток его песен никак не иссяк –

Предбанник, подполье, чулан и чердак –

Везде его эхо гуляет.

Так Слово
осталось в отважных умах,

Его мудрецы
сохранили.

О ЛАДУГЕ
пели в приличных домах,

И множили слово в огромных томах –

Так длинно,
что вскоре забыли, –

О чем «ла-ла, ду-ду, га-гА», – всякий знал.

Что это важней даже хлеба,

Кто пел, кто дудел, кто гусей щекотал,

Кто скрытые смыслы в тех звуках искал,

«Про
главное таинство неба».

***

Искатель
всех смыслов, Сластитель всех дум,

Чесатель
всех заек за ухом –

Таков был
Прозаик – блистательный ум,

Он слыл Зимописцем,
ваял белый шум,

«Благолом» льясь в органы
слуха.

Он лишь про сферических заек писал,

Пушистых и белых как тучка.

Как зайцев живых он потискать мечтал!..

И вот – как-то раз на стене увидал

Как светится странная штучка.

Она вся дрожала, как зайка
зимой,

И прыгала с места на место,

И словно смеялась над ним и
собой,

Искрилась весельем как феечек
рой,

Шалящий во время сиесты.

«Ты кто? – он спросил и внезапно запел, –

О, солнечный зайчик – дар света!»

Коснувшись его, он о чём-то прозрел…

И ринулся в птичник, где тихо сидел

Былой вдохновитель Поэта.

Ни пуха на нём не нашлось, ни
пера, –

Всё выдрано – в топку
искусства,

Ну что тут попишешь… – зато
фуа-гра!

Гусиные лапки и этсетера! –

Питают все нужные чувства.

Sic itur ad astra! – искал и нашёл!

Все слоги заветного слова.

Да только в обратном порядке прочел –

Последний стал первым – питатель подвёл! –

Sic itur …Sic transit… Ab
ovo...

***

В тот миг, когда слово прочлось целиком,

С конца – до начального слога,

Явился ГА-ДУ-ЛА – реальность, фантом? –

А может быть, это проявленный ОМ?

А может, улыбка Даждьбога?

В суровых условиях наших широт

Народ крайне нежен речами.

Гадулу прозвал от душевных
щедрот,

Гадюлей, Гадюлюшкой, Дюсей и вот –

С тех пор она – «вечная с
нами».

«С приходом Гадюли развеется Хмарь,

Сомкнутся небесные хляби!»

Так пели, мечтали и верили встарь

Ещё до того как писался букварь

И справочник всех астролябий.

***

И так год за годом бежали
века,

дожди стали ливнями ада

Там вместо болот появилась
река,

В которой купались уже облака,

И смыла газон и пол-сада.

Что делать, – вздыхали селяне порой,

Копаясь в своём огороде, –

Коль нет у природы погоды плохой,

В жару мы в трусах, а в мороз – под дохой,

Доху лишь бы шили по моде.

– А всё остальное – придёт и
уйдёт…

Потопы, притопы-прихлопы.

С погодой сражается лишь
идиот,

А умный найдет себе ласты,
вельбот,

Подлодку и к ней перископы.

– Прихода Гадюли мы ждали давно

стояли толпой у дороги –

И строем ходили по ней – нога в ногу

– маршем, ламбадой, на цыпочках, – но

Нейдет он! – похоже, безногий…

– Иначе давно бы пришел и унял

Дожди и Потопы, – и грядки

У нас зацвели бы, просох
сеновал,

Порос земляникою лесоповал,

И стало б у всех всё в
порядке.

– А может, он занят, а может, забыл,

А может, увяз он в трясине,

И там его съел-проглотил крокодил,

А может в плену у врага он почил,

Привязанный к черной осине?

– А вдруг…, если трезво о нём
размышлять,

Он сам этот дождь насылает?

Тогда эту гадину надо поймать,

В глаза ей взглянуть, а затем покарать,

И пусть себе дальше гуляет.

Гадюлю найти – не асфальт обойти

На пальчиках как балерина.

К Гадюле ведут
потайные пути,

и явные тоже помогут дойти,

Коль знаешь, кто эта тварина.

Мы знаем,
Гадюля – безногая тварь

Улитка, змея или рыба,

Мы помним, и то же вам скажет словарь,

что Змеем была именована
встарь –

большая зелёная глыба!

Огромная глыба, матёрый валун

Размером – с громадную гору, –

И звался Горынычем, – тот ещё врун! –

Он клялся, что знает теорию струн

И помнит кембрийскую пору.


А рыба с улиткой – не наш
коленкор!

Их даже искать неприлично,

Для них все едино – струна и
топор

И Кембрий, и Кембридж, и кем
был Нильс Бор,

И мыслят они нелогично.

***

Еще про Гадюлю известна
строка,

что «каждый охотник же – лает

знать где», – дальше выдрана,
наверняка,

страница, – и смысла в ней
мало пока,

Что всяк – сам-своё измышляет.

Охотники лают, собаки скулят,

И
знать – где-то в страхе трясётся –

То лоси из космоса падают в ряд?

Иль,
может, стремительный мчится домкрат?

А
может – Гадюля несётся?

Конечно, Гадюля! – Как всё тут сошлось!

И ясно становится сразу, –

Гадюля совсем не домкрат и не
лось,

Но падает с неба, уж так
повелось,

Вот так понимать надо фразу…

Все
это в деталях мы можем узрить

Читая
внимательно буквы,

Осмыслить,
домыслить и восстановить

Утерянных
истин сермяжную нить –

В
тенетах развесистой брюквы.

Увидев, что скоро село мудрецов

Вот-вот неожиданно смоет,

И помня про подвиги дедов-отцов

Решили собрать самых лучших бойцов

Кто путь к той Гадюле откроет.

Собрался отряд – ровно сто
балерин

Пришли проводить их – в итоге
–

Никто не увидел ни лиц их, ни
спин, –

Затмило искусство печаль
проводин,

Все помнят лишь пачки да ноги.

Отчалил
в закат безымянный отряд,

И
песен про них – ни куплета.

Иные
герои канканят парад

Все
знают их ножек блистательный ряд –

Иветта,
Лизетта, Мюзетта …

А что же с отрядом? Отчалив в закат –

Рассвета достигнут в итоге.

Гадюлю, быть может, найдут и простят,

Узрив её полный раскаянья взгляд –

И солнце обрящут – в дороге..

Блажен, кто умеет дар
света принять,

И так претворить его в слово,

Что встанут герои – чтоб парус
поднять

И плыть сквозь туманы Гадюлю
искать.

Так было. Так будет. Ab Оvo.

Анастасия Безгубова (Шкляева) читает пару своих стихотворений: о любви и о муках творчества, о себе.


***
Чем жизнь твоя наполнена и мнится?
Простором и волшебством бытия?
Быть может то, что даже не приснится,
С тобой останется как светлая мечта?

Все то, что проповедует и гложет,
Дробит и множит смыслы пустоты,
Все позабудется, все догмы пересложит,
Но не раскроет счастье простоты.

Мне будет долго грустно и пустынно
Без перегара твоего, уставших глаз твоих,
Но все пройдет - и станет камень птицей,
И смелым взмахом ринется в полет.

***

Ты стар душой, и сам уже не молод,
Скажи, ужель не жаль тебе,
Что голос мой уже не так уж тонок,
А гибкий стан уж клонится к земле?

Давай пока не поздно выпьем чашу
Последнего и горького вина,
И в стариковский бой за веру в счастье
Cтегнем гусарского ретивого коня!

Пусть не страшат нас новые восходы,
И будет лучше прежнего закат,
И наши сумы пустят на расходы
Красавицы-Лилит, её собрат...

И что в дороге может быть дороже,
Как куча непредвиденных затрат,
Когда уже любой тебе прохожий
Укажет горизонт за Арарат.

Мы незнакомы, снова непохожи
Ни мысли наши, ни надежды, ни мечты
Cкажи: не жаль тебе, прохожий,
Что разошлись и наши корабли?

***
Настанет день, и ты вздохнешь легко,

Тебе минет тогда шестой десяток,
И утром рано, распахнув окно,
Мир явит нам усталый свой достаток.

Сирень, разлив реки большой,
И запах кофе - дорогой и пресный,
Уже не надо увлажнять росой
Глаза и губы, придавая нежность.

