Ангелина Непомнящая. Подборка стихотворений "Волшебные лики вдохновения". Номинация "Поэзия".

⁣ Офелия.

В глухом лесу есть пруд, -
Здесь царство сновидений,
Здесь странные витают чьи-то тени,
И голоса нездешние зовут.

И плакальщицы-ивы руки тянут,
Склонившись безнадежно над водой.
Не верь им, девочка, тебя они обманут,
Коварство скрылось за унылою листвой.

Пришла сюда, чтобы сплести венок,
На память о любимом бросить в воду.
Но пруд был так пугающе глубок
И безутешным обещал свободу.

Ты заглянуть хотела в этот мрак,
Склонилась и, держась рукой за ветку,
Как будто бы искала некий знак
И верила, что будет послан сверху.

Вдруг жалобный раздался звук, и ивы
Повисли скорбно снова над прудом,
Над девичьим лицом, таким красивым,
Объятым тихим, безмятежным сном.
2023 г.

Рождественское.

В церкви народ собирается,
Колокол к службе зовет.
Таинство здесь совершается,
Богослуженье идет.

Батюшка молится истово,
Всех осеняет крестом,
Просит за грешных Пречистую
Деву с младенцем Христом.

Свечи венками причудливо
Пред образами горят.
Звуки небесные, чудные
Слышатся из алтаря.

Девушки в хоре церковном
Господу славу поют,
Ангелам пеньем подобным
Нас к покаянью зовут.

Гаснет под куполом люстра;
В трепетном свете свечей
Неизъяснимые чувства
Нами владеют сильней.
2020 г.

Венеция.

Старинные арки с орнаментом сложным,
Дворцы кораблями застыли в воде.
Плывет, колыбелью качаясь, гондола, -
Прекраснее нет ничего и нигде.

Венеция, манишь меня ты как прежде
Своей небывалой такой красотой,
И снова живу я одною надеждой,
Что именно здесь мой рай неземной.

Быть может, ты остров самой Атлантиды,
Которую ищут веками на дне.
А ты вознеслась в том божественном виде,
Что может явиться лишь только во сне.
2020 г.

Пьета.

О, Микеланджело, божественный творец,
Из всех скульптур всего дороже – эта!
Запечатлел навеки твой резец
Черты небесные, воспетые поэтом.

Каррарский мрамор дышит, как живой,
И солнца луч сквозь камень проникает.
Безмолвна скорбь, но этот лик святой
Через столетья нас оберегает.

Как бережно руки касанье той,
Что день за днем ее освобождала
Из плена каменного, и казалось, что
Отцу небесному рука принадлежала.

Никто не видел слез, что по щекам
Текли порой, как будто снегом скрыты.
Чего же стоил труд, – то знал лишь сам,
Творящий замысел великий.

И сам Господь изъяна б не нашел
В том изваянье, высеченном гением.
Он Бога, может быть, не превзошел,
Но создал совершенное творение.
2023 г.

Муки творчества.

Попытка выразить себя,
Лист мучая бумаги чистый,
При этом странно возлюбя
Ночей бессонных сумрак мглистый,
Нужна, чтоб там ни говорили,
Как воздух, как воды глоток,
Иначе вечно нам в пустыне
Влачиться, как сказал пророк.
Не потерять бы только зренье,
И не подвел бы только слух;
Души высокое паренье
Немыслимо без этих мук.
2021 г.

⁣Праздник, который древние славяне посвящали богу Солнца?

⁣Игра "РУСЬ МОЯ" - вспоминай и узнавай, ищи и сомневайся... радуйся открытиям, сохраняй в себе знание - иди на РУСЬ, иди на СВЕТ!

