Екатерина Смоленская/7 женщин и мужчина-змея/Драматургия

⁣7 женщин и мужчина-змея. Монологи


Девочка. Страх


Сегодня я полдня просидела в маслобойне за кадкой. Ковыряла ногтем щепки в стенке кадки и плакала. Соседские девчонки, узнав, что я видела тебя в священной роще, сговорились и дразнят меня змеиной невестой. Я оправдывалась и твердила им, что видела тебя лишь мельком, а потом бежала быстрее ветра, потому что испугалась твоего голоса и твоей тени, но они вбили себе в голову, что осенью ты явишься и унесешь меня под землю.
И ведь ты мне совсем не нравишься, ты - грозный древний царь, хоть твои лик и тело будут вечно молодыми. Я - совсем еще девчонка, которая шьет платья куклам, и от обиды и страха ковыряет ногтями щепы в стенках кадки, чтобы никто не увидел слез. Если отец поверит, что я - змеиная невеста, он проклянет меня или выдаст замуж за того некрасивого богатого купца, который видел уже тридцатую весну. А еще он может связать меня и бросить в роще, в месте, где корни деревьев сплелись так туго, что непонятно, где кончается кора и начинается почва. Говорят, именно там в древние времена они пытались умилостивить твой гнев и спасти детей от твоего яда.


Мать. Любовь


Сегодня особенный день. Тайком от всех я ушла в чащу, где долгие часы бродила твоими тропами и собирала твою мертвую кожу. Я думала о том, какой нежный у тебя теперь покров, как уязвим он для острых камней и для лучей солнца. Я думала о тебе. Твой облик - страх, твое тело - мрак, твое имя - тишина темноты. Только я тебя не боюсь. Если есть в тебе злоба, то лишь потому, что ты - дитя этого мира, и способен сердиться, как и любой, отвечая злом - на зло. Для них ты - могучий царь, изрыгающий яд, чудовище, гибкое мыслью и телом. Ты причиняешь боль и отнимаешь жизни их детей, вот почему они сторонятся тебя. Они не знают, что раз в год ты становишься слабее младенца, и уходишь под землю, чтобы солнце не сожгло твое тело в пепел. В этот день, как мне кажется, ты ничем не отличаешься от всякого мужчины, который мнит себя твердокаменным, но на деле остается ребенком, который теперь играет в другие игрушки.


Охотница. Движение


Я знаю, где тебя встретить, а потому каждое утро обещаю себе, что никогда не окажусь там. С рассветом я запрягаю ветер, и мы несемся сквозь напитанные светом рощи. Я приветствую каждый дневной звук, меня радует танец животных, чьи тела по велению древних законов жаждут стать единым целым. Я чувствую запах опадающих смокв, вижу, как где-то на опушке бродят кудрявые козы. Пастушья флейта отзывается пению их колокольчиков. На лугу жужжат пчелы - там растет чабрец, и я знаю: скоро в деревне будет праздник меда.
Солнечный мир безмятежен. Но вот где-то двинулся камень, зашуршала сухая листва. Тогда все звуки на секунду замирают, и лишь сердца живых существ стучат, как тимпаны. Из тишины приходит мелодия страха, мрака и смерти, от которой кровь густеет в жилах.
А я хлещу ветер что есть мочи - чтобы поскорее миновать напоминание о твоем незримом присутствии. Чтобы забыть, что тень твоя таится под каждым камнем и упавшим стволом, а в самой чаще леса темнота сплетается в кольца и становится твоим телом.
Я бегу тебя, но ты настигаешь, хотя не спешишь. Тебе даже не нужно совершать движения: ты всегда здесь, в моих мыслях, на вздох впереди.


Царевна. Свобода


Все знают, что я холодна к тебе. Я холодна к тебе, и чем жарче горит мое тело от твоей близости, тем холоднее я становлюсь. Мне кажется, я могла бы задушить тебя холодом, а ведь ты - холоднее меня. Твои плечи, покрытые чешуей, мне омерзительны, и чем сильнее я жажду их прикосновения, тем большим презрением я одаряю тебя. Ты скользишь между влажных камней, ты пахнешь землей и стоит мне вспомнить об этом, как я сама становлюсь влажной и податливой, словно земля.
У меня все секунды наперечет, и тебе я не дам ни одной!
И чтобы ты перестал быть ценным, я надеваю уродливую маску на твое темное лицо. Я присваиваю себе все твои занятия, и на состязаниях в любых искусствах превосхожу тебя. Ты слабее меня! А значит, ты мне не нужен.
Сегодня я повелела истребить змей - всех и каждую. Я знаю, ты умнее, и ты уйдешь в землю. И я изрыла бы землю до самого чрева ее, если б могла. Если бы я могла.


