Тая Ларина. Ад – это мы. Поэзия

⁣⁣⁣Автор: Тая Ларина

"⁣Ад – это мы"

(Номинация "поэзия")


⁣***
Ад – это мы, другие – это мы.
Из самой глубины, из тьмы и света
мы вышли посмотреть на это лето,
став первыми приметами зимы.
Щебечут птицы, облака плывут,
Повсюду запах мёда и корицы,
и мы ложимся в воду и траву,
пытаясь в этом мире раствориться.
И остывает тёмная вода,
по берегам сухие травы дремлют.
Мы не хотим обратно, но куда
ни шли бы, мы всегда идём под землю.
Пока мы ещё здесь, давай дышать,
смотреть во все глаза и жадно слушать.
Ведь если бы у нас была душа,
она бы уже вырвалась наружу,
не выдержав всей этой красоты.
Но нет её, и взяться ей откуда?
И мы так восхитительно пусты,
что с лёгкостью в себя вмещаем чудо.


***
В Америке убивают чёрных, в России – белых.
Двадцатый век начинается как попало.
Но нам до этого нет никакого дела.
Мы глядим устало.
Не предлагай нам чужих ошибок, чтобы учиться.
Ты знаешь, что на это мы не способны.
Случится только то, что должно случиться.
Мы всё опишем тщательно и подробно.
Не призывай добрее быть и умнее.
Нам нужен враг. Пусть он будет, к примеру, красный.
Мы столько лет ненавидели, что умеем
лишь ненавидеть. Время не трать напрасно.
Любовь – это замечательно, но любовь и
прочая ерунда не заменят пули.
Мир слишком тесен, нужно быть наготове,
чтоб нас любовью этой не обманули.
Быть может, с нами тоже случится чудо.
Мы будем ждать его, отмеряя числа
и проводя ритуалы. Ну а покуда
не приставай к нам с муторным здравым смыслом.

Тоскуя по небесному санаторию,
все выбирают дело себе под стать.
Мы пишем, пишем, пишем свою историю.
И просто не успеваем её читать.


Саманта

Грету Тунберг раньше звали Саманта Смит,
У неё была замечательная идея.
В каждом ребёнке что-то такое спит,
Отчего он с годами старится и седеет.
Прорастает одиночество изнутри,
Стрелка щёлкает: десять, пятнадцать, двадцать.
Но пока они любят тебя и верят тебе, смотри.
Это значит, пока ещё незачем их бояться.
У Саманты всё получилось, и вместе с ней
Мир поверил в силу мира, труда и мая.
А у Греты Тунберг задание посложней,
И она сама его толком не понимает.
Если ты ненавидишь мир, как его спасти?
В прошлой жизни кончилась вера в добро и чудо,
А тебе повторяют: «Главное не расти»,
Ожидая покорного: «Я поняла. Не буду.
Из детей вырастают чудовища вроде вас».
Проступившая лёгким контуром карандашным,
Кем она вернётся к нам в третий раз?
Даже думать страшно.


***
Не заглядывай в окна после заката,
там люди становятся тем, чем были:
один – хвостатым, другой – рогатым,
третий ложится на полки пылью.
И этого видеть тебе не надо.

Квадрат окна переполнен светом,
но тень под ноги ложится кругом.
На фоне шкафа или буфета
они склоняются друг над другом.
И ты не должен смотреть на это.

Мигает лампочка. В этом свете
не разберёшь, кто кому добыча.
Они приходят домой за этим.
Имеют право. Таков обычай.
И им плевать, что ты их заметил.

Теперь ты знаешь секрет, который
скрывать никто не спешил, похоже.
Придёшь домой и задёрнешь шторы.
И с наслаждением сбросишь кожу.


***
Лиса живёт в лесу, и норм лисе.
А мы друг другу надоели все.
И каждый втайне хочет быть лисою.
Уйти в закат с котомкой или без.
И чтоб никто не трогал и не лез,
отгородиться лесополосою
от всех коммуникабельных подлиз.
Мы – поколение латентных лис,
стремящихся в сиреневые дали...

...Когда же всё, что грезилось, сбылось,
из леса вышел очень грустный лось
с котомкою и стоном “Забодали!”


***
За стенами всеобщего детсада
нет ничего – какой-то гул и дым.
Спасает лишь высокая ограда
с плакатом про дорогу молодым.
Спасают лишь засовы на воротах,
Щеколда на калитке, тихий час.
У взрослых очень важная работа.
Как хорошо, что взрослым не до нас.
Под одеяло прячусь с головою
и кажется, от страха не дышу.
Пусть лучше волк за окнами завоет.
Но в щели лезет только белый шум.
Безжизненный, безжалостный, прохладный,
он заполняет всё пространство тут.
Бояться больше нечего, и ладно.
И вечером за нами не придут.


***
Тридцатилетним детям девяностых
никак не разрешить извечный спор.
Мы в раздевалке меряемся ростом.
Мы меряемся ростом до сих пор.
Мы скачем по обшарпанному залу
с ключом на шее, прыгающим в такт.
Он смотрит вниз и говорит устало:
«Да будет так».
Во что бы то ни стало не сдавайся!
Вперёд и вверх! Вперёд и вверх! Вперёд!
Машины, путешествия, девайсы
(а кто не врёт? Нет, кто сейчас не врёт?)
Ты можешь лучше. Ты сумеешь! Ну же!
Смотри, смотри, мы обскакали всех!
В спортзале духота. А там, снаружи
(закадровый бесчеловечный смех).


***
Человек, воспитанный Алисой,
чётко формулирует вопросы,
верно делегирует задачи,
знает, что на всё найдёт ответ.
Даже если никаких вопросов
или там задач в помине нету,
человек, воспитанный Алисой,
их организует на раз-два.
Жизнь – это конечно, вечный поиск,
а точнее, поиск бесконечный.
Даже если никакой Алисы
нет на свете, он её создаст.
Человек, воспитанный Алисой,
подчиняет время и пространство.
Недоступна только лишь реальность.
Да кому она теперь нужна.


***
А после прилетели марсиане
(никто особо и не удивился),
смотрели грустно, головой качали,
и быстро улетели по делам.
Такой прекрасный мир был: всё понятно,
ни войн, ни эпидемий, просто люди
дебилами бывают. Ну так это
как будто никому и не вредит.
Мы скоро улетим в открытый космос
отсюда. Потому что здесь ужасно.
Нам можно всё. Нас всюду обижают.
А там нас не обидят никогда.
Мы будем там разбрасывать бутылки,
в космической ночи включать колонки,
чихать друг другу в лица и смеяться.
Мы заслужили счастье наконец.