Кристина Пономарева / Дом между мирами / Проза.

⁣
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом.

Старик стоял посреди тёмного, густого леса перед убогим
деревянным домиком на высоких сваях. Деревья вокруг были странными – наполовину
живыми, наполовину мёртвыми. Сухие ветки соседствовали с молодой порослью.
Никаких звуков жизни. Только ветер завывал где-то высоко над верхушками
деревьев.

- Лезь в окно, - послышался скрипучий голос из дома.

- Как? – спросил старик.

Из окна вывалилась веревочная лестница, и развернулась
аккурат до земли. Следом высунулась старуха. Всклокоченные седые волосы и
крючковатый нос показались старику знакомыми. Впрочем, все старые люди чем-то
друг на друга похожи.

- Быстро лезь, пока держу.

- Дак.. не шешнадцать мне уже, - начал было старик, но
старуха резко скомандовала:

- Быстро.

Старик, кряхтя и постанывая, закинул ногу на первую
перекладину и подтянулся. Как только обе ноги оказались на лестнице, она взмыла
вверх, и старик влетел в окно, приземлившись на грязные деревянные половицы.

- Ну, ты и придумала, мать, - поднимаясь с пола и
отряхиваясь, сказал старик, - почему в дверь не пустила?

- Нет у меня для тебя дверей, да и как крутиться к лесу
задом, коли тут кругом лес, - сказала старуха, - ну, с чем пожаловал?

- Сам не знаю, может это, - старик оглядел тесную, тёмную
комнатёнку, - накорми, напои, в баньке попарь, а потом и ответ держать вели?

Старуха усмехнулась:

- Может тебе ещё клубочек путеводный дать? Сказок начитался?

- Сам не понимаю, почему говорю всё это, - пожал плечами
старик.

- Ясно. Ты куда шёл?

- Не знаю. Устал я сильно, лёг отдохнуть, потом глаза открыл…
и вот я здесь.

- Новопреставленный, значит,- старуха зачерпнула кружкой воды
из бочки, - застрявший, значит.

- Чего ты там шепчешь?

- Чиво хочешь, спрашиваю?!

- Да ничего не хочу, попить бы.

- А это можно, - старуха протянула кружку с водой.

Старик начал было пить, но тут же закашлялся:

- Тухлая.

- Дак и ты не свежачок, - хрипло засмеялась старуха.

- Ну, это ты зря, я ещё о-го-го!

- Ага, был вчерась…

- Почему вчерась? А сегодня?

- А сёдня для тебя больше нету. Теперь тебе всё едино.

- Как это?

- Так это. В безвременье ты. Ни там, ни сям.

- Помер, что ли?

- Дошло - доехало.

- Так мы это… теперь с тобой будем жить?

- Ага, чичас! Нужен ты мне тут. Провожу тебя, раз пришёл.
Садись.

Старуха указала старику на табурет, а сама полезла на печь.

- Куда же ты? Сказала, что проводишь…

- Дак и провожу. Не видишь, чо ли, в путь собираюсь. Чичас,
улягусь поудобнее, будешь рассказывать мне всё как на духу, пока не найдём,
чиво тя не пускает.

Избушка начала слегка покачиваться, и старик погрузился в
полудрёму.

- Чудно всё это, как-то. Может я не помер, а сплю?

- Ага, вечным сном. Думай, чиво у тебя дома осталось. Или
хто.

- Да не, не мог я помереть. У меня же Нюрка не доенная…

- Ничо. Соседи подоют. Дальше думай.

- Ах, ты ж! Я соседу сто рублей должен!

- Ничо, молоком возьмёт, да и Нюрку прихватит. Дальше давай.

Старик почесал затылок и пожал плечами:

- Чёрт его знает.

- Да не, не знает он,- сказала старуха.

- Не знаю я, - пискнул голос сверху.

- Что такое! – старик подскочил с табурета и задрал голову.
Из-под потолка сквозь паутину на него
смотрели два красных глаза, - что это за нетопырь?

- Чёрт мой. Не отвлекайся, дальше думай.

Старик сел на табурет и снова закачался в такт избушке.

- А чего это у тебя чёрт живет? Ты, поди, ведьма?

- Ой, балбес, прости Хосподи! Ты же сам избушку разворачивал,
да баньку просил.

- Ну…

- Ну! Соображай.

- Так ты эта, что ли?

- Эта, эта.

- Так значит, душа моя грешная не обрела света?

- Душа твоя пока ничо не обрела. Поэтому ты здесь. Думай, чо
тебя держит, иначе не выберешься, туточки со мной останешься, - старуха снова
засмеялась, скрипя, хрипя и покашливая.

- Я же дело одно не завершил, - вдруг вспомнил старик, - мне
домой надо,

- Какое дело?

- Я, - старик наморщил лоб, - не помню.

- Скрулёз?

- Что?

- Памятью страдал? Провалы были?

- Да чёрт его знает…

- Да не знает он, не беспокой его зря.

- Ох, ты ж, Господи прости, - старик покосился на потолок,
- как сложно тут у вас…

- Ежели не вспомнишь, чо с тобой приключилось, да чо за дело
у тебя, придётся в печь сажать.

