стихи Сергея Досаева, читает автор

РУССКИЕ ГОЛОСА



Внезапно кончается чёрная полоса.

И в светящейся глубине, на дне большого и белого

арктического безмолвия начинают звучать русские голоса:

поначалу — тихо и как-то несмело, но

постепенно всё громче, в них ещё чувствуется печаль —

«мы так долго молчали» — шестерёнки веков поскрипывают,

словно кто-то достал из серванта пыльный хрусталь

и накрыл на стол, и при этом украдкой всхлипывает:

ведь придут — не все,

доживут — не все,

доползут — не все.

И зияют места пустые бойниц глазницами…

Смерть по Русскому полю катится на чертовом колесе

между школами и больницами

Мелитополя, Харькова, Горловки — напролом —

в обожженные руки раненного Мариуполя,

но уже расцветает радость над тем столом

золотым Воскресенским куполом.

И стоит, лепестки роняя, вишневый сад.

А его поливают градом, взрыхляют пушками…

И зияют места пустые, как двери в ад —

но садятся за стол меж нами Достоевский с Пушкиным,

и смеётся Бродский, и Лермонтов снова юн,

прибывают люди, гудит, оживая, улица,

открывают окна: «тсс, Высоцкий коснулся струн!» —

Петр Ильич благосклонно молчит и на солнце жмурится —

«Да и Бог с ней!» — пусть у ног окурком корчится чёрная полоса

и под визг снарядов срывается в междометия…



Но звучат всё громче, звучат всё крепче — русские голоса.

И уже не гаснет Вечный огонь бессмертия.







МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК



Я — всего лишь маленький человек.

На моих плечах светило и семь планет.

Вдоль моей спины грохочет железный век.

Я ему повторяю, почти подыхая, что смерти нет.



Я — всеголишь маленький гражданин

Той страны, что для мира чумного, как в горле кость.

Но в её необъятных недрах —спасительный инсулин,

И сама она вся — словно в небо алмазный мост.



А в моей хибаре сибирской — сияющий херувим

Поднимает победный тост, разливая по стопкам свет.

Я всего лишь маленький сын, но как сильно тобой любим,

Моя вечная Родина, чище которой нет.





МИША

/Мальчику, погибшему при обстреле Донецка 14.06.2022, посвящается/



Миша,

надеюсь, ты слышишь.

Здесь каждая вишня, каждый двор —

Горем непоправимым дышит:

Расстрелян в упор.

Градами… Город топорщит крыши,

Но не спасает — летит снаряд.

Ты рос под эту музыку, Миша,

Восемь отчаянных лет подряд.

Ничего, Миша,

вечность всё примет…



Небо обнимет

Крепко его…

«Миши нет дома! Он с мамой вышел…»

Тише.

Работает ПВО.





***

В него —бросают гранаты,

И дроны кружатся роем,

А он — родился солдатом,

И если умрёт — героем.



Он, если умрёт — воскреснет,

Пойдёт по стране с улыбкой

И станет счастливой песней,

Гармошкой губной иль скрипкой.



Он вечно был где-то рядом,

То там, а то здесь всплывал он…

Ты помнишь, как в сорок пятом

Салютов гремел он шквалом?



И раньше, когда пылала

Москва, отступали наши —

Французу под дых давал он

И бил его в рукопашной.



Он с Мининым и Пожарским

Поляка гнал из столицы;

И не помышлял о баварском,

Когда наступали фрицы.



Его победить — задача

Из тех, что невыполнимы;

Его провожают — плача!

Такие как он — любимы!



Бросают в него гранаты,

И дроны кружатся роем,

А он —родился солдатом

И вечно живёт — героем!





КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА



Так вот ты какой, постсоветский гламурный мир:

Саахов торгует оружием где-то в Йемене.

Кавказская пленница чистит всю жизнь сортир.

А Шурик, бедняга, спился, ушёл безвременно.



Ржавеют в депо специальные поезда,

Пылится в музее ядерный чемоданчик…

А к ней уже не придёт никто никогда.

Кавказская пленница у телевизора плачет.



Живут в разных странах Бывалый, Балбес и Трус…

Всего лишь полтинник, а утром вставать не хочется.

Ты помнишь, Кавказская Пленница, как твоё отчество?

Я помню… Что-то знакомое… A la rus.





***

Она сегодня не та, что вчера –

Она лежит на мостовой без ноги.

Вокруг стоит такая жара,

Как будто Бог печёт из нас пироги.



Москва далёко, Киев – вот он, летит

Снарядом HIMARS точнёхонько в цель.

Нога на солнце будто льдина блестит

И голубеет вен подкожная гжель.



Владимир-князь, ты на кого бросил нас,

Крестив однажды, словно братьев родных?