Уже не надо искушать судьбу,
Испытывая лишние волнения:
Ты влюблена, в тебя ли кто влюблен?
Сомнений нет: досады и догадок.

Все решено: больная голова,
И новости с чужого континента...
Тебе никто не скажет: "Хороша..."
Лишь отражение посмотрит с укоризной.


⁣***
Кто-то, очень чуждый кто-то,
По тропе моей прошелся смело,
Без оглядки оставляя поросли чертополоха.
Там, где стаял снег вчерашний,
Там, где бил ключом источник,
Там сегодня ряска, тина.

В красном омуте безбрежном
Ты мое полощешь сердце,
Рассекаешь, давишь, режешь,
Чтоб в него всочилась нежность.
Всё бестолку, все насмарку -
Иссякая, извиваясь,
Я найти пытаюсь берег -

Может, все не так уж страшно -
Иссыхаю-просыпаюсь...

***

Окровавлен лист бумаги-
Бледен лист от страха ночи.
Будет ли перо морочить,
Куралесить, мысль ворочать?
Пусть скорей оно подскажет
Связь времен и дня движенье.

Если строки будут нежны,
Зачеркнет - не пожалеет.
А узоры слов неточны,
Хоть рисунок их волшебен,
Промелькнет тире - и вскоре
Ты поймешь, что упустила много точек,
Многоточий…

Проведу еще такую беспокойную
Неделю - буду много мыслей думать,
Чтобы забрести в прозренье.
Если будут строки строги -
Я почувствую тревогу-
И избавлю их от ветра-
В ровных строчках много света.
⁣

***
Что слова может быть утешней,
Что безутешней может быть?
Твой взгляд изысканно-безгрешный,
Я знаю, может все простить:

Тайком не пролитые слезы,
Не к месту мой веселый взгляд,
Я знаю-мой усталый гений
Влюблен всегда и невпопад.

Но непреклонен беспощадно,
И словно рад меня клеймить,
Моим страданиям в отместку
Ты говоришь: пора грешить.

Скучна давно моя баллада,
Ее поют сто лет подряд,
И я тому ужасно рада,
И ты, по-моему, тоже рад.

И скоро я и ты не вспомним,
Что живы милостыней мы,
Которую, не замечая,
Друг другу слали как цветы.

***
Жизнь моя безлимитно-бескрайняя,
Обескровленная и нечаянная,
Я хожу по ней, как по окраине,
А порою вздымаюсь как облако.

Почему-то не видит столетие,
Что минуты хватает для вечности:
Отпускает мне мнимые помыслы,
Для свершения мнимой конечности.

Для отгадок загадок рождаются
Малыши из утробы в пустотности,
Чтоб узнать отчего не кончается
Вдруг возникший рисунок на плоскости,

Отчего у машин не улыбчивы, -
У трамваев улыбчивы ж лица!?
Отчего ночь безропотно тянется,
А вот день пронесется как птица?..

Быстротечная, быстроглазая,
Жизнь моя - магистраль утомленная,
То застенчиво поджидающая,
То настырно-бесповоротная.

⁣Игорь ВИТЮК

ПОДБОРКА СТИХОТВОРЕНИЙ



ВЛАДИМИРУ МАЯКОВСКОМУ


«Пригорок Пушкино
горбил Акуловой горою»
(В.Маяковский. «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче»)



Россия жива, коль Поэзия есть!
Назло всем наветам бесовским!
И я обращаюсь, отбросивши лесть,
К Вам, русский поэт Маяковский!



Вы «левой» шагали на марше страны,
А надо шагать было «правой»! –
И было бы меньше в стихах «левизны»,
А больше – великой Державы.



Хотелось в политику Вам поиграть,
Хотелось быть рупором власти? –
Но Вас одолела несметная рать
Прислужников бездны горластых.



Зачем Вам, поэт, ледяная Москва?
И выстрел в холодной квартире? -
А в Пушкино Вас не терзала б молва,
И были б с душой своей в мире!


…Вновь Солнце под вечер садится… и ждёт –
В Акулово рядом с горою:
А вдруг кто-то в гости на чай позовёт
Июльскою жаркой порою?..


Ваш стих, Маяковский, – немеркнущий свет
В далёком небесном оконце,
И в сердце моём до скончания лет –
Поэт, воспевающий Солнце!





ПУШКИНО ЛЮБОВНО-ДАЧНОЕ



Мерцающей аркой далёких созвездий
Зовёт Млечный путь в неизбывную ночь.
И рвусь я к тебе, хоть полмира изъездил,
Но, может, назло ты уехала прочь?



Да, Пушкино – родина дачных романов,
Столица больных поэтических грёз…
Здесь был Маяковский подружкой обманут,
Поэты здесь редко влюблялись всерьёз...



О, в мыслях заносит меня даже слишком…
Но, как говорится: дружок, не злословь!
А то, ведь, банальная эта интрижка
Шутя обратится в большую любовь…







КРЫМСКОЕ СЧАСТЬЕ



Разбросало море камушки
У подножья Феодосии.
Мы с тобой играем в ладушки,
Позабыв о том, что – взрослые.



За волну Луна цепляется,
Насмотревшись Айвазовского,
И рассудок умиляется
От пейзажа философского.



Что ещё для счастья надобно? –
Море, женщина любимая!
Дивный Крым – навек отрада нам, –
Наша песня журавлиная.





МОРЕ И ПОЛЕСЯНКА


Море, как песня, разлилось без края,
Шепчет оно о любви…
Песню морскую – не понимаю!!!
Да и намёки твои…



Где-то в родном подмосковном Полесье
Ждёт Полесянка-душа.
Заворожила дурманящей песней,
Буйство души заглуша.



Мне необъятного моря не надо,
Как и объятий чужих.
Я предвкушаю лесную прохладу
В тихих дубравах ночных…



Море, прости меня за безучастность!
Дева морская, прости!
Ждёт чаровница в веночке цветастом…
С Богом! Мне надо идти!





РАССВЕТ В ФЕОДОСИИ


Строчка за строчкой, волна за волной –
Радостно слог набегает.
Как хорошо мне на море с тобой, –
Большего счастья не знаю!



Этот наш трепетный первый рассвет, –
Словно пролог к жизни новой.
Брызжет оранжево-розовый свет
От горизонта морского.



Замер весь мир, затаился восход,
Воды прозрачны до донца.
Море до самых глубин разорвёт
Новое Крымское Солнце!



И по горящей в волне полосе
Взмоем навстречу рассвету.
Нашей любви пусть завидуют все!!!
И не кончается лето!





ЛЮБОВЬ НА ЛЕСНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ



Я запахом леса пропитан,
Твоею любовью наполнен,
Падение метеорита
Нежданным явленьем напомню.



Ввалюсь к тебе весь расхристан,
Сожму тебя хваткой медвежьей.
Пылай же, любви моей пристань!
На зависть всему побережью!





ДЕД И ВНУК


Он ушёл средь первых ополченцев,
Чтобы защитить Москву собой,
Не убил он никого из немцев, –
Стал последним самый первый бой.



А в горах российского Кавказа
В наше время, уж который год,
Внук – боец элитного спецназа –
С терроризмом трудный бой ведёт.

Он от смерти, как заговорённый,
Сколько б ни летало пуль вокруг,
На груди, боями опалённой,
Дедов фотоснимок носит внук.



С коих пор воюют два солдата…
Сколько ж воевать ещё им лет?..
Много неубитых супостатов
Внуку передал в наследство дед.





РАССКАЗ ТАНКИСТА


Посвящаю военкору Валентину Некенову, рассказавшему эту историю



Через посёлок обычный донбасский
Мы выдвигаемся на «передок»1).
Местные девушки строят нам глазки,
Парни сигналят с обочин дорог.



Вот мы – на месте. Нас враг не застукал2).
Солнце и ветер приветствуют нас.
Наши снаряды – стремительней звука! –
Выстрел! Другой! А затем – ещё раз!



Мы «обнулили» «опорник3)» нацистов.
Это был снайперски точный удар.
Но сердцем чую, – из рощи лесистой
Видит нас контрбатарейный радар.



Через минуту нас мины накроют. –
Сменим позицию! Мчим во всю рысь!
Хрупок наш танк, хоть увешан бронёю,
Хрупок, как наша солдатская жизнь.



Укры4) на нас начинают охоту,
Шлют от души за приветом привет –
Не умолкая, плюют миномёты, –
Нам уже падают мины вослед.