- Зачем в печь? – старик опять вскочил с табурета.

- Да сядь ты, неугомонный.

Он послушно сел и снова стал раскачиваться в такт избушки.

- Я сейчас вспомню, вспомню… Так. Где я был в последний
раз?

Он прикрыл глаза и забормотал:

- Живот скрутило, замутило меня сильно, сердце прихватило,
голова закружилась… я прилёг.

- Куда прилёг?

- А куда я прилёг? Так, так… Синий плед с бахромой… Ходики –
тик-так… И запах –м-м-м...

- Какой запах?

- Вишнёвым пирогом пахнет. Ох, какой в этом году урожай вишни
был!

С печи послышался лёгкий храп. Под потолком красные глазки
превратились в еле заметные щёлочки. Где-то за спиной старика послышалось
мурлыкание.

- Я весной деревья подкармливал. За селитрой к соседке ходил.
К Катерине. Эх, Катерина, Катерина, у тебя мягка перина… И пахнет вкусно у
Катеньки, и сама хороша, чертовка!

Глаза под потолком открылись и вспыхнули красным. Но старик
этого не заметил и продолжил бубнить:

- А я тоже хорош, я ещё о-го-го!

Он сжал кулак и потряс рукой.

- Пирог с вишней у Катерины отменный. Таких пирогов давно не
едал. Как покойница жена ещё жива была, так она стряпала, а потом…

Глаза под потолком снова сузились до маленьких щёлок, а храп
с печи усилился.

- А почему бы нам с тобой, Катерина, не сойтись - говорю я ей.
А она улыбается, воротничок кружевной поправляет, да пирог мне протягивает.

Старик блаженно улыбнулся и замолчал.

- Дальше, - приказал голос с печи.

Встрепенувшись, старик вновь погрузился в воспоминания:

- Пирог ем, да как-то нехорошо мне становится, с каждым
кусочком хуже и хуже. А отказаться неудобно, не хочу женщину обижать… А
Катерина улыбается, и сама пирог кусает. Вот совсем мне поплохело… Ах, ты ж!
Кровать стоит пледом застлана, бахромка свисает чуть не до пола… Дай, прилягу
я…Катя вскочила, запричитала, за водой выскочила… Вспомнил, бабка! – Подпрыгнул
на табурете старик. - Не могу я умереть, меня женщина ждёт, жениться я хочу!
Эй! Просыпайся, говорю. Домой меня отправляй.

На печке послышалось шуршание. Изба перестала качаться, и
старуха слезла вниз.

- Ишь какой! Домой ему надо. Жаниться он хочет! Чёрт тебя
дёрнул пирог энтот есть.

- Да не я это, - пискнул голос сверху.

- Знаю, что не ты. Это он сам дурак. Жани-их…

- Так не отправишь домой? Катя ждёт меня…

- Чичас Катька твоя бестолковая сама сюда притопает, дурик.

В этот момент снаружи послышался женский голос:

- Избушка, избушка… Встань ко мне передом.

Изба заскрипела, завертелась и распахнула дверь. На пороге
появилась крепкая женщина с крашенными
рыжими волосами и в синем платье с белым воротничком.

- Катя! – Воскликнул старик, - ты нашла меня!

- Ох, кулёма, - сказала старуха, - чиво ж ты заместо соли
селитру в пирог сыпанула?

Женщина хлопала глазами и озиралась.

- Ладно, горемыки беспамятные, совет да любовь вам. Беритесь
за руки. Эх, давно ли я сама молодушкой была…

С этими словами старуха подула на влюблённых и хлопнула в
ладоши. В тот же миг пара исчезла.

А сама старуха превратилась в молодую красавицу. И дом её
преобразился: стал чистым, светлым, просторным. Запахло свежей хвоей и апельсинами.
На месте печи появился камин, в котором трещали дрова. Перед ним два ротанговых
кресла.

- Вина? – протянул бокал бывшей старухе статный черноволосый
красавец с красными глазами.

- Пожалуй, - она взяла бокал и села перед камином.

Крупный чёрный кот
вальяжно подошёл, и запрыгнул хозяйке на колени.

Отхлебнув, она задумчиво произнесла:

- Потрескиванье дров в камине, и песня ветра за окном…

- Судьба возлюбленных отныне вершится не земным судом, -
подхватил красавец, подбрасывая в камин полено, и садясь рядом с подругой.

- Как думаешь, куда они теперь?

- А Бог их знает! Нас это не касается.

- А ты случайно не знаешь, что меня здесь держит? Почему я не
могу, как все эти приходящие, отправиться в неизведанное путешествие по мирам?

- Работа, дорогая моя. Кто-то же должен вытаскивать этих
застрявших, - красавец бесшумно встал и, зайдя за кресло подруги, положил руки
ей на голову.

- Работа, работа, - пробормотала она, закрывая глаза, -
перейди на Федота… С Федота на Якова…

Пальцы мягко сжали её голову.

Безмятежное
посапывание и мягкое мурлыканье удовлетворили красноглазого красавца.

- С Якова на всякого, - закончил он фразу и вышел вон.