Николай Вознесенский / Подборка стихотворений / Поэзия

⁣***

Казалось бы, все хорошо.

И даже можно быть счастливым.

И снегом сад запорошен,

И ветра не страшны порывы.



Но только впереди весна,

Придется снова распускаться.

Пора признать, что не дана

Была тебе способность к счастью.



Ты сам устал из года в год

С моим бороться цветоедом.

Но наливающихся гнет

Плодов твоей спине неведом.



Не знаешь ты про веток дрожь,

Натянутых от урожая.

Ведром дешевле продаешь,

В уме деля и умножая.



А я мечту одну храню:

Как почерневшую от гнева

Воткну в сияющее небо

Засохших веток пятерню.



И снег просыплется в прореху,

И галки прокричат “еще”,

Чтоб стало ясно человеку:

Без счастья будет хорошо.



Продолжение длинной баллады

Соблазнять не смей меня своей свободой (из
Вергилия)



О, ты умен! Тебя мне не смутить моей свободой.

Ты предан Риму более, чем повелитель твой.

Но вот нубиец новый стал хозяину угоден.

И только ждет, чтоб повернулся ты к нему спиной.



Ему не стану про свою свободу тоже

В сеть ловчую сплетать из слов узор.

Лишь подскажу, что на свободе сможет

Он взять в рабыни всех твоих сестер.



Так будет. Ты поймешь, и это примешь должным.

Патрицием стал раб. Кто б и помыслить мог?

Белила правнучки твои втирают в кожу

Лба. Проступает рабское клеймо.



В Спарте



Как детей больных

Убивали в Спарте?

Сажали за парту их

И забивали партой.



Как стариков больных

Убивали в Спарте?

Водили по карте их

И сталкивали с карты.



Как всех остальных

Убивали в Спарте?

Азарт возбуждали в них

И стравливали в азарте.



Как столько больных

Находили в Спарте?

Болен каждый, кто тих,

Кто не бьется за карту.



Встать! Суд истории тихо-

Тихо идет из-под парты.

Историков только слепых

В живых оставляли в Спарте.



Стерва



Да, я соврал о том, что было в прошлом отпуске.

А были ночи до беспамятства вдвоем.

И все звонков твоих повторных пропуски,

Прости, они из-за нее, из-за нее.



А я глядел, глядел в глаза ее бесстыжие.

Таких бесстыжих не бывает наяву.

И бредил: если повезет, и снова выживу,

То с ней порву, на этот раз порву.



Ты к ней меня не отпускала на свидания.

Просила, чтобы возвращался хоть к утру.

Я обещал, но знали оба мы заранее:

Она прикажет – обещания сотру.



Я не люблю тебя – кричу я ей, ты неразборчива.

Но я попробовала, мне не изменяй –

Твердит. Пристала, неотступна. Вечный спор: Чего

Меня никто не любит? Полюби меня!



Уйдет на время, и не думая исправиться.

Я не забуду, как мне бросила "пока".

Знакомиться с поэтами ей нравится,

Кто помоложе. Мне же больше сорока.



Я не люблю ее. Ну сколько можно цацкаться?

Но не могу прогнать ее посметь.

Чего пристала? И коса ее дурацкая.

Такая стерва прицепилась



В день рождения отца



Напрасно ждать итога справедливого.

Что нам за дело до итоговой черты?

Ты выжил в оккупации под Киевом.

Остался светлым после этой черноты.



Пусть сварочное дело инженерное

Едва ли ты по духу выбирал,

Но видел в чертежах еще, наверное,

Огонь, соединяющий металл.



Потом Алтай, строительство без роздыха.

Пока ты полстраны не пересек,

Чтоб девушку свою увидеть в поезде.

А поезд был Москва – Владивосток.



Потом к тебе в Москву съезжались праздновать

Из дальних мест в конце зимы друзья.

Ташкент и Запорожье – ЭСы разные

Соединяла энергетика твоя.