⁣Тот давний июнь.
Жаркий июнь, экзамены сданы. И будто все нормально. Но нет, пришла повестка, забирают в армию. Приехал домой, сообщил эту весть. Весть эта была ожидаема, тяжелая как камень, который не обойдешь, а придется его взвалить и тащить 2 года. Назавтра в 6:50 автобус, он увезет в город, а там ещё одна длинная-длинная дорога неизвестно куда. Вечером пришли мои родственники. Мама отпросилась с работы и хлопотала весь день. Весь день я с ней не мог побыть наедине. Сидели за столом допоздна, тихо разговаривали как на похоронах, дяди вспоминали про армию, потихоньку выпивали. Разошлись быстро, обнимали меня на прощание, хлопали по плечу, подбадривали и я улыбался им. Июньская ночь пролетела в момент, 4 утра, я проснулся, рассвет пробивается сквозь ночные, дождевые тучи. Воздух свежий, ни дуновения, птицы ещё спят, а мама опять хлопочет. Она поняла что я проснулся и подошла ко мне. Никто нам не мешал, брат крепко спал. Мама смотрела на меня, в глазах тяжелые слезы. Она прижала меня к себе и сдерживаясь сказала: «Сынок, береги себя, не лезь никуда, не геройствуй. Ты у меня первенец, я так тебя люблю и всегда о тебе переживаю». Мама, все будет хорошо. Минуты быстро пробежали, вот и подошло время покидать дом. Вещи были с вечера собраны. Я вышел на дорогу, мама стояла в воротах и махала мне рукой, другой держала платочек у рта. До свидания, мама! И я пошел не оглядываясь, как ухнул в омут. На вокзале встретил Алю, она тоже ехала в город, сессия в медицинском. В автобусе было мало народу. Прохладно. В дороге 4 часа. О чем-то говорили, потом она прижалась к моему плечу, так и ехали молча. А мы с ней дружили, правда недолго. Отношения до армии редко бывают удачными. Вот и город, идем с вокзала. За спиной рюкзак, в одной руке сумка Али, в другой ее ладошка. А в городе буйство тополиного снега! Улица Рижская. Везде-везде тополиный пух, легкие волны перекатываются вдоль стен домов, дымом летят с ветвей, от невидимого ветерка разлетаются и сбиваются в кучи. Парк возле медиститута. Подошли к общежитию. Остановились у входа, я опустил сумку и рюкзак, обнял Алю. Мы долго целовались.
-Все, пора.
-До свидания.
-До встречи.
-Прощай.
- Писать будешь?
-Да.
-Ну всё, я пошел.
- Иди.
Оборвалась ещё одна ниточка. Я увижу Алю ещё раз, через 3 года. Но она уже будет другая, совсем чужая. И эта встреча будет последней. Аля вскоре погибнет. Странный несчастный случай, она упала с балкона. А может быть ее убили, она делала деньги, 90-е годы. Никто ничего не знает. Она погибла в июне, ее хоронили в такой же тополиный снегопад...Милая Аля, юношеская моя настоящая любовь, а ведь все могло быть иначе....

Авторская песня о бескорыстной любви животных и людской жестокости

Песня об увлеченной натуре

Елена Крюкова. Рассказ "Поздно". Номинация "проза"
⁣








Елена
КРЮКОВА








ПОЗДНО




Памяти
Елены Образцовой








Как просто
зажечь свечу.
Сейчас не жгут
свечи. Сейчас лампочки везде. Весь
двадцатый век лампочки, и двадцать
первый начался, все лампы, лампы, и
мертвый дневной свет, и похоронен свет
живой. Окинуть взглядом ноты и книги
так просто. Провести зрачками вниз-вверх,
быстро обнять, ты каждый корешок наизусть
знаешь, ты все арии молча твердишь. Пламя
взлетает светом суровым! У любви, как у
пташки, крылья, ее нельзя никак поймать!
Maledizione, maledizione! Все арии и все романсы.
Все кантаты и все канцоны. Метель за
окном, она сейчас пробьет окно, пробьет
мне ребра навылет и выйдет в другом
времени, в другой ночи. Там, где меня уже
нет. И не будет никогда. Как это, как это
я сама сказала? А? Не помнишь? Горбатый
странник на земле, нога от странствия
тверда. Пишу я звездами во мгле: МЕНЯ НЕ
БУДЕТ НИКОГДА. Что-то в этом роде, да.
Губы, раскрывайтесь! А голоса нет. Вы не
знаете, как это - петь молча? А я знаю. Я
часто так сама себе пою. Пою, а голос
внутри звучит. Тьма обнимает, а в ней
голос, знаете, светится. И тьма перестает
быть тьмой. Она переливается внутри.
Так переливается чей-то красивый, веселый
косящий глаз. Это женский глаз, я знаю.
Женщина, чуть склонив голову, исподлобья
глядит на меня. У нее пышные золотые
волосы, золотой пеной встают надо лбом,
за ушами, сама смуглая, на юге загорела,
что ли, а глаз, я так ясно вижу его, серый,
прозрачный. Вспыхивает, как австралийский
опал, если вертеть его в руках. В
сморщенных, старых пальцах.