Птицей угрюмой завис беспилотник5).
Мы же на скорости будем петлять.
Молим: «Спаси нас, Никола Угодник!
Дай нам живыми вернуться опять!»



К счастью, на базу домчались мы быстро.
Чай попиваем и «курим бамбук6)»…
Есть про запас для врага у нас выстрел, –
Тот, что обгонит и ветер, и звук!
_____________________________

1) Передок (армейский жаргон) – передний
край, фронт.

2) Застукать – выследить, разведать,
обнаружить.

3) Опорник (армейский жаргон) – опорный
пункт, насыщенный огневыми средствами и приспособленный к длительной обороне.

4) Укры – военнослужащие ВС Украины.

5) Беспилотник – беспилотный летательный
аппарат (разведывательный или ударный).

6) Курить бамбук (молодёжный жаргон) –
бездельничать.

⁣ МЕЧТА

За свирепеющие грозы,

Дразня голодной бездны пасть,

Через сраженья и погосты

Ступать.



Легко, неутомимо, прямо

В седле держаться и руки

Не опускать, неся в ней пламя

Строки.



Переча гибельному ветру,

Греть замерзающих в пути,

Не помнить ран, и – светом – к свету –

Идти.



Поцеловав коня в загривок

И, отпустив на склоне дня,

К полям Земли своей счастливой

Припасть щекой дождя.





***

В полусумраке аллей свеча часовни

И невидимых лампад охранный свет.

Имена на черном камне изголовий.

Бледный памятник. Двукрылый силуэт.



Здесь тяжелой, вековою тенью спрятан,

Переживший всех, кто приходил к нему,

Скособочившийся крест стоит упрямо,

Словно строгий старец не сдается сну.



И, за шагом шаг, могила за могилой,

Вдоль ветрами сбереженных тополей

Проношу сквозь твердо сказанное «было»

Благодарное и зыбкое «теперь».

***

Это я: на истертой скамье

Безвозвратно забытые розы,

В замирающей полутьме

Семафоров упавшие звезды.



Я – курносой девчонки слеза,

Я – толпы долгий гомон тревожный...

Волей фатума я – вокзал

На распутье железнодорожном.



Я – рубеж, переправа, причал,

Место встречи – счастливой? Напрасной?

Я – сорвавшееся «прощай»

И простое и тихое «здравствуй»;



Целый миг, час какой-нибудь...

В сквозняками продутом пространстве

Я – меж стрелок кружащих суть –

Вечность в степени непостоянства.



И на небе лежат провода,

И горящие тянутся рельсы.

Сквозь меня идут поезда...





***

Жизни захлестнут лавиной,

Сон потерявший и путь,

В тихом дворе голубином

Просто побудь.



Птиц неприкаянных стая

Лучше любого вина

Дух твой утешит усталый -

Брось ей пшена!



Сизый закружится веер,

Сбитый твой след заметет...

Светел и прост будет вечер.

Просто пройдет

Все пройдет.





***

Вот – лица в седом альбоме.

Вот – стрелки секундной стук.

Вот – наш в этом старом доме

Сомкнувшийся тесный круг.



О чем-то родном беседа,

О чем-то забытом взгляд...

А там, за окном, ждет снега

Молитвенно тихий сад.



А в легких как лен ладонях –

Бордовой листвы букет.

...промчатся и наши кони,

За следом завьюжит след.



До боли струна зажата,

До края наполнен штоф.

Как радостно, друг, как жарко

От листьев от глаз, от слов!





***

Тишина. Только ходиков стук.

Рук натруженных не покладая,

На своем полуночном посту

Рукодельница вяжет седая.



Снег ложится к стеклу на карниз,

Белоснежная тянется пряжа.

Видит Бог: у старухи родни –

Тут и к Троице всех не обвяжешь.



Как молитвой забывшись – трудом,

Спиц не выпустит и на рассвете.

Но вздохнет, все же вспомнив о том,

Что опять не приехали дети,



Внуки не были вот уже год,

Зять, племянники не навещали...

А бывало за гостем шел гость;

Было шумно, светло вечерами.



Уходя, обнимались в сенях,

Все никак не решаясь проститься.

Новый век налетел, и семья

Разошлась, развязалась по нитям.



На лице рукодельницы – свет,

На висках бледный волос разглажен.

Словно тронутый ангелом снег,

Под руками бессонными пряжа.





***

Птичий гомон в саду.

Пёсий гам в переулке.

Вдоль канавы свалявшийся пух.

И, как прежде, в цвету

Вишни и незабудки,

И сейчас бы вбежать во весь дух



В сыро пахнущий дом,

Где на лестнице темень,

И двери неизменен напев...

Как мальчишка с ведром,

Осторожное время

Здесь прошло, ничего не задев.



И, от дачных забот под чаёк отдыхая,

По веленью сердечному жду

Затерявшийся тот

Край далекий, куда я

Снова не приходя прихожу.





***

Рано. Вот и сон еще дурманит,

И дорожка вся еще в росе,

Но уже кружится над садами

Стаи голубиной карусель.



И стою, макушку задирая,

Щурясь из-под маленькой руки,

На земле, где мама молодая

И еще все живы старики.



Взмах за взмахом с неба шлет приветы

Дружно чудное голубьё;

Связана одна со стаей этой

Тайна – вот бы разузнать ее!



Но, лентяйской следуя привычке

Оставлять задумки напотом,

Жгу в сарае дедушкины спички,

За соседским бегаю котом,



Ем с куста пушистую малину,

Бабочку за крылышко беру,

Зыбкую кленовую вершину

Покоряю, напугав беду,



Рву ромашки далеко от дома,

Удивляюсь звездам до утра,

Очень хорошо уже знакомый

Со словами «завтра» и «вчера».



Но не знаю слова «безвозвратно»

И не понимаю «никогда»...

Тот секретный сад, где голубятня,

Мог бы разыскать я без труда.





***

И целая вечность до школы,

И волосы пахнут костром,

И, словно корма Испаньолы,

Скрипит на черемухе дом.



Колышится свет между досок,

Качается крона – у-ух!

Не страшно – на то и матросы –

Задумчиво курим лопух.



Заморских сигар треск и горечь,

Загадочных далей туман.

Не остров – планета сокровищ

Открыта пока еще нам.

⁣***

здесь моего ничего
газовых глаз перекличка
певчая птичка-привычка
с нею легко

стать розовеющим облаком
надувным бунтарём
даже объём этой комнаты
ими заполонён

я бы отдал тебе, солнышко
капельку крови моей
только стране моей
нынче она нужней

***

В весенней луже фейерверки,
Крик, брошенный при переезде,
Костлявая берёза, нервно
Заламывающая ветви.

Не страшно. Это, как воздух, —
Всех касается. Вместе — не страшно.
Правда (если было такое слово на самом деле),
Моя молчаливая страна —
Дом неделимых одиночеств,
Словарь пробелов.

***

Была смерть, но птицы об этом не знали,
Была в__на, но небо не приспустило флаг,
Всё это было не здесь и не с нами,
Но всё это было, и дальше всё будет так.

Пока умирали и убивали,
Пока улыбались и ели в кафе,
Над ними, над нами перелетали
С кулака на камень, с копья на секиру,
С мушкета на танк, с ракеты на дрон
Птицы, не унимаясь.

И будто бы не было хаоса.
Песня возвращала разорванное, разрушенное, убитое.
Что может слово? А звук? (помимо звука сирены.)
Ничего. Кроме пения птичьего.
Ничего. Кроме вечного синего.
Ничего. Кроме неотвратимого
Наступления сирени.

