Ильдар Савельев / Пульсация сердца / Проза

Рассказ "Пульсация сердца"

⁣Высокий, худой мужчина средних лет, рыжеватый и коротко стриженный, с чуть оттопыренными ушами, стоял на остановке и, широко улыбаясь, махал рукой автобусу за окошком которого, то прижимаясь носом к стеклу, то просто строя забавные рожицы, на обитом синим велюром сидении, ёрзала и егозила смешная рыжеволосая девочка 7-ми лет. Несмотря на её очень откровенную щербатость, веснушчатость и на две слегка растрёпанные косички, увенчанные нелепыми зелёными бантами, сходство между мужчиной и этой девочкой были столь очевидны, что даже у сидящего на ступеньке автобуса очень грустного кондуктора, не возникало сомнения, что это отец и дочь. Автобус, дабы не нарушать графика, всегда стоял на этой остановке минут 10-15. Конечная...ЦПКО. Мужчина то садился на скамейку, то вскакивал что-то жестикулируя. В ответ девочка изображала на стекле невидимое сердце и на манер воздушного поцелуя отправляла его отцу. Папа ловил это сердце и, прижимая его к груди, руками изображал пульсацию преисполненную отцовской нежности и любви.

Уже два с половиной года, как каждую субботу он забирал Юлю к себе. Его однокомнатная квартирка с постоянно царившей в ней атмосферой творческого беспорядка и следов котячьего хулиганства была для Юли островом свободы, где можно было не взирая на инфекционные заболевания, так пугающие Юлину бабушку - "терапевта высшей категории", до одури играть с тремя котами, которые, как говорил папа сами к нему пришли на Пасху. Где можно было объедаться мороженым, китайской лапшой и особенно магазинными пельменями в кошмарных снах являющихся всё той же бабушке. Где можно было не спать допоздна, а сидеть и дуть чай до бултыхов в животе... Можно было всё. Ну...или почти всё. Ей нравились запахи этого жилища. Пахло деревом, пва-клеем, и ещё чем-то непонятно чем.. Отец работал декоратором в театре кукол и марионеток. Всех этих покалеченных зайцев, бармалеев и прочих кукольных артистов отец словно Айболит лечил, пришивая им новые ножки, заменяя суставы и разбитые глаза. Надо отметить, что в свои 7 лет Юля довольно умело управлялась с марионетками и в театре её все знали. Она как-то даже высказала маме, что хочет работать в театре, но слов одобрения и поддержки так необходимых всем маленьким девочкам в ответ так и не услышала. Шквал заумных доводов и упрёков обрушился на Юлю и больше всего обидела бабушка, назвав папу восторженным идиотом. Уже три года, как "восторженный идиот" живёт один, но это как говориться совсем другая история. Юля учится во втором классе и ждет эту свою волшебную субботу. Она очень находчива и для своих лет весьма интеллектуальна. У неё даже есть стих собственного сочинения посвящённый папе....

"На улице Пушкина пушки стоят.
И в небо задумчиво пушки глядят.
Они не стреляют уже на рассвете.
По ним как макаки лазают дети.
На Пушкина кукольный театр стоит.
В нём папа работает, как Айболит.
Сломатую куклу он нежно возьмёт
И ей оторватую руку пришьёт.
Хочу я у папы почаще бывать.
И с ним то и дело в парке гулять."

В выходные,после спектакля они всегда идут в кафешку напротив, пьют кофе и едят блины с сыром. Юля как никогда сегодня счастлива. Ей в первый раз доверили роль в спектакле "Ай да братец кролик" Она озвучивала в микрофон черепаху. Накануне они с папой весь вечер репетировали и сегодня Юля, можно сказать, овладев искусством перевоплощения, уверенным специальным хриплым голосом вопрошала "А где финики,финики где?", и так два раза. Всем было смешно. Юля конечно волновалась. но черепаха ,как сказал папа, получилась превосходная и аплодисменты несомненно заслужила. Но почему всё приятное так быстро кончается? Опять воскресение. Опять вечер. Опять домой. Несправедлива к ней их взрослая жизнь. Спустя годы, имея за плечами два высших образования, Юля всё же будет работать в театре кукол и марионеток. Она будет жить в папиной квартире с двумя кошками и (кто бы мог подумать) и с черепахой. Но всё это будет потом-припотом... А сейчас она улыбается отцу и посылает ему воздушные, невидимые, но так ощутимые им сердца. Автобус ещё стоит и даже есть время сыграть с папой в СУ-ЛИ-ФА. Папа нарочно мухлюет, чтобы полюбоваться таким смешным выражением негодования на её личике. Шофёр уже запустил двигатель и закрыл двери, но автобус стоит и они машут, машут, машут друг другу... Почему они прощаются словно навсегда? Ведь Юля каждый день будет звонить ему, и через пять дней они снова встретятся...

Нет! Не друг с другом прощаются они, а со временем, с этими секундами, которые будто лава ползут по пологому склону, сжигая всё и застывая навечно. Но, как когда-нибудь, кто-то отколет молотком эту застывшую нелепость и обозвав её пемзой шаркнет по омертвевшей коже, так и мгновения эти, спустя годы превратятся в воспоминания, которые вдруг сами по себе или под воздействием случайных звуков и ароматов яркими, короткими вспышками в памяти осветят тот или иной ушедший сюжет, и немыслимо быстро также исчезнут куда-то, задев за что-то живое где-то там внутри! Автобус трогается с места, и высокий худой мужчина не оглядываясь шествует по улице "Пушкина" на которой приваренные к постаменту гаубицы, пустым и навсегда остывшим взглядом смотрят в небеса и под восторженный визг детей провожают ещё один закат.