Обернись ко
мне! Посмотри на меня!
Я хочу глядеть
в твои глаза.





Я знаю, как
зовут эту женщину. Это великая певица.
Это такая большая певица, большая,
тяжелая, весомая, широкая, мощная,
грандиозная, что ее голосу всей земли
будет мало. Да и было мало. Один потрясенный
ее пеньем дирижер, знаменитое имя,
подписал ей однажды свою фотографию,
начирикал на обратной стороне черно-белого,
мгновенного портрета: "ВЕЛИКОЙ
СУМАСШЕДШЕЙ". Сумасшедшей, вы поняли?
Приличные людишки никогда не делали
большого, крепкого искусства. Тяжелого,
как чугун. Весящего столько же, сколько
весит земля, да что там - земли тяжелее.
Певицы больше нет на свете. Певица
умерла. А я еще не умерла. И я жгу свечу,
пытаюсь глядеть на пламя, а глаза
слезятся, или я просто плачу, простыми
и тяжелыми слезами, они медленно текут
по щекам и повисают на подбородке, и,
тяжелые, не капают, все не падают мне на
грудь, на колени. Я вытираю их ладонью,
и спина дрожит. Я не люблю тех, кто рыдает.
Знаете, что однажды сказал Бетховен?
Художники пламенны, они не плачут. Плачут
только слезливые бабы. И мужики, когда
их уж слишком больно прижжет.

Тьма стучится
в окна, тьма лижет крестовидные рамы,
отталкивая от расписных серебряных
стекол мороз, тьма наседает, а я вспоминаю.
Вспоминать - не еду стряпать, с воспоминаний
сыт не будешь! А я бываю. Я вижу все и
слышу, и я уже сыта и пьяна. И нос в табаке.
Кармен вон работала на табачной фабрике,
и нос у ней был весь в табаке. Меццо-сопрано!
Величайшее на земле! Вы только представьте,
до чего крохотная у нас планетка, если
эта великая моя певица, эта роскошная
златовласка, облазила, облетала ее всю
- вдоль и поперек. Какие залы ей
рукоплескали! Какой обед нам подавали,
каким вином нас угощали... уж я пила,
пила, пила... и до того теперь дошла... что
даже готова... готова...

Но тс-с-с... об
этом - ни слова...
Гляжу вниз,
под стол, на свои ноги. Старые дырявые
тапки. Завтра я их выброшу. А сегодня
жалко. Потому что я в них ходила, шлепала
я в них, в тот горький год, во время оно,
когда хоронили мою великую певицу.

Тщетны были
бы все усилья! Но крыльев ей... нам не
связать...
Все напрасно,
мольбы и слезы... и красноречье, и томный
вид...

А вы знаете о
том, что эта певица, эта красота
неописуемая, это жидкое тяжелое золото
голоса, оно всё льется и льется, льется
и льется дождем на черную нищую землю,
эта гордая женщина с летящей походкой
и высокой грудью, воительница, богиня,
Афина Паллада и Сивилла Дельфийская,
когда-то давно, в темных годах, в мертвых
веках, помогла мне?