***

из гербария падает лист
играет трансцендентный этюд
нарисованный чаем
ли мы воскресения
вечер студёный
проезд
передайте
привет
я пришёл к тебе обернись
волком дай на счастье лапу
мне нравится помнить
больше чем говорить

***

заправить в шапку воротник
штаны в ботинки
спешить в родительский тупик
глядеть картинки

на плечи острая пурга
хлопок в затылок
лечь на исходе четверга
пустыня льдинок

на небе иглы и углы
и вдруг мне ясно
она была до этой мглы
она погасла

***

когда умру вернусь к своим любимым
к воде и свету к праху и волне
быть только самым не необходимым
слезить на вой (перед частицей) не

не говорить когда гремит пшеница
стереться гладким языком дождя
застывшая на стеблях жизнь-убийца
не для меня теки меня не для

***

что нам жизни и смерти чужие
мы и сами
не рискуем быть живы
или стать мертвецами

между да и нет
без каких-либо почестей
стелющимися голосами
нас помянут по имени-отчеству
чёрт бы с нами

пропадение пропадом
нет возврата
всё, что было целым, теперь разъято
всё, что было, нынче углы да угли
и мы тоже
мы тоже горели
и потухли

***

солнце упало на ладони и веки мёртвых
ничего если тени
бродят в аду в одиночку
они вечную коротают ночь
вечную гложут скорбь
лишены беспощадной надежды

живые
смотрят вперёд пока не высыхают глаза
в будущем чуда не видно
проклятье мгновения
перерубает образы обещаний
некуда отступать
прошлое кончилось
теперь

мы забудем и будем
мы забудем и будем
мы забудем и снова
и снова
и снова
будем

***

так думали спастись, но было глупо в
чернильницу врастать смолы
нет ничего мертвее этих буков
поднявших чёрные свои стволы

так думали закрыться на штакетник
но белизна переползала в сад
и вот глядит на нас ракит ракетник
и полые листы на пол летят

***

выразительней цифр и букв
паузы и пробелы
писано белым на белом:
тишины требует зв-к
умолчания б-г
так и написано: говорить
можно лишь незаветное
вот сл-во белым огнём горит
вот ничего не видно:

и всё понятно

***⁣

Хорошо на Аргентине. Там пингвины и лампадки,
Итальянки и кувшины с медом или молоком,
Там забытые тетрадки Велимира
И неясные повадки крокодила.

Там испанец и испанка
Губит голодом нанайца
Ночью жаркой, ой жаркой...

Там пингвины, аль крокодилы!
Ночью солнце проглотили!
Стонут, кричит, кличут Велимира -
Звезд господина, ой господина.


***
⁣Пахнет фруктами и тетрадками, и застывшими песнями в них.
Там деревья сияют лампадками на больших полотнах твоих.

Там медвежата, что учится у мам не хотят,
И кривятся от страха чертята, вот те кляксы, что ты рисовал, ой рисовал.

Там как морожено тает скучный словарный диктант,
И вздыхают все буквы встревожено, над которыми ты засыпал, ой засыпал.



***
⁣Мы на почте отправляли груз,
В нем сидел маленький индус.
Он сидел с открытым ртом
И не думал ни о чем.

Как индус туда попал?
Сборщик Ванька паковал...
Это вовсе не индус,
Это важный тайный груз!

Что за груз?
Знает лишь малыш индус.
Знает тот малыш индус.



***
⁣И крылышкуя и волнуясь,
Летает муха Аня по полям.
А жук Антошка жужжит немножко
И ждет Анюту дома к двум часам!

⁣Скрипит и стонет старая софора
И вспоминает молодость свою,
Когда с дождём и ветром стойко споря,
Тянулась к солнцу рядовой в строю.
Летело время чёрно-белой птицей,
Бежали дни, как в небе облака,
Мелькали в суматошном беге лица,
Туманом исчезали навсегда.
Рыдает, плачет старая софора
О бурной светлой юности своей.
Любовь прошла, разбила счастье ссора,
Воспоминания остались ей.
Звенели капли, шелестели листья,
И до земли сгибался тонкий ствол…
А нынче ожидает только письма,
Те, что приносит дятел-почтальон.
Грустит и знает стара софора
Того, что было, больше не вернёшь.
Теперь порывам ветра скрипом вторя,
Могучей бури напоследок ждёшь.

1. Я сильная, и справлюсь однозначно!

Я сильная, и справлюсь однозначно!
Во мне есть стержень, мудрость и любовь.
За доброту бывает часто сдача,
Ценой предательств и колючих слов.

Я сильная, терпела не такое!
А потому прощать умею всех.
Жалею тех, кто данное святое
Меняет лишь на личностный успех.

Я сильная, всё также верю людям!
Роняя кровь с подбитого крыла.
Надеюсь, что любовь бессмертным чудом
Коснётся душ, с кем жизнь была светла.

Я сильная, но мне присуща нежность!
А с нею легче воплощать мечты.
И будто в роковую неизбежность,
Ещё я верю, станешь сильным ты...


2. Не прощаясь, уходят любимые

Не прощаясь, уходят любимые.
Неизвестно где кончится путь...
Становитесь друг к другу терпимее, –
От души не убудет ничуть.

В этом мире, где царь – равнодушие,
Драгоценна сердец теплота.
Нет сильнее на свете оружия,
Чем любовь, что как воздух чиста.

И объятья, которые вовремя
От беды сберегали не раз...
На земле, где законы суровые,
Так важна доброта чьих-то глаз!

Не прощаясь, уходят любимые.
Неизвестно где кончится путь.
Становитесь друг другу родимее,
Торопитесь, пока они тут...


3. Великая символика России

Великая символика России,
В ней честь и слава, гордость всей страны!
В сплоченьи грозном триедина сила,
Как мощный щит от пагубной войны.

Наш триколор сквозь время и пространство,
Отображает тождество славян.
Достойно восхищенья это братство,
Руси родимой первозданный стан.

На запад и восток орёл двуглавый
Глядит отважно с древнего герба,
Под гимн России, песни самой главной,
Где выкована русская судьба.

Не передать вовек любовь к Отчизне,
Она горит неистовым огнём,
И с каждым годом драгоценной жизни,
Становится прочнее день за днём!


4. Расскажи мне о своём далёком детстве

Расскажи мне о своём далёком детстве,
Мне так хочется попасть туда с тобой!
Жить девчонкой – хулиганкой по соседству,
Но увы, всё это было не со мной.

Ты бы мог дарить высокие ромашки,
Я – вдыхать их горьковатый аромат,
Щекотать тебя весь вечер до мурашек.
Пополам делиться тем, чем мир богат;

По заброшенным в лесу бродить тропинкам,
И восторженно костры жечь до темна,
Радоваться первым крошечным снежинкам,
Ночь с грозой весенней провести без сна...

Даже алгебра могла мне стать по силам,
А шпана бы обходила стороной.
О несбывшемся вздохну теперь уныло,
Потому, что это было не со мной.

Годы пролетели...встречи, расставанья.
Сожалеть не стоит, злой удел кляня.
Понесём достойно все мы испытанья.
Расскажи, как жил на свете без меня...


5. Я могла бы быть твоей женщиной

Я могла бы быть твоей женщиной,
А не просто далёкой мечтой.
Только вот не с тобою венчаны
В этой жизни до боли смешной.

Провести могли век в идиллии,
Но Всевышний решил всё за нас.
И рыдали росою лилии,
Украшая венцом вашу связь.

Рассуждать бы могли о вечности,
Любоваться красотами дня,
Деток общих растить в сердечности,
Так похожих точь-в-точь на меня.

Под звездою болтать без устали,
Разливая заливистый смех.
Наслаждаться земными чувствами,
Быть на свете счастливее всех!

Я могла бы быть твоей музою,
От беды и напастей храня.
Но судьбу с другой связал узами...
Лишь чуть-чуть не дождавшись меня...


6. Рука к руке. Случайное касанье

Рука к руке. Случайное касанье.
Забилось сердце трепетно в груди.
И молчаливое кистей признанье.
Я сосчитать успела до пяти.

Один. Два. Три. Тепло от мягкой кожи.
Боюсь спугнуть ту близость наших тел.
Вот, «на четыре» счастлива до дрожи.
Эх, пять... Здесь счастью наступил предел.

Ну вот и всё, и горечь сожаленья,
Что душ блаженство где-то позади.
Отдам я всё за эти вот мгновенья...
Жаль, сосчитала только до пяти...


7. Забывают друг друга люди

Забывают друг друга люди,
Возводя меж сердцами заслон.
Как жестоки судьбы причуды,
Коль забудешь меня, словно сон.

И не вспомнишь если однажды
Ты, проснувшись, уже никогда,
То весь мир станет вдруг неважен.
Знать, впустую прожиты года.

Не родиться бы лучше вовсе
На Земле беспощадной вовек.
Схоронить бы все чувства в осень,
Коль забудет родной человек...


8. Тоскуешь о ней, вспоминаю о нём

Нас свели с тобой на небесах,
Не сказали только для чего.
Грелись мы на разных полюсах,
Берегли тепло для одного.

