⁣Я дарю тебе свои мужские плечи
Ты можешь опереться на них тихо, не спеша.
Не бойся. Выдержут твои противоречия.
Ведь, боже правый, ты так хороша!
—
Целую скрытно все, что только можно.
Бросает в жар твоя печальная тоска.
С тобой всегда я только осторожно.
Один неверный взгляд - и снова ты резка.
—
Любимый запах - запах твоей кожи.
Приятной мантией окутана душа.
А знаешь, мы с тобою так похожи.
Как жаль, что ты уж больно далека.
—
Отдал бы все за самый тёплый вечер
С тобой не страшен ни один снаряд.
Твой одинокий путь буть может бесконечен.
Но я с тобой. Хоть и не очень рад.

Официальное видео песни "Rivers of Babylon"

⁣Taylor Swift - We Are Never Ever Getting Back Together (Taylor's Version)

⁣Вампиры - одна из главных тем творчества Ориби Каммпирр. Их можно встретить в во всех гранях творчества автора и сейчас пришло время приоткрыть завесу тайны... об этом!

Автор - Вит Дорофеев
Читает - Илья Маликов

⁣– Алло?

– Кто там? – спрашивает она, словно смотрит в дверной глазок – и взгляд ее подозрительный и хищный. Я перехватываю телефон другой рукой и пытаюсь найти в себе силы ответить.

Когда родилась моя бабушка, город Гвардейск еще назывался теплой долиной – Топиау, а Калининград вовсе не существовал – был сказочный, пряничный прусский город Кенигсберг. Кенигсберг, уже знавший хрустальные ночи и тревожные сирены, но не знавший войны. Кенигсберг, который сейчас можно собрать по крошкам – красные пожарные столбы, дома с эркерами и кирхи, что больше не кирхи.

Моя бабушка исчезает также, как прусское наследие с наших улиц.

Боюсь, что мои родители не сразу заметили. Она путалась в именах и датах, забывала снять чайник с плиты, перестала умываться – мне было чуть больше пятнадцати, когда она рассказала, что в ее квартире – черный, черный человек – человек, который давно умер.

Мы приезжаем к ней на праздники. Я и отец – мама, пожалуй, никогда не сможет переступить себя, чтобы перейти порог ее квартиры. Мы видим ее, стоящую на лестнице – босиком, в махровом, всклоченном розовом халате. Она держится за подъездную дверь, смотрит на всех так, словно сжигает взглядом – седые, грязные волосы и прищур глаз заставляют думать, что она похожа на старого, тревожного дракона.

– Бутылочку принес? – спрашивает она как только узнает отца в лицо.

Он шутит – мой отец, на самом деле, большой оптимист – и действительно приносит ей чего-нибудь выпить. Потому что иначе – никак. Мы проходим по маленькой лестнице на первый этаж, я разгоняю рой мух у входа – всю жизнь, что себя помню, они кружат там – вечные, исчезающие только студеными зимами. Подходим к квартире – номер тринадцать – рыжая, ржавая дверь и синий почтовый ящик – длинный коридор и тусклый, мутный свет.

В ее квартире навязчиво сладко пахнет разлитой валерьянкой, грязью и прошлым – жутким, скованным в паутину. Я знаю эту тусклую, зеленую люстру, забытые статуэтки в серванте, знаю каждый стык на выбеленном потолке – я провела здесь детство, о котором не хочу вспоминать. Бабушка, думаю, тоже – может быть поэтому она меня больше не помнит?

– Давай мы найдем тебе кого-нибудь в помощь? – отец приезжает к ней два раза в неделю. Этого хватает, чтобы приготовить еду и помыть посуду, но не хватает, чтобы убрать квартиру и присмотреть за бабушкой – последний чайник она выкинула в окно, прямиком в зеленеющий снежноягодник.

– Никого не надо! Наливай! – она падает на стул, ноги вовсе не держат, но смотрит на него свысока – твердо, надменно, заносчиво – приподнимает подбородок, поджимает губы – так, что от ее раздражения вода в кастрюле закипает быстрее.

– Подожди, сначала нужно поесть.

Я готовлю обед – что-то простое и быстрое. Десяток яиц, пачка сосисок, картошка – что-то, что она сможет съесть.
Отец приносит старые альбомы – говорит, что она была красивая в молодости. Она говорит, что красива и сейчас. Я смотрю в ее изъеденное морщинами старое, жуткое лицо – и тянусь к окну. Открываю форточку, воздух пахнет навязчиво, сладко, липко – сиренью – ползет по пыльной, маленькой кухне.
В заляпанных, серых зеркалах молчат наши отражения – так, пожалуй, она помнит нас – видит очертания, но не знает лица. Так, пожалуй, я запомню ее – и никогда не захочу вспоминать.

– Наливай! – громко говорит она и стучит рюмкой по столу. Фотографии ей почти что не интересны.

Она спрашивает, как у меня дела в школе. Говорю, что все хорошо – хорошо, потому что я скоро заканчиваю университет. Она важно кивает и хрипло говорит – алкоголь обжигает – что важнее всего найти хорошего мужчину. Выпивает еще одну и замечает – на самом деле, мужчина не нужен вовсе.

Отец тихонько прячет коньяк куда-то подальше от нее. Я чищу яйца – скорлупа обжигает кончики пальцев.

– Не выкидывай скорлупу, нужно будет отнести на огород!

У нее серые глаза. В палитре масляных красок есть особый серо-голубой оттенок – он называется берлинская лазурь, или прусский голубой. Такого цвета небо в моем городе – задумчивое, спокойное, вечное – такого цвета ее глаза, в которые я не смотрю.