И чем, спросите,
помогла? Свеча горит и чуть трещит. Я
сую пальцы в огонь и снимаю нагар. Пламя
не жжет. Говорят, Благодатный Огонь в
храме Гроба Господня, перед Пасхой, не
жжет ничуточки; я верю в это. Я тоже могу
сейчас умыться огнем, как там, на Святой
Земле. Я приходила к этой женщине домой.
Я снимала грязные боты у ее порога и
надевала домашние тапки. Ее тапки,
мягкие, ласковые, разношенные. Я робко,
дрожа от восторга, по гулкому темному
коридору и солнечной анфиладе просторных
комнат ее особняка шла к ее роялю. А
впереди шла моя подруга. Подруга училась
у великой певицы. Она училась у нее петь?
О, нет. Так думаю - не петь. Гореть; пылать;
плакать; плыть; умирать.

А потом снова
жить.

Великая певица
выходила к нам из ванной. Ну и что тут
такого, разве великие певицы не принимают
ванну? Не принимают душ? Ее золотая
голова была обмотана махровым полотенцем,
как тюрбаном. Она туже стягивала пояс
шелкового халата, и я помню рисунок на
шелке: парчовые разводы, красные молнии
и золотые турецкие огурцы. Было ощущение,
что дерзкий огонь разожгли на блестящем,
как леденец, паркете. От певицы пахло
дивным парфюмом. Она жестом царицы или
полководца в бою указывала: вперед!

Подруга вставала
к роялю. Заслоняла рояль спиной, как
амбразуру дзота. И верно, звуки рвались
вон из золотого, медного рояльного
нутра, из сплетенья хитрых жестких
струн, убийственным огнем; летели пули
звуков, рвали на кровавые клочки грудь
моей подруги, и осколки от взрыва летели
мне в лицо. Летела в глаза и лоб мне
черная, взорванная земля. Я жмурилась.
Пальцы вслепую нашаривали клавиши,
вгрызались в них, отчаянно ударяли по
ним. А потом гладили их - так плоть гладит
чужую плоть в любви. А певица стояла у
рояля, с другой его стороны, она плыла
в горячей волне музыки и высовывалась
из-за колышущегося борта черной лаковой
лодки, расставляла руки, будто шла по
узкой жердочке и изо всех сил сохраняла
равновесие, и кричала, просто орала,
надрывалась, не стесняясь ора своего,
торжествующего, огромного, зычного, как
у мужика: "Люда! Шире! Шире пасть!! Ори!
Вопи!! Да вопи же ты, не тушуйся, шире
пасть разевай! Еще шире! еще! еще! Бурный
поток, чаща лесов!" - "Голые
ска-а-а-алы, мой прию-у-у-ут!" - обреченно
орала в ответ певице моя подруга, и тут
певица подходила к ней ближе, подскакивала
как-то хитро, боком, и вдруг совала руку
ей в рот, и, Боже, что это?! я щурилась
из-за пюпитра, из-за старинных, шуршащих
мышиной изгрызенной, легче пыли и пыльцы,
желтой бумагой, пахнущих воском
драгоценных нот, что это там у них
происходит?! что это у подруги моей во
рту такое торчит?! что...

А ничего. Певица
быстро и коварно вставляла подруге в
рот, между передних зубов, щепочку. Да,
щепку, тонкую палочку такую. А чтобы
подруга не могла закрыть рот. А только,
распялив глотку жерлом, кричала, орала.
Звала на помощь. Возносила хвалу. Плакала
и рыдала. Проклинала. Благословляла.

Так со щепкой
во рту стояла подруга моя и орала благим
матом.

А потом
выплевывала щепку себе в ладонь - и пела,
пела.
Косноязычно.
Мучительно. Слезы блестели на румяных
щеках.
Благословляю
вас, леса, долины, реки, горы, воды!
А я играла. Так
играла, будто огонь из пожарной трубы
заливала! А получалось так - огонь полыхал
еще пуще. Пот бежал по спине. Певица
сдергивала с головы мокрое полотенце,
швыряла его на паркет. Встряхивала
головой, как собака, что выскочила на
берег из реки, и с мокрых волос разлетались
капли мелким грибным дождем. "Хорошо!
Хорошо! Но мне не хватает груди! Живота,
живота не хватает! Матки! Маткой пой!
Вот отсюда! Отсюда!" И опять подскакивала
к моей подруге, и клала ладонь ей на низ
живота. И надавливала. А я колотила по
клавишам нещадно, пугаясь втайне - а
вдруг и пианистка тоже должна играть
не пальцами, а маткой!