Но и в чувствах есть коварный счёт.
Отдалилось прошлое в туман.
На сердцах табло: "переучёт",
А потом... случился наш роман.

До меня ты счастлив был с другой,
Растворившись в дюжине тех лет.
Столько же хранила я покой
Тайных встреч с другим, идя вослед.

Вот сейчас мы знатная семья.
Вроде и любовь, не страшен быт,
И сплотила верности скамья...
Вопреки, никто не позабыт.

В миг унынья, ссор и тяжких дней,
Память разгорается огнём.
Ты в сердцах тоскуешь вдруг о ней,
Вспоминаю с болью я о нём...


9. Я зимою думаю о лете

Я зимою думаю о лете,
Согреваясь в неизбежной стуже.
Пусть тебе расскажет стылый ветер,
Как же ты мне бесконечно нужен.

А весною кажется, что осень
Сделала б роднее нас и ближе,
В дом войдя походкой грациозной,
Угощая чаем из Парижа.

Летом я скучаю по метелям,
Чтобы в плед и погрузиться в книжку.
Где-то сонно ты сопишь в постели,
Взрослый, но забавный мой мальчишка.

В осень – одиночество хмельнее,
И тебя в разы нехватка больше.
Чувства обостряются сильнее,
Душу ранят все острей и дольше.

Круглый год страдаю я о счастье,
Том несбыточном, и только грёзы
На века со мною, ежечасно
Оставляя каждый день занозы.


10. Не женись без любви, по уму и расчёту

Не женись без любви, по уму и расчёту,
Непомерна цена, словно древний Содом.
Станет жизнь вся подобна давящему гнёту,
Знай, душа измеряется чистым плодом!

Не женись, коли ночью, иль в пьяном угаре,
Если рана на сердце, а может гроза,
Вспоминаешь не ту, что сейчас с тобой в паре,
А спасают от смерти иные глаза!

Не женись, не способен раз сделать счастливой,
И единственной в мыслях, со всем естеством,
Ту особу, с кем делишься миром фальшивым,
Не женись, это будет двойным воровством!

Не женись, если теплится где-то надежда,
Или точно уверен, что ждёт завсегда,
Та девчонка, с которой любовь грела прежде.
Не простит... Не женись! Не женись никогда!

Но женись, когда точно разделят взаимность
Ваши души и дух, и земные тела.
Значит так проявляется Божия милость,
А любовь вас навеки в едино сплела!


11. Ношу, как корону, я имя Поэт

Я слово могу использовать резко,
Придав ему рифмой изысканный вид,
Пройтись по душе натянутой леской,
В кровь резать её, так язык ядовит!

Я словом могу укутать безбрежно,
Весь лёд растопить, услаждая им слух.
Целуя пьянящим звуком столь нежно,
Чтоб меркло сознанье, захватывал дух!

Я словом могу лечить словно доктор,
Болезни и сердце, аптечка при мне.
Не жди, что потонешь в каменном дегте,
Стихи как лекарство в высокой цене!

Я словом могу шутить очень тонко,
Сарказм завернув в поэтический ритм.
До слёз щекотать остротами звонко,
Продуман до косточек сей алгоритм.

Я словом люблю! В нём сердцебиенье,
Сплетенный из жизни танцующий свет!
Дыхания чувств наполнят творенья,
Ношу, как корону, я имя - Поэт!

⁣Два стихотворения для участия в премии ⁣им. Юрия Левитанского:
1. "Напутствие"
⁣⁣ Когда они в тебя не верят
И думают, что это блажь,
Не предавай своих стремлений,
Не делай что-то "дашь на дашь"!
Иди за целью своей смело
И никогда не забывай,
Что даже если есть проблемы,
Всегда подумай и решай!
Пусть вся планета будет против,
В обратном крутится Земля,
И при ошибках, и при взлёте
Ты просто верь всегда в себя.
Пускай они плюются желчью —
Ведь им же хуже всё равно.
А ты иди, задавшись целью,
Ты сможешь в этом мире всё!
Когда они,слюну пуская,
Доказывают "ты никто!",
Ты улыбнись, слегка скучая:
" А я взлечу ведь всё равно!"
Ты просто верь всегда в себя,
Не важно, где и кто сказал,
Ты просто верь, взойдёт она —
Твоя счастливая звезда!

2. "Смычок и струны"
⁣На Скрипке были Струны.
Решили они так:
"Мы главные на Скрипке:
ведь мы наводим думы.
Смычок - лишь дополнение, пустяк!
Без нас играть на скрипке невозможно,
А без Смычка - не так уж сложно!
И без него сыграть мы можем всё:
Виваче и легато!
Приёмом лёгким - пиццикато!"
Обиделся Смычок.
"Почто они так? Право,
Ведь без меня не закричат им "БРАВО"!"
Решил уйти. В один скачок
Он прыгнул из футляра,
Упал и мечется он рьяно:
Куда же скрыться, убежать?
И где пристанище искать?
Но тут ботинок скрипача
Такого дал пинка,
Что наш Смычок стремглав дал стрекоча:
Исчез за платьем веника.
Футляр закрыли и ушли,
А наш Смычок один. В пыли...
Концерт. Пришёл скрипач.
Поклон. Сказал: "Сыграю "ГРАЧ"' .
Футляр открыт. А где смычок?
Ну что, играет пиццикато.
А в зале тихи все - молчок.
Скрипач берётся за стаккато...
Игра окончена, от публики - ни звука.
Скрипач расстроился,
И опустил он тут же руки.
Забросил скрипку и футляр,
Забыл о нотах вовсе,
Решил пойти он в гости
И поиграть в бильярд...
Пришёл скрипач домой
Усталый, очень злой.
Он лёг в постель и долго думал,
Куда смычок он подевал.
Увы, но что Смычок за веником стоял,
Скрипач об этом и не знал!
Прошли недели,
Смычку пылиться надоело.
Он из-под веника скачок -
И на столе уж наш Смычок.
Скрипач, увидевши пропажу,
Давай плясать (и петь он начал даже!).
Он вычистил Смычок
И конский волос поменял.
От счастья сам скрипач дрожал!
Открыл футляр- на скрипке Струны заржавели.
Провёл он чистеньким Смычком,
И Струны всё от злости заскрипели-
(А ведь ещё недавно они так сладко пели!)
Скрипач те Струны поменял,
А наш Смычок с тех пор не пропадал!

Мораль в сей басни такова:
Ну как струна ни хороша,
Но без смычка она не стоит ни гроша.

⁣

Игорь
Зайцев,

Нижний
Новгород



Кратко
об авторе



Зайцев Игорь Александрович.

Выпускник ЛИ и Горького.

Историк, педагог, член союза журналистов России. Член союза писателей
Москвы.

Победитель первого конкурса драматургов Нижегородской области (1996).

Автор книги рассказов «Первый дар», так же периодических
публицистических публикаций и стихотворных подборок в нижегородских и
российских газетах и журналах.


line-break">






Мастеру поэтического семинара
Литинститута им. ГОРЬКОГО,

выдающемуся Поэту,

моему поэтическом наставнику,

Юрию Левитанскому,

с благодарностью,

посвящается.



Стать выше, хоть немного,
лучше,

Возможно только чистыми
руками,

С любовью, и терпеньем клуши,

Кудахчущей над птенцами.

Помочь пройти, туда, где нет
на карте

Обозначений точных, по приметам,

В упор не слышать, кто чего
накаркал,

Поэзии и поэтам...

Быть опытным, что повитуха,

Настройщиком для слуха, духа,

Немного лицедеем, деспотом,

Давателем волшебного пинка...

При том магически
воздействовать,

Благославляя, но издалека.

Пигмалионом и старателем,

Просителем и сострадателем,

Молчателем, коль тишина
нужна!..

Душа откроется неистово,

И зазвучит струною чистою,

И ноту высшую, лучистую,

Я верю, голос твой возьмёт!

Тогда ключи от неба,
брошенные,

В лугах, ещё ни кем не
кошенных,

Безумец юный обретёт.

И повторится всё сначала!

Который век - одно мочало!

Адама Ева угощала,

Земля рожала, и качала

Луна приливы и народ.

А Солнце, хоть колом стояло,

Крутилось, что по блюду плод





*****

А она говорит: - Всё равно
это мне!

Хоть другая тебя
приласкала...

Это только был лучик, и в
солнечном дне,

Он растает, таких их
немало...