И сварщики ползли с протуберанцами

Своих соединяющих огней,

Тепло и свет давали чтобы станции

По всей железно сваренной стране.



Пришел тот год. В день твоего рождения

Я шел к тебе и молча повторял:

"Отец, я благодарен провидению,

Что ты до этого не дожил февраля."





У памятника Маяковскому



"Я не твой, снеговая уродина."

В.В. Маяковский



А Вы – не такой, не бронзовый.

Пусть снизу кричит орава,

Что стыдно, что струсили просто Вы,

Что Вы не имели права.



И некому Вам пожаловаться,

Хоть народу – целая площадь.

Вот лошадь жалеть – пожалуйста.

Ведь лошадь жалеть им проще.



Поэту, славой оболганному,

Вам было невыносимо,

Что птицами через облако

Слова – все навылет и мимо.



А Вы лежите на Новодевичьем,

Ужасно теперь спокойный.

Зачем же? – мне слышится – Где вы? Чьи? -

Вопросами бьет с колокольни.



Но глухая к стихам уродина

Серыми сыплет снегами.

И поэтам до смерти огромные

Ставит на горло камни.







Я не знал



Нет, я не знал,
как умирают,

Хоть белый надевал
халат,

Рот в рот дышал,
спасал от рая,

И был им рад,
вернувши в ад.



Да, я узнал, как
умирают,

Как улетают в
никуда,

Как нити по одной
теряют,

Что нас держали
без труда.



А света не было в
тоннеле,

Да и тоннеля
самого.

Я в воскрешения не
верю,

Но видел: рядом
одного

За нитку дернули
любовью,

Вернули вниз его,
назад,

Чтоб домотал
земную долю,

А после – пусть
летит в свой ад.



Ты подержи еще
немного,

Не отпускай пока
меня.

И может быть,
тогда у бога

Найдутся лишние
три дня.



Пусть
"незачет" он мне залепит,

Ведь я старался, я
решал.

Поверит в
двоечника лепет

"Как умирают,
я не знал."



Странный попутчик



"Запомни, пожалуйста, кажется, я не успею."

И дальше клекочет слова этот странный попутчик:

"Садится, садится, садится моя батарея.

Как жалко. Чернилами было бы лучше."



Да, лучше б он вовсе стихи не хрипел и не плакал,

Тетрадь не совал для того, чтоб я мог убедиться.

И лучше б не падал, закинувши голову, на пол,

И не собирались вокруг эти бледные лица.



Да, лучше б они не шептали, что пьян, вероятно.

И не повторяли к чему-то "ах, были б чернила!"

А там, где лежал, запекались чернильные пятна.

Но даже на строчку ему бы чернил не хватило.



Все врал он, какая, к чертям, у него батарея?

Он пропил давно телефон. Бедный он, неимущий.

И только забыть не могу и твержу я, дурея:

"Как жалко. Чернилами было бы лучше."



***

Мой подарок тебе не готов.

Я его не достал с облаков.

Не могу дотянуться с земли.

Слишком долго плывут корабли.

Слишком громко стучат поезда.

Все они не туда, не туда.

Ты немного еще подожди.

Я достану его из груди.

Я слетаю за ним и вернусь,

Не успеешь почувствовать грусть.

Я слетаю, и сразу отдам.

Вот: одна душа здесь, одна там.



Понятно



Стало понятно зачем

я попал в этот зал Чайковского

видел в антракте девушка

не спускаясь с балкона

сбивчиво но подробно

пересказывала концерт

и даже немного пропела

кажется соло гобоя

она говорила ты знаешь

быть может что даже лучше

играли они чем когда мы

вместе в последний раз

а когда прошептал капельдинер

девушка тише пожалуйста

она ответила просто

знаете так давно

папа не слышал Моцарта

а этот концерт наш любимый

думаю вы понимаете

нету таких телефонов