...да. Именно
так. Играть надо всем существом. Петь
надо всею собой. Жить надо всем телом и
всем сердцем, и всей душой, и всем духом,
а если ты живешь вполовину, то ты и не
живешь. А так, делаешь вид. Сам себя
успокаиваешь, что - живешь.

Бедный конь в
поле пал! Я стрелой добежал. Вот и наш
посад!
Я оглядываюсь
кругом. Это мой посад. Я посажена в этот
дом навечно, и это мой дворец, моя тюрьма,
моя оперная сцена - все что угодно, любое
пространство, воображай не хочу. Тьма
обнимает. Я еще светлая. И меня еще
освещает свеча. Меня. А великой певицы
больше нет. Той, что стояла у роскошного
рояля, в огромном пустом репетиционном
зале, на фоне собственного портрета - и
живописец изобразил ее точно такой,
какой она и жила-была: златовласой,
торжествующей незримую победу, с улыбкой
как слепящий в солнечный день чистый
снег, с пылающими щеками, с глазами, что
то вспыхивают, то гаснут лукаво, и потом
опять царски горят подо лбом, прозрачные
серые кабошоны, - да, точно такой, как в
жизни, только - мертвой. Вся живопись
мертва перед ней. Все красивости. Все
краски. Голос - это не краски. Голос это
вихрь, это поток. Бурный поток! чаща
лесов! голые скалы...
Мой... приют...

Я сидела за
роялем, а певица подходила ко мне, она
ходила широкими шагами, она была
царственно неприличной, она не стеснялась
никого и ничего. Клала тяжелые руки мне
на плечи. "Запомни, девочка, запомни
навек! Искусство не терпит гладкописи.
Гладкой игры, гладенького пенья. Искусство
не терпит комильфо! В искусстве лучше
передать, чем недодать. Пожадничать.
Или испугаться. Лучше пережать, чем
недожать! Слышишь?! Не робей, воробей!
Тебя будут за это бить. И больно бить!
Еще как лупить! Но высшее счастье,
девчонки, это быть самою собой. Быть
собой! И переселяться в кого хочешь! В
Азучену! В Ульрику! В принцессу Эболи!
В Марфу Посадницу! Ты, - она сильнее,
больнее нажимает ладонями мне на плечи,
- помнишь Марфу?" Я киваю. А что мне
еще остается делать?

И тогда она
видит, что я вру. Что я ничего не помню.
И, усмехнувшись углом красивого крупного
рта, она раздувает львиные ноздри,
глубоко втягивает в певчую грудь воздух,
и из ее необъятных, как небо с облаками,
всесильных легких вырывается это,
могучее, страшное.
Силы потайныя!
Силы великия! Души, отбывшия в мир
неведомый, к вам взываю!

Я вбираю голову
в плечи. Мне страшно. Страшно мне! Подруга
моя прижимает руки ко рту. В этом голосе,
как в небе, можно падать бесконечно, и
все-таки упасть, и все-таки разбиться.
Разбиться в прах, вдребезги, так и не
узнав, не поняв, что же такое эта проклятая
смерть.

Души утопшия,
души погибшия, тайны познавшия мира
подводнаго! Здесь ли вы?!

Я протягиваю
руки. Куда? Зачем? Там, куда я их тяну,
никого нет. Нет великой певицы. Пустота.
И черная земля. Она навек сомкнулась
над ее красивым певчим ртом. Над ее
золотыми пышными, пшеничными волосами.
В ее волосах могли гудеть пчелы и ночевать
махаоны. В ее глазах плескались моря.
Моря слез. Сантуцца! Туридду убили!
Туридду убили! Надо плакать. Надо рыдать
и кричать! Кричи! Кричи, разевай рот
шире! Сердце шире раскрывай! Так сердце
свое раскрой, чтобы оно всю землю
вместило, всех людей! Горе их и радости
их! Только тогда ты будешь петь! Ты
слышишь?! Слышишь?!