Хозяйка. Подчинение


Женщины! Воительницы, охотницы, ткачихи, музыкантки! Художницы, монахини, танцовщицы, пастушки, ныряльщицы за жемчугом! Что можете вы знать о нем?
Ты великий царь! Твое тело струится из тьмы - в тайну, из тайны в смерть. Дети босыми пятками топчут твою тень, надеясь остаться безнаказанными, а потом их глупые матери стенают, что ты - чудовище. Твоя власть - казнить или миловать, освобождать или забирать в земные недра.
Я не колдунья и не лунная монахиня, я не могу воплощать ни твоих, ни своих желаний. Но будь у меня эта сила, я бы отдала все, чтобы быть твоей. Рядом со мной твоя корона еще громче засияла бы мраком, а яд сгустился бы и сделался еще могущественнее. Если только возможно большее могущество!
Я надену лучшее платье, вплету бусины в волосы и лягу у корней деревьев, которые сплелись так туго, что уже непонятно, где кончается кора и начинается почва.
Я отдам свое теплое женское чрево, чтобы в нем поселились тысячи и тысячи змей. И когда я извергну их из себя - бойтесь, художницы, воительницы, ростовщицы, ныряльщицы за жемчугом! Бойтесь пастушки, гоните прочь от лесов козьи стада, бегите, охотницы и охотники, прячьтесь голые человечьи младенцы, великое племя великого царя хлынуло в мир, и вам не спастись от его яда!
Выбери меня, великий царь. Позволь мне быть твоей царицей.


Монахиня. Отречение


Я слышала, они говорят о тебе, когда я выходила ночью, чтобы сцедить лунное молоко. Я была одета в шерстяной плащ, но могла бы этого не делать: их громкий шепот колол кожу не меньше, чем острые ворсинки шерсти. Пока я доила луну, я думала о том, почему мне непонятен их путь - мечтать о тебе, прекращать есть, терять сон и ночи напролет трогать свое тело под платьем, когда ты далеко. Я служу луне, я возжигаю на ее алтаре синеватое пламя, я молчу в ее честь древние гимны. У тебя лицо цвета земли, и даже серебро луны не способно очистить его от черной, странно пахнущей чешуи. Женщины говорят, так пахнет похоть. Похоть - это нестерпимое движение соков под кожей, дрожь ума и трепет сердца.
Единственное, чего мне хочется, это покоя и серебряного голоса луны внутри моего тела. Когда я входила в дом, что-то гибкое, незримое коснулось моей ноги. Меня кинуло в дрожь, и я спешно вошла в дом.


Любовница. Наслаждение


Ты приходишь ко мне ночью, когда мне некого больше таиться. Днем я прячусь в оливковых норах, украшаюсь апельсиновым цветом, а жужелицы и черви щекочут мне пальцы ног. Я купаюсь в соленых волнах, и запахи моего лона и кожи сливаются воедино. На завтрак я ем сыр и персики, на обед - каракатиц, а вечером пью золотое масло садящегося в синеву солнца. Я брожу среди нагретых камней, и знаю, что в каждой тени, в каждом землистом пятне моего солнечного мира прячешься Ты. Твоя кожа сухая и звонкая, от звуков твоего голоса с предгорий бегут в ужасе тонкорунные стада. Матери пугают тобой детей, а отцы грозят дочерям бросить их в лесу, у корней, связанными, если те тайком лишатся девства.
Все говорят, что единственного укуса достаточно для того, чтобы солнце померкло навсегда, но я столь сильно желаю тебя, что страх отступает. Что мне солнце - золоченый прах, танцующий в прахе! Что мне завтра, если в нем может закончиться моя любовь к тебе! Я не боюсь ни тебя, ни твоего яда. Солнце умирает каждый день. Каждый день навсегда засыпают люди.
И в час, когда жрицы доят луну, когда девчонки мечтают о богатых женихах, когда матери молятся за своих детей, когда белые кобылицы становятся синими, когда наши тела - мое и твое - сливаются в единое целое, мне до изнеможения хочется ощутить твой жалящий, самый последний поцелуй.