Нас развели порознь в сумрачный час

На полигоне огромной страны.



Она лежит, глаза уставив в зенит,

Теперь не больно ей на солнце смотреть.

И так тихонько где-то слева звенит,

Не разберёшь — комарьё или смерть.





***

На каком языке говорят мои танки

И о чём они говорят?

– Чудом держится город в свинцовой огранке

И поля золотые горят.



На каком языке говорят мои пушки,

Если могут они говорить?

На котором умел удивительный Пушкин

Так легко умирать и любить.



На каком языке говорят «Искандеры»

И о чём прозревают они?

О несломленном духе и ярости веры

Необъятной холодной страны.



Необъятной, как ночь, и холодной, как полюс

В малахитовых всполохах звёзд.

И звучит над Землёй этот праведный голос,

И встаёт моя Русь во весь рост.





ВОСЕМЬ ЛЕТ



Вы восемь лет топтали нашу боль.

Вы подло наших слёз не замечали,

И нам за всем мерещилось «яволь,

Майн фюрер!» — так неистово кричали

Герои ваши— там, на той войне,

В которой вас, увы, не дотоптали…

По горло в несмываемой вине,

Из Закарпатских схронов вы восстали.



Теперь давить вас — наши боль и пот,

Тяжёлая, но нужная работа.

Учитель, врач, водитель… в бой идёт,

Свой хлеб оставив, доблестная рота.

Скрипач, художник, пекарь, пианист –

Донецкие, луганские ребята…

Под пуль коварных непрерывный свист

Порою, плача, брат хоронит брата.



Но верит каждый, в этой темноте

Лучом лазурным словно освещаем:

И эти сгинут — так же, как и те,

Кого из раза в раз мы побеждаем.

Пускай ещё звучит смертельный марш,

И красным залита земная скатерть —

Тернополь, Харьков, Киев — будет наш!

Спаси и помоги нам, Богоматерь.





***
/«Некоторые не попадут в ад», З.Прилепин/



Даже не пролетев

над,

Даже не прошмыгнув

под,

Некоторые не попадут

в ад —

В рай побредут налегке

вброд.

Поле бескрайнее, даль —

синь,

Больно не видеть, страшней —

знать.

Дай нам победу, из сердца её —

вынь:

Будет светлей затемно умирать.

Александр, Ольга, Дарья и сто святых

Сверху на нас глядят, расстелив

свет.

Дай Бог и мне однажды быть среди них,

Там, где весна и войны навсегда нет.

Стихотворение о любви)

Баллада о шамане

видеорассказ Сергея Досаева, читает автор

стихи Сергея Досаева, читает автор

Читает автор Лев Григорьев.

Видеоэкскурсия по Тарханам, где провел детство М.Ю.Лермонтов

Стихи для подумать

⁣***
И
восходит к женщине Тамерлан,
И
вплетает в локоны ковыля,
Говорит-
скакал, говорит -не спал.
Обойми
меня, возлюби меня.
Уложи
на тихие камыши,
Забери
из рук моих удила,
И
дыши в ключицу моей души,
И
веди в туман под уздцы меня.
И
пылали снопья от звёздных брызг,
И
гудела колоколом луна.
И
светила пали на травы вниз.
И
дышала степь, и не знала сна.
И
глушила степь свой бескрайний зрак,
И
тушила искры того огня.
И
любила ночь Тамерлана так-
Так
что время замерло в ковылях.
И
застыли звезды в немой глуши,
И
зарделась ласковая заря.
И
дышала степь и мечтала жить.
И тускнело небо благодаря...

Автор: Марина Чуфистова
Рассказ "Маркус" в номинацию "Проза"

Однажды мой дед вышел за ворота и не вернулся.