Боже мой. Боже.
Да, слышу. Слышу, конечно. Я не могу сейчас
встать перед тобой на колени. И взять
твою руку в свои не могу, и поцеловать
ее не могу. Стоя на коленях, целовать
твою руку и бормотать: великая, безумная,
прекрасная, все небо, все облака. Ты
говорила мне все верно. Я дышу твоим
голосом, как ветром. Я ловлю его губами,
зубами. Душой ловлю, а он вырывается и
улетает. Искусство - не точка, а объем.
Как ты говорила: все делай, что хочешь,
только сильнее в сто раз! Как ты ворковала:
не бойся, не бойся женскости, она твоя
сила, но в этой женской силе будь сильнее
любого мужчины. Как ты кричала: ложь!
Если раз соврешь - будешь в искусстве
врать всегда! Беги, убегай ото лжи, она
гибель и ужас! Только правда живет! А
если выдумка?! Да выдумай так, чтобы тебе
поверили, как самой настоящей, великой
правде! Великой правде, слышишь?!

Внезапно плечам
моим легко. Это ты отняла от них ладони
свои. Это ты подняла руки свои. Подняла,
и стоишь, как Оранта на фреске. На древней
иконе. Ты сошла к нам с иконы - и в нее же
вошла. Вернулась. А мы смотрим тебе вслед
и думаем с содроганьем: неужели и мы...
и мы все, тоже, скоро...

Великая,
тяжелая, воздушная, золотая. Сумасшедшая
и мудрая. Спасибо. Спасибо тебе, что ты
у меня была. У меня, девчонки. Спасибо,
что допустила к своему гудящему, как
оркестр, громадному роялю; допустила
до себя; впустила в скинию свою, в святая
святых. И там, в рабочем, дымящемся храме
своем, голом, как каменистая пустыня,
где сам навощенный паркет светился
кварцевым горьким песком, ты, во влажном
халате, только что из-под воды, из-под
душа? - нет, из-под струй дождя, из-под
хлещущего наотмашь ветра и снега, вытирая
мокрое от пенья, все в соленом поту,
жаркое лицо, ловя воздух ртом, задыхаясь,
смеясь, и вот уже плача, и вот уже шепча
и молясь, заклиная, прося, - давала нам
знать, двум молоденьким курицам, двум
котятам приблудным, двум пацанкам, что
вознамерились посвятить себя Великой
Музыке - и посвятили! добились своего!
- что такое мощь трагедии и яркая боль
невыносимой радости, на зуб давала нам
распробовать Правду: горечь и лютость,
силу и негу, снега и вьюги, и такие
объятья, что сродни глубокой, в грудь,
ножевой ране, сродни всему, что не
вернешь. Я не верну тебя! Никто на свете
не вернет тебя! Даже Бог! А что Ему
возвращать тебя, ты же к Нему ушла! Ты у
Него - поющим, летящим ангелом стала!





...тьма. Горит
свеча. Уже догорает. Пахнет нагаром.
Мерцают грязные, после скудного одинокого
ужина, тарелки. Светится старым серебром
вилка, рядом с ней молчит нож. Это не нож
Ромео. Это просто старый столовый нож.
Он никого не убьет. Я, знаете, не очень-то
люблю мыть посуду. Иной раз оставляю в
раковине: до утра. Ложусь, натягиваю
простыню до подбородка, а сама горько
и весело думаю: а может, утра-то не будет.
Метель бесится за окном. Метель, косматая
Азучена. Метель, безумная Сантуцца над
мертвым телом Туридду. Я боюсь того
неотвратимого мига, когда свеча затрещит,
ярко вспыхнет и сгаснет. Но я не протягиваю
руку к лампе. Я не хочу мертвого света.
Я хочу света живого. Только - живого.
Всегда - живого. Хочу боли. Хочу любви.
Хочу правды.