Это отсвет зари, лишь бутон
на ветвях...

Ручеек, утолил твою жажду.

Это мелкая рыбка забилась в
сетях,

Отпустил и забыл, так и
каждый...

Никуда не уйду, хоть гони, не
гони...

Я в тебе растворилась,
навеки.

Я - твой пульс. Кровоток.
Дочь родившей Земли,

Что питает и льёт эти реки...

Никуда не уйду. Растворюсь в
облаках,

И прольюсь оживляющей влагой.

Очагом обернусь.

Теплотою избавлю от боли в
висках,

И снегами скую твою слякоть.

Ототру и очищу, как ты не
ярись,

От печатей тоски и бессилья.

Я и хлеб твой, и жизнь, и как
ты не дивись,

Я - твои настоящие крылья!



88888



Настоящее никогда не
окупится!

Но оно копится и прорастает
корнями

В нам не открытые небесные кущи,

С первою яблоней перевиваясь
ветвями.

То яблоко в каждом звучит
послевкусьем,

В нем сладость и терпкость
самопознанья,

И страсть к постижению, через
искусы,

И кислород, через второе
дыханье.

И воплощение, через себя
дарение,

И обретение вкуса Жизни,

И самые лучшие стихотворения

О неземном таинстве смыслов.



88888



Путешествие от Чаадаева до
Ильина,

Длиннее, чем пятьдесят шагов
по Донскому...

Дорога к дому, через года и
имена

Через эпохи, незримые глазу
земному...

Под сенью храма нашли свой
последний приют,

Скитальцы в миру, не нашедшие
двери Рая.

И книги, молча, свой свет
прольют,

Свечею церковной в тиши
сгорая...

По сенью Тихона, у Донской,

Благословеньем казачьего Дона

Московскому Дмитрию, в год
лихой,

Шедшему Русь выводить из
полона.

Святой Богородицы милостив
знак,

И благословение пред смертной
сечей!

Засадный полк - не велик
кулак,

Но вовремя, выждав, успех
обеспечит,

Когда из-за леса, к исходу
дня,

Боброк свежих выведет
ратников в битву...

И станет свободной родная
земля,

Впитав в себя кровь молодую
убитых.

Нет жертвы напрасной на общий
алтарь!

И каждый по мере, по силе, по
строчке,

Кто делом, кто смыслом, мечом
ли как встарь,

Ватагой ли, по одиночке...

Всё примет земля, и всех
примет во прах...

Монах, вольнодумец, философ
гонимый,

Отравленый осенью Патриарх,

И воин небесною силой
хранимый.

Последний и вечный покой
обретут,

Оставят нам тайны
отстраданных смыслов,

И пчелы потомков с них мед
соберут

И сварят вино для Любви, и
для Жизни.



88888



ЧЕМ ДАЛЬШЕ, ТЕМ ОНИ, БЛИЗКИЕ,
БЛИЖЕ...

А МЫ НЕ УСПЕЛИ СКАЗАТЬ,
ПОДАРИТЬ, ПОНЕЖИТЬ...

ПАМЯТЬ УКРЫЛА ВСЕ ГРУСТНОЕ,
ЗЛОЕ УСПЕЛА ЗАСНЕЖИТЬ

И НЕДОСКАЗАННОСТЬ ВЕШНЕЙ
ПРОТАЛИНОЙ БРЕЗЖИТ.

ПРАВДА, ВЕДЬ МЫ ЖЕ УВИДИМСЯ,
БОЖЕ?

НЕ ГОВОРИ, ЕСЛИ ЭТО ЛЮДСКАЯ
ПРИДУМКА

ЭТА ЛЮБОВЬ НЕВЫСКАЗАННАЯ -
КАК ЖЕ ЕЕ ИТОЖИТЬ?

ЭТОТ КЕЙС НЕ ДЛЯ
КОУЧА-НЕДОУМКА

ЭТО ТРОПИНКА В НЕБО, НАША,
ХОТЬ МЫ НЕ ЗНАЕМ,

ЧТО БУДЕТ ПРАВДОЙ В ТЫСЯЧЕ
ВЕРНЫХ ИНСТРУКЦИЙ

МЫ СЧИТАЕМ... НЕ ТО, КАК
ВСЕГДА, СЧИТАЕМ,

В ШАТКИХ ЛЕСАХ ЛОГИЧНЫХ
АБСТРАКТНЫХ КОНСТРУКЦИЙ

А ЧТО ЖЕ ЖИВО? ТОЛЬКО ЖИВОЕ
ЧУВСТВО

ВОСПОМИНАНЬЕ, ЖЕСТ ИЛИ ВЗГЛЯД
СЛУЧАЙНЫЙ

МАТЕРИ РУКИ - ВЕЧНОСТИ
ПРИКОСНОВЕНЬЕ

ВЗГЛЯД ОТЦА - ЗАМЫСЕЛ
ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ

И ОТЧЕГО НАМ ЭТОТ ПРИЧАЛ ТАК
ВАЖЕН?

МЫ ЖЕ ДРУГИЕ, И В СТАРЫХ
УЛИЯХ ПУСТО

В ВЕТХИХ ДОМАХ ВРЕМЯ УСНУЛО,
НЕ ТАЙНА,

И ТАМ ЖЕ ЛЮБОВЬ, В ДЕТСКОЙ
КРОВАТКЕ ПРОКРУСТА.

МЫ ЖЕ ПОТОМ НОВЫЕ СТРОИЛИ
СТЕНЫ

СВАИ ВТЫКАЛИ И ЧУВСТВА СВОИ
ВБИВАЛИ

МЫ СОЗИДАЛИ И ОПЛЕТАЛИ
ИСКУСНО

ДАЖЕ ЗА ЗОЛОТО, ЕСЛИ, МЕДЬ
ВЫДАВАЛИ...

НО НЕ РЖАВЕЕТ ПЛАТИНА
ОТНОШЕНИЙ:

ИХ СЕДИНА НАМ ДРАГОЦЕННЕЙ
КРАСОК.

НАМ, ПОСТИГШИМ, ГОРЕЧЬ ПОБЕД
И СЛАДКУЮ СОЛЬ ПОРАЖЕНИЙ.

НАМ, СОРВАВШИМ С СЕБЯ И
ДРУГИХ, НЕ ОДНУ СОТНЮ МАСОК...

ВЗРОСЛЫЕ СЛЕЗЫ РЕЖУТ, КАК
БРИЛЛИАНТЫ,

РЕДКО ПУСТЫНЯ ОАЗИС ЯВЛЯЕТ
ЖАЖДЕ...

КАК ЖЕ ДОРОГИ НАМ ДАЛЕКИЕ
БЛИЗКИЕ ЛЮДИ!

КАК ЖЕ ХОЧЕТСЯ ВСТРЕТИТСЯ С
НИМИ ОДНАЖДЫ!

В ЭТОМ ЛИ СМЫСЛ? ИЛИ КРУПИЦА
СВЕТА

ТОЛЬКО НАДЕЖДА, ЧТО УМЕРЕТЬ
НЕ МОЖЕТ.

МОЖЕТ ЛИШЬ ЧАСТЬ ОТВЕТА ПРО
ДОЛЮ ЭТУ.

ГАМЛЕТУ, ВПРОЧЕМ, НЕ СИЛЬНО
ТО ВЫЖИТЬ ПОМОЖЕТ...

НО И ПОДАРИТ МЫСЛЬ О ЕДИНСТВЕ
ЖИЗНИ

ЖИЗНИ НЕ ТОЛЬКО ЗДЕСЬ, НО
ТОЙ, БЕСКОНЕЧНОЙ

И ПОЦЕЛУЕМ ЗАСТЫНЕТ, СЛЕЗОЙ
ЗАВИСНЕТ

ЧТО У МАМЫ СКАТИЛАСЬ В МИГ
УХОДА В ВЕЧНОСТЬ

31.03.23

⁣За церковью



Если времени скажешь:
«Повременим»,

То споткнёшься о
прошлое почему-то…

. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Похоронен за церковью
дворянин,

Не доживший неделю до
русской смуты.



Помню: небо, огромное,
как судьба,

Майский ветер и тайна –
предвестье веры.

Даже слов-то таких:
«упокой… раба…» –

Не слыхали советские
пионеры.



Ослепила церковная
темнота,

Затуманили строки
стихотворений…

И опять – на просохшей
горе – лапта

Или прятки в дремучих
кустах сирени.