Это был обычный осенний день, какие случаются с каждым. Утром дед работал за письменным столом. Вообще-то, никаких важных дел у него не было, он просто любил сидеть за своим столом. Аккуратно сложенные стопки бумаг, свежая газета «Труд», шариковые ручки, печать, треугольная и синяя – дедушка председательствовал в уличном комитете. Над столом висел овальный портрет Сталина. Утиное перо всегда лежало справа. Длинное, белое, с пожелтевшими от жира и старости бородками. Зачем оно, знал только дед. Перо не макали в чернила, в него не вставляли пасту от ручки. Оно просто лежало. Если долго смотреть на него, можно дорисовать крыло, а потом и тушку, красные лапки, шею, длинный тупой клюв и черные бусинки глаз. Перо некогда принадлежало Филиппу. Так звали нашего селезня.
Дед любил животных, но старался тщательно это скрывать утилитарностью. Драный кот Тишка ловко ловил крыс, за что ему позволялось есть с хозяйского стола. Маленькая кошка Машка прогревала суставы, пока дед смотрел хоккей по телевизору. Малыш, невыносимый кобелек, бегал по двору и сигнализировал, если что-то не в порядке. А не в порядке, по его мнению, было все и всегда. Белый петух Петя, который клевал всякого до крови и синяков, жил у нас, чтобы куры несли яйца. Но любимцами деда были корова Марта и бычок Маркус.
Марта родилась в марте и в марте двумя годами позже отелилась Маркусом. Бабушка настаивала на продаже бычка. Но дед убедил вырастить его на мясо. На самом деле он не хотел расставаться с пегим теленком, которого отпаивал теплым сладким молоком.
— Маштак пришел, — сказала бабушка, войдя в дом.
— Зачем? — дед поднял голову от газеты.
— Быка резать.
Дед долго смотрел на бабушку, она ждала.
— Нет, — наконец произнес он.
— Птфу на тебя, — сказала бабушка, и капелька слюны вылетела из ее рта.
Она вышла и хлопнула дверью. Несколько кусочков побелки осыпались с потолка. Дед какое-то время сидел за столом и прислушивался к шуму во дворе. Маштак не ушел. Они что-то обсуждали с бабушкой. Дед на цыпочках подошел к окну, спрятался за шторой.
Маркус стоял привязанный за рога к стволу груши и что-то жевал. Марту увели в дальний двор, чтобы она не волновалась. Бабушка приготовила ведро, корыто и расстелила на земле большое брезентовое полотно.
— Мууэ… мууэ… — звуки оборвались.
Маштак воткнул длинный нож в шею Маркуса и быстрыми рывками отделил голову. Колени Маркуса подкосились, он осел на землю. Маштак уложил голову на покрывало и снова взялся за нож. Словно потянув за молнию, он вспорол живот, и оттуда вывалились голубые кишки. Бабушка подставила корыто. Маштак продолжил ловко управляться своим ножом. Тишка пришел, хотя его не звали, и стал заглядывать в корыто. Бабушка, стоя коленями на покрывале, кухонным ножом отделяла красное мясо от массивных ног Маркуса и раскладывала по покрывалу. Малыш, не переставая, лаял в застывшие глаза Маркуса.
Дед стоял у окна. Маркус быстро расползался красными кучками на покрывале. Кошка Машка потерлась о ноги деда и подбежала к двери. Ей не терпелось присоединиться к стихийному пиру Тишки и Малыша. Дед выпустил предательницу и сел за стол. Открыл газету. Шахтеры шахты номер десять объявляют забастовку у памятника Чиху. Опять. Дед вздохнул. Достал из стола маленький нож и разрезал газету на аккуратные прямоугольники. Заточил карандаш. Осмотрел графитовое острие. Сдунул серую пыль. Взглянул на Сталина и встал.
В спальне дед открыл платяной шкаф. В нем непременно висел мешок с табаком — от моли. Среди платьев и пальто дед отыскал коричневый костюм, протер тыльной стороной рубашки значок. Дед родился за два года до войны, поэтому героем ему не суждено было стать. Стал он шахтером, ударником социалистического труда.
У зеркала он попытался разгладить вертикальные складки на желтой рубашке. Бросил. Из нагрудного кармана достал гребень, прошел им по седым волнистым волосам и сунул обратно. Вышел из дома.
Бабушка все еще стояла на коленях и делила большие куски Маркуса на маленькие. Живность облизывалась тут же. Никто не обратил внимания на деда. Он посмотрел на однорогую завалившуюся на бок голову Маркуса — Маштак отпилил один рог и забрал в качестве трофея — и не спеша двинулся к воротам. Маркус провожал мутным взглядом закатившихся глаз удаляющуюся фигуру деда.
***
Дед вернулся спустя два года. Он жил у какой-то Катерины на соседней улице. Бабушка, может, и горевала, но этого не показывала. Забота о полном дворе дедовых животных отнимала все ее время. А наша жизнь не особенно изменилась, разве что стала тише.

Песня о Старушке-Плахе

Стихи из цикла - Природа . Читает автор Сергей Романов .

⁣«Рас-стояние: версты, мили…»
М. Цветаева Б. Пастернаку
(читает Софья Маламуд, музыка Сергея Земцова)

⁣Видеозарисовка "Любовь одна" на стихи поэтесс Серебряного века (З. Гиппиус, М. Цветаевой, А. Ахматовой) и музыку Алексея Янкойть. Читает Софья Маламуд.

Стихи из сборника автора "Добро пожаловать"

Гражданская поэзия

Стихотворение "Солдат России здесь я на войне".
Читает автор - Олег Киданов

Стихотворение "Сомнамбула"

Стихи Анны Лаврушиной