Безответная
на угрозы... куда ей вздумалось, летит...
...спасибо! ты
у меня была...
...поздно.


p { margin-bottom: 0.21cm; direction: ltr; color: #000000; text-align: left; orphans: 0; widows: 0 }p.western { font-family: "Times New Roman", serif; font-size: 12pt; so-language: ru-RU }p.cjk { font-family: "DejaVu Sans"; font-size: 12pt; so-language: zh-CN }p.ctl { font-family: "DejaVu Sans"; font-size: 12pt; so-language: hi-IN }

⁣В «почтовом ящике»


В восьмидесятых Андрей с Мишей и Жанной, от которой странным образом исходило почти физическое тепло и которая сразу же назвала Андрея Андрюхой, работали в «почтовом ящике». Перед тем, как Андрей пришёл в «ящик», где Миша уже обретался, тот распустил слух, что Андрей практикует йогу. Поэтому люди заговаривали с Андреем в коридорах и в туалете и, а также на «картошке». Когда он уходил из «ящика», его вызвал начальник первого отдела и спрашивал, не опасен ли буддизм,
которым Андрей занимается, для общества.
Как-то Андрей гостил у Жанны в коммунальной квартире и утром занимался йогой. В комнату заглянула бабка-соседка, восьмидесятилетняя Машка. Поделилась с соседями:
— Они там это делают в такой позе!
Иногда Андрей рассказывал что-нибудь о йоге Мише. Тот однажды произнёс:
— Андрон, я знаю, до чего ты докатишься, — и прибавил, почти шепотом: — До религии!
Признали Андрея полусумасшедшая тётка из соседней лаборатории, подвыпивший токарь, мастерская которого находилась в подвальном помещении и который оказался подполковником КГБ, и вахтёры — бывшие кремлёвские музыканты. Поскольку Андрей считал себя поэтом, он почти нарочно опаздывал на работу — а начальник по режиму бегал по коридорам с секундомером, и потом лаборатории лишали премии — вахтёры заранее незаметно нажимали за Андрея кнопку на вахте, и получалось, что приходил он на работу вовремя.
Потом Андрей ушёл из «ящика», и тут случилась «перестройка». Как-то он позвонил Жанне:
— Как там Миша?
— Каждое утро приходит в лабораторию и орёт, как белый медведь, — все в храм!
Через пару лет Андрей пригласил Мишу на свой день рождения, который должен был состояться на квартире у хозяйки, где Андрей снимал комнату. Хозяйку — Строковскую ⁣— Миша недолюбливал. При этом Андрей предупредил его, что день рождения будет безалкогольный. Миша ничего не сказал, но, придя, запротестовал, сбегал за четырьмя бутылками. Хорошенько напился и даже танцевал странные танцы со Строковской. Под конец он выдал:
— Больше мы, Андрон, видимо, общаться не будем.
И они, действительно, не общались года два. Но снова встретились, и Миша произнёс:
— Два дня назад я распрощался с женой. Она удивительно на тебя похожа. Встретился с ней, когда ехал с твоего дня рождения.

⁣Dreamers / BTS JUNGKOOK FOCUS FANCAM

____________
Видео канала ⁣HEADLINER - ⁣https://www.youtube.com/@HEADLINERJK

Забавные куплеты

⁣Новогодние Праздники
Андрей Гусаров
По гармонии, я не имею претензий к природе,
Все сезоны достойно уложены в масть,
Я люблю абсолютно любую погоду,
Есть вопросы к зиме, из-за праздников, что б им пропасть.

Про весну и гормоны, уж кто только нам не рассказывал,
Всё, что было и будет, знаем всё, как всегда, наперёд,
По согласию блуд по углам, в основном одноразовый,
Или страсть безответная, в общем, как кому повезёт.

Лето нравится всем и не только своей загорелостью,
Не босою ходьбой по траве в магазин за углом,
Привлекает оно половой, скороспелой дозрелостью,
Той, что часто не ценим ни в грош и тоскуем об этом потом.

А про Бабий сентябрь, у Берггольц, всё давненько расписано,
И как надо любить, как проходит пора звездопада
А потом в суете, как в романе моём не дописаном,
Догорают из листьев костры под шуршащий мотив листопада...