И маячил то дальше, то
ближе храм.

Что казалось разумным –
прошло нелепо.

Приходилось не раз
спотыкаться нам

О замшелые камни,
ограды, склепы.



Для кого так дрожит и
сверкает лист?

А в кукушкином горле –
то смех, то слёзы.

. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Похоронен за церковью
тракторист,

Не увидевший смерть
своего колхоза.





***

Из старых книг построил
я редут

на этом, далеко не
белом, свете...

Но от меня какой-то правды
ждут

в безвременье
блуждающие дети.



Уже давно советчику
темно.

Чужая песня разве
сердцем спета?

И остаётся вымолвить
одно:

– Сорвите созревающее
лето!



Пусть в жизни я не
понял ни черта,

но знаю: лечит слепоту
и раны

последняя святая
чистота –

черёмухи и майские
туманы.



Опять среди развалин и
гробов

гуляет непричёсанное
детство,

и в белый сад,
крылатый, как любовь

глядят, и всё не могут
наглядеться

дома с глазами
брошенных собак...

Да, жизнь бесила, но по
силам бремя.

А мне всё не
состариться никак,

хотя и понимаю: время,
время...





***

Не хочу я раскрашивать
век вчерашний –

Плещет чёрная музыка из
траншей.

Скучно в девятнадцатом?
В двадцатом – страшно,

В двадцать первом –
тошно живой душе!



На закате века –
тревожно, гулко,

Пляски на развалинах, злой
излом,

Нашей нищей юности
закоулки

С пьяными надеждами за
столом.



Что там «по понятиям»?

Брось, не слушай!

Вспыхнет май сиренями
по дворам.

Ведь и там мерцали
глаза и души,

Ложь не закрывала
дорогу в храм.



Поднимите головы!

Добрый вечер!

Вон, не оцифрованный,
кружит снег.

Человека вряд ли
расчеловечит

Даже двадцать первый
бесстрастный век.





Трёхсотлетнему дубу в
Слепнёве



Лето перезреет и
окислится

В горстке предосеннего
тепла.

Мелкий бес по имени
Бессмыслица

Из бумаг вползёт в мои
дела.



Мы ведь не аскеты и не
воины…

Как спасенье в нашей
суете –

Парк, где вечность
сонная настояна

На дубовом утреннем
листе.



Вот и путь закончен, и
присели мы

Здесь, в крылатой
бархатной тени.

Пусть по старым дуплам
и расщелинам

Сойки прячут жёлуди и
дни.



Долу ветка с яблоками
клонится,

Мыши с жиру бесятся в
клети…

Мелкий бес по имени
Бессонница,

Заходи. Закурим.
Погрустим.





Перелесок



Сквозной перелесок.
Лосей следы.

То ветрено здесь, то
сыро;

То блики надежды, то
тень беды…

Плыви же мимо своей
звезды

На тающей льдине мира.



Окно, да кино, да
стакана дно –

И век, словно шанс,
упущен.

Из всех предсказаний
теперь – одно:

Прогноз на кофейной
гуще.



Берёзовый ветер в лицо
луне.

Под звёздами спит
рассудок.

Но холодно с небом
наедине

В беспамятстве
незабудок.



На жидкий лесок упадут
века

Пером или топором…

Над миром – и радуга, и
тоска,

И долгий, как вечер
холостяка,

Раскатистый летний
гром.





***

Мерный рокот строк.
Юность. Свет дорог.

Замирающий гул вокзала…

А мечта – на вырост и
счастье – впрок,

Чтоб на целую жизнь осталось.



Всё, что ценного есть,
– голова да честь.

И – в дорогу. Крути
планету!

Точно знаю, что запах у
счастья есть:

Это запах раннего лета.



У костлявой старухи
всегда покос.

Что ж вы, ангелы,
замолчали?

И душа – на вынос и на
износ

От бессмыслицы и печали.



Через тьму – не по
сердцу, не по уму –

Мир – росточком на
огороде…

Но мечта – на вырост, и
потому

Что-то нужное
происходит.





Скрипач не нужен



Тёмный день проклюнулся
едва.

Ближний дом рекламами
испачкан.

Дворник шепчет «нежные»
слова –

Про народ.

И громыхает тачкой.



И плывут, плывут из
темноты

Над тоской, над хаосом
распутий,

Галки да церковные
кресты –

Вечность, заплутавшая в
минуте.



Там, среди развалин и
собак,

Тусклы фонари, рекламы
ярки.

И садится молодой пацак

В новый пепелац
известной марки.



Гаснут дальнозоркие
глаза…

Дня не будет.

Приготовим ужин.

А вокруг такая
кин-дза-дза!

И уже давно «…скрипач
не нужен».

"⁣Поговорил"

Война, ты пришла так внезапно,
Людей на тот свет отправлять,
Мне было тогда, и сейчас не понятно,
Война, ты могла подождать?

Крики ракет, звучат так злорадно,
Пришлось всем отцам, на защиту вставать,
Ты била их всех, и так кровожадно,
Ни мамы ни папы теперь не видать

А Нинка, ты помнишь?
Моя одноклашка, вчера ей пришлось две могилы копать,
И как мне прикажешь, война-барабашка
Теперь за косички, ту Нину трепать..

Соседская кошка, по имени Мышка
Бродила, пыталась еду добывать,
Увидел ту Мышку, мне стало паршиво,
Клочки лишь остались, котят не видать.

Война, говорю я тебе, не трусливо
Отца забрала, усыпила ты мать,
Жену мою в будущем, ты пристарила,
Игрушки остались, их можешь забрать...

Последние крошки, тяжелого хлеба,
Водой запиваю, сейчас лягу спать
Надеюсь проснусь, будет небо без пепла
Ты дашь обещанье?
Не наступать...

⁣Войди в меня сразу, без ласк и прелюдий,
Без долгих заученных фраз.
Не надо фантазий, не надо иллюзий,
Все есть только здесь и сейчас.

Войди в меня сразу, войди в меня смело,
С напором и страстью войди.
Пролей на моё раскаленное тело
Своих поцелуев дожди.

Войди в меня сразу, возьми меня грубо,
Пронзая на всю глубину.
Танцуя безумную жгучую румбу,
Взорвемся в секунду одну.

Ты меня интригуешь!
Тайна, игра, пикап.
Смайлики-поцелуи,
ласки через WhatsApp.

Ты меня возбуждаешь!
Голос, особый взгляд.
Держишь меня, как залежь,
Вечно готовой для…

Чувствуется, что хватка
опытного ловца.
Я на горячих падка –
Рвущих навзрыд сердца!

Это бодрит, как порно,
Воле наперекор.
Даже когда упорно
Ставишь меня в игнор,

Я ощущаю кожей
Страсти тугую сеть.
Тело – вулкан. Негоже
Долго вулкану тлеть!

Вырвется на свободу
Лавы кипящей шквал.
Дело идет к исходу,
Близок уже финал.

У меня там медом намазано! Ты не знал?
И поэтому тянет магнитом тебя туда.
Вот от этого сон твой влажен, а день твой мал,
что все мысли ко мне стремятся и поезда!

А еще у меня там до ужаса горячо!
Ты, как будто боясь обжечься, всегда рукой
для начала проводишь по ней, и она течет…
И теперь тебе трудно согреться с любой другой.

Из-за этого ты очень любишь горячий чай,
иногда добавляешь ром, получая грог.
Остановишь свой взгляд на выпечке невзначай
и сглотнешь слюну, вспомнив сдобную, как пирог.

А когда ты дорвешься до сладкого, то урча,
поедать меня станешь глазами, губами… Рук
твоих будет нельзя разжать. И само с плеча
платье вдруг сползет и башмачный раздастся стук.

И тогда захлебнусь я, крича от твоей любви,
прилипая к тебе всей кожею… Суждено,
что, вливается хмель, забродивший в твоей крови,
в мои мехи, чтоб воду вновь претворить в вино!

Ты меня так целовал, как в последний раз,
Будто бы завтра земля сорвется с оси.
Без объяснений, без просьб и ванильных фраз
Впился в меня и рычал, пока не осип.

Я распадалась на атомы. А впотьмах
Небо упало на землю, породы взрыв.
Что-то звериное было в твоих глазах -
Может быть нежность, а может к любви призыв.