Замыкается круг, ночи кажутся чёрными, вечными,
Умирает декабрь, но зима-то, ещё не кончается,
Начинается пьянка, до летальности бесконечная,
Новый Год, детка, это праздники продолжаются.

* * *

Официальное видео песни "Galvanize"

⁣Игра "РУСЬ МОЯ" - вспоминай и узнавай, ищи и сомневайся... радуйся открытиям, сохраняй в себе знание - иди на РУСЬ, иди на СВЕТ!

Какой главный хлебный злак в Киевской Руси?

⁣Автор - Вит Дорофеев
Читает - Илья Маликов

⁣КОНСТИТУЦИЯ РФ - читаем с "ЛАДОЙ" всей страной!



⁣Общественные объединения равны перед законом (Статья 13 п.4 Конституции РФ)

⁣Дымляма (димлама, дымлама, дамлама, домляма, думляма). Все это наднациональное, потрясающе вкусное и очень популярное блюдо тюркских народов. Представляет из себя тушёные овощи (капуста, картофель, морковь, болгарский перец, лук, и др.) с мясом и жиром. Блюдо распространено преимущественно в земледельческих районах Средней Азии.

Дымляма - родственное блюдо басме и они действительно очень похожи и по составу, и по простоте приготовления. Отличает дымляму от басмы начальная обжарка мяса в масле (или жире),



Ингредиенты:

Ø Говядина – 1 кг
Ø Картофель – 1 кг
Ø Лук – 4-5 шт
Ø Морковь – 2 шт
Ø Перец болгарский – 3 шт
Ø Перец острый – 2 шт
Ø Капуста – 1 кг
Ø Помидоры – 4 шт
Ø Чеснок – 3 головки
Ø Зира – по вкусу
Ø Черный перец – по вкусу

⁣SBS - популярная песня Inkigayo - 753 раза (Ep.753)
2014-01-12

Официальный сайт: http://gayo.sbs.co.kr
Более свежие видео: http://vod.sbs.co.kr

___________
Видео канала ⁣스브스케이팝 X INKIGAYO - ⁣https://www.youtube.com/@SBSKPOP

стихи Сергея Досаева, читает автор

⁣❗Изважного

✅ БЕЗ ВЛОЖЕНИЙ и С ВЛОЖЕНИЯМИ ✅
👉 Новинка! Проект на ПРЕД СТАРТЕ! Старт 25.12.2023 (важно уже
занять место)
👉 Проходим регистрацию и получаем каждый день бонус по 10
рублей
👉 Проект предлагает возможность заработка, рекламы и услуги
P2P
👉 Есть несколько направлений заработка (можно начать без
вложений и без приглашений)
👉 Активация аккаунта, нужна для рекламы и вывода денег (стоит
100 рублей, оплата каждый месяц, можно оплатить с БОНУСНЫХ, за активацию дают
по 100 COINS можно потратить на рекламу или обменять на деньги, есть 3 уровня
реф. программа от оплаты активации: 1 - 30%, 2 - 30%, 3 - 30%)
👉 Живая очередь, оплата 1 раз есть несколько тарифов, старт
от 100 рублей, можно оплатить БОНУСНЫМИ
👉 Реклама, можно заказать рекламу за COINS или смотреть и
получать COINS
👉 P2P, можно менять валюту на выгодных условиях

⚠✍ РЕГИСТРАЦИЯ НА САЙТЕ👇
https://familylife.site/i/Igoreshka08011977

🔥 Канал по заработку без вложений с AirDrop, зарабатывай
здесь 👇
https://t.me/zarabotka08011977 🔥

🔥 Группа канала в телеграм👇
https://t.me/+VJJ04OXZHcw3Zjcy 🔥

⚠Мой телеграм для связи👍
https://t.me/timoshka22022012⚠

🔥 Ссылка на официальную группу в телеграм👇
https://t.me/chatfamilylife

Частный детектив Фред Орешкин открывает агентство в Нолдоне.

Лирика философская, часть 3. читает автор Богдан Бандура.