Губы дрожат и поныне – нельзя унять,
Прочно связала нас тонкая с виду нить.
Страсть погрузилась мне в тело по рукоять –
И не расплавить, не вынуть, не позабыть.

А страшит немало
грешников гроза -
в книге я читала
много лет назад.
На обложке тучка
изображена.
Для тебя я – сучка,
а ему – жена.
Я всегда готова
есть с твоей руки.
Муж приносит снова
с поля васильки.
Он со мною нежен.
Ты жесток и груб
к мякоти черешен
сладких сочных губ.
Дарит муж объятья,
туфельки и брошь.
На груди мне платье
в нетерпенье рвешь!
Высекаешь плетью
из меня огонь!
Мужу шрамы эти
целовать, ладонь…
Я сниму колечко
ржавое от лжи…
Под обрывом речка
темная бежит.

Ты в моем горле. Комом.
Тело к тебе влекомо
Тягой великой силы.
Годы не погасили
Пыла и вожделенья.
Взглядов твоих мишень я.

Ты в моем горле. Звуком.
Многоголосым фугам
Всхлипываний и стонов,
Вскриков и гулких тонов
Сердца… ты – повелитель.
Грех мой - твоя обитель.

Ты в моем горле. Плотью
Жаркою. К половодью
Страсти она стремится.
Бьешься во мне, как птица,
Что небесам в угоду
Выпорхнет на свободу…

В любви быть вольной – вот мой обычай,
Но вопреки…
Попала, словно трофей, добычей
В твои силки.

И захотела тебе отдать я
Всю страсть и пыл…
Зачем ты, глупый, разжал объятья
И отпустил?

С твоей ладони вспорхну, как птаха, -
Да в журавли.
Ты можешь даже меня не трахать…
Но сможешь ли

Забыть предельный накал эмоций,
Огонь шутих.
Как без меня им потом живется,
Спроси других.

Неси меня, лиса, за синий небосвод,

рассказывай, что мы почти уже на месте -

где станет гарь пыльцой, где мертвый оживет...

Рассказывай, лиса, всю правду, честь по чести.

Что чайник ставит, и

заждался братец-лис...

...А позади, где дом

тоской до скрипа выжат,

и машут, и зовут - но реки разлились,

не слышу никого, и вот уже не вижу.

Теперь вокруг вода, она со всех сторон,

в круиз пускают всех без паспорта, билета -

Смородина-река, и Стикс, и Ахерон,

и тихая, в тенях, безмысленная Лета.

И самый воздух тут стал горек и поник,

как будто в ноябре, а не в зените мая...

Бледнеет, присмирев, мой вор и проводник,

и пятится, дрожа, и уши прижимает.

Куда же ты, лиса, побудь со мной чуток!

Как быть - не спать, рыдать, взахлеб стихи долдоня?

...Ни лодки, ни плота - кувшинковый листок,

и я плыву, держа шерстинку на ладони.

Где синий небосвод расколот по оси,

где резь осоки, где на слезы нет управы,

неси меня, река, куда-нибудь неси,

как будто лисий хвост, качаясь влево-вправо.



**



Если ты охоч до путешествий, я помочь, Ванюша, буду рада:

вот тебе клубочек волчьей шерсти. Волку даже совесть не
преграда.

Ждут тебя три царства. Одолеешь дальнюю дорогу без подмоги?

Много смелых было. Дуралеи, тоже востроглазы, быстроноги.

Предо мной и латник будто голый, толку с новомодного эрзаца!

Люди кличут Бабою Ягою. Стоит ли на глупых обижаться?

Все ко мне идут: когда устали, коль тоска заела, при
измене...

... В Медном царстве, Ваня, птичьи стаи; клювы, когти,
крылья - прям из меди.

Ссорятся, враждуют, небо делят, и не облака там - поле
брани.

Как пойдешь, смотри, чтоб не задело - сверху-то оно вернее
ранит.

А еще письмом тебя поманят, мол, минута отдыха настала...

Нет, Ванюша. В этой глухомани только птицы рыжего металла.

...Стрелкой часовою - ось земная. Кивер, сабля - гостем
будешь званым.

Двигай маршем, устали не зная, обживайся в царстве Оловянном.

Раз и два, веселый и поддатый, бравой песней закрывая уши...

В царстве Оловянном - все солдаты. Послужи и ты чуток,
Ванюша.

Смерть порой откручивает жало, чтобы заточить его острее;

Коли не убьют, тогда пожалуй дальше - по земле, не в
Эмпиреи.

Двинется клубочек серым лесом; семена созрели и повисли...

Третье царство будет из железа, а про семена ты сам домысли.

...Лижет кот из блюдечка сметану, как клубок, тугой и
аккуратный...

Я тебе предсказывать не стану - сам поймешь, когда пора
обратно.

Близких понапрасну не тревожь ты. Пусть им спится позднею
порою.

Я, Ванюша, дверь. Когда вернешься, постучи, тотчас тебе
открою.

Стол накрою, сядем, чин по чину. Вот настойка крепкая,
хмельная.

Там, снаружи, голосом грачиным о себе весна напоминает.



**



Итак, иди, соломенный бочок;

сквозь лето мостик выгнулся дугой,

и в самой верхней точке - горячо,

а ты - мишень, наивный и нагой.



Но глянь смелее, рожки подними,

готовность к бою посылая на:

весь мир в тебя прицелился, но мир

не выстрелит, ведь он же не война.



Иди, бычок, на мостике танцуй,

в копытцах бьется тонкий звукоряд.

А лето приближается к концу,

об этом все приметы говорят.



Куда ни глянешь, тут везде они -

и солнца тяжелеет колесо,

и август - мёд и яблоки - звенит,

ночами рассыпая звездный сор.



"Твой шаткий танец всем необходим",


тверди себе, победно хвост взъерошь,


Соломенное чучелко, иди,


спускайся в расплескавшуюся рожь.

⁣ВЫГЛЯДАЛКИ-НАБЛЮДАЛКИ

Что такое «выглядалки»?
Что такое «наблюдалки»?
Рассказать? А мне не жалко!
Вот послушайте сейчас!

Выглядалки-наблюдалки –
Интересные игралки!
Что увидели глазалки,
Расскажу вам без прикрас!

Превращаю наблюдалки
Очень быстро в сочинялки!
И стихи вам без шпаргалки
Прочитаю много раз!

И про солнце, и про ветер,
Обо всём на белом свете
Вам стихи расскажут эти –
У меня большой запас

Интересных наблюдалок
И весёлых загадалок,
И забавных сочинялок!
В этой книжке – всё для вас!


КОТ И ЛЕНЬ

Гаммы кот играл весь день,
Но к нему подкралась лень.
Стала глазки закрывать,
Стала звать кота в кровать.
Надоело всё коту.
Убежать бы за версту!
Но тогда не сможет он
Разучить свой вальс «Бостон».
Весь в раздумьях Васька- кот
И не видит больше нот.
Очень скоро ленью он
Был красиво побеждён!
Сладко Васенька зевнул
И на клавишах уснул.
Тут ему приснился сон:
Должен он играть «Бостон»!
Но позор коту, позор –
Нот не знает до сих пор!
Кот проснулся и опять
Начал гаммы повторять.
Разучил он трудный вальс
И порадовал всех нас!
«Браво!» - все коту кричат.
Исполнитель очень рад.
Стал наш кот героем дня
Для тебя и для меня!
Мы берём пример с кота
Очень даже неспроста!
Не ленись, трудись опять,
Чтобы кем-то в жизни стать!

ЛУЧШИЕ ПРИМЕТЫ

На «Лебединке», как везде,
Осенние приметы;
Здесь отражаются воде
Холодные рассветы

И желтизна дерев вокруг,
И утренняя дымка,
И лебедей почётный круг.
Росистой паутинкой –

Той, что дрожит на берегу,
Любуется прохожий.
А школьник криком на бегу
Вдруг, тишину встревожил.

Тут стая белых лебедей
Плывёт ему навстречу.
Ведь не боятся здесь людей –
Я кстати вам замечу:

Конечно дружбе много дней
Мальчишечьей и птичьей.
И становясь чуть- чуть добрей,
Завидую ей лично.

И в унисон стучат сердца
Их и моё. Ведь это –
У маленького озерца
Не главная ль примета?

Любовь и преданность друзьям,
Любовь к родному краю –
Точней примет, скажу я вам,
Не знал и не узнаю!