Перед отъездом отец пытается дать ей лекарство от повышенного давления. Она отнекивается, изворачивается, материт его – и он сдается. Оставляет его у телефона на тумбочке и берет с нее обещание, что она его выпьет. Она охотно соглашается – но все мы знаем, что этого не случится.

Когда мы уходим – медленно бредем бок о бок по проселочной дороге, поддерживая друг друга – день вдруг погожий, сухой, камни журчат под ногами в кроссовках – оборачиваемся на секунду, чтобы глянуть на рыжую лоджию, где она стоит и провожает нас взглядом. Провожает так, как делала десятки лет – драконьим, острым взглядом – и сирень вторит ей грузными соцветиями.

В Гвардейске теплее, чем в Калининграде. Поле перед ее домом тихо вздыхает – досматривает последние, акварельные сны – и вот-вот проснется – запоет, зажужжит скорым летом.

Я перехватываю телефон другой рукой и пытаюсь найти в себе силы ответить.

– Это я, твоя внучка. Как у тебя дела? – говорю, и слова падают, как камни в воду.

⁣Рассказ о том, что собой представляет группа "Фотографии Ориби Каммпирр (седьмая грань Вселенной)" и почему на неё стоит подписываться.
Ждём в гости: https://vk.com/oribi_foto

⁣Official Lyric Video








Видео канала ⁣Gorillaz -

автор слов Татьяна Корниенко, автор музыки и исполнитель Владимир Сидоров-Свет, монтаж видео Сергей Досаев

💟⁣New Italo Disco - Modern Martina 🔥 Shuffle Dance Sexy Girl 4k Music💟

⁣ Васёк останавливается на заправке – залить топлива в фуру и в самого себя. Марина, кассирша, только завидев его, без вопроса наливает стакан горького дешёвого американо. Она знает: Васёк – ценитель! Настоящий ценитель кофе, каких тут мало. К тому же – может себе позволить. Тех, кто может, тут ещё меньше. И раньше-то мало кто имел стабильную работу, а теперь вообще кризис… Так что Васёк Марине нравится. И она ему, может быть, тоже, потому что он называет её то «Мариша», то «Маринка», то «Мариночка» и всегда улыбается, сверкая двумя железными зубами. Остальные зубы, грязно-жёлтые от кофе и курения, не сверкают, но она не обращает на это внимание. Это – не главное!
Васёк, как всегда, угощает Марину мороженым. Ей вообще-то не положено – на работе-то, да ещё и при двух холодильниках мороженого прямо на заправке. Но все знают, что у него мороженое – гораздо вкуснее. Только лучшие магазины и тур-базы закупаются у Васька: дорого. Зато – свежее, настоящее, своё, из хорошего молочка мороженое, а не эти все импортные со сплошной химозой в составе…
Стакан американо Васёк пьёт залпом, почти в один глоток, как иные пьют водку. Может быть, и он пьёт, вот только Марина об этом не знает, она же его всегда посреди пути видит – каждые два дня он проезжает и останавливается у неё выпить кофе – и потому Васёк кажется Марине ещё прекраснее. В деревне все пьют. Кто больше, кто меньше, но вообще все. А у человека работа – с раннего утра и до поздней ночи крутить баранку. Какой уж тут алкоголь!
Допивает – вытирает рукавом спортивной куртки лицо, как детишки, когда напьются парного молока. Шлёт Марине воздушный поцелуй, говорит заботливо: «Ты мороженое-то кушай, укрепляет иммунитет!» – и выходит. Марина – Мариша, Маринка, Мариночка – мечтательно вздыхает, глядя ему в след. И от кассы-то не отойдёшь попрощаться. Впрочем, когда-нибудь он, может, увезёт её на своей фуре, прохладной, чтобы мороженое не таяло, и вместо того, чтобы терпеть на круглосуточной заправке вечное хамство усталых водителей, она будет вести ему бухгалтерию. Она-то может. У неё даже образование имеется, и ничего, что незаконченное. Не выгнали, она хорошо училась. Просто семье деньги были нужны, пришлось пойти работать на целый день.
Васёк садится в машину и едет, насвистывая на протяжении нескольких часов одну и ту же мелодию. Диск в магнитоле заедает, хрустит, она старенькая уже, а в прочем, ну их эти записанные голоса. Без души. Вот если бы какого-нибудь попутчика подобрать, чтобы травил истории… В кузове что-то странно шебуршит, такой звук, будто упал один из контейнеров, и мороженое рассыпалось. «Не может такого быть, – думает Васёк, – у меня всё очень плотно уложено». Но всё-таки тормозит на пустой дороге, сворачивает, оседая тяжёлым брюхом фуры в траву, и выходит из машины. Звук в кузове стал громче; там прямо какая-то суета.
Скрипя, открываются створки, и Васёк замирает на месте, не в состоянии хоть как-то отреагировать на увиденное. Один из холодильных контейнеров открыт, мороженое рассыпано, а внутри, приложив ванильное эскимо ко лбу, сидит дед в красном меховом пальто. Васёк и дед глядят друг другу в глаза молча; дыхание у обоих спёрло.
А через несколько минут они начинают говорить одновременно.
– Ты что тут делаешь, дед, совсем дуру дал?! Ты как сюда попал вообще?!
– Василий Тарасович! Коллега! Извините за вторжение, надо было предупредить…
И снова замолкают и просто друг на друга смотрят. Наконец, дед заговаривает первым:
– Говоря откровенно, главная цель моего визита – просто знакомство с Вами… Наслышан… Говорят, Вы один из лучших в нашей сфере. Но ещё, как бы нагло это ни было с моей стороны – при первой встрече! – я хочу обратиться к Вам за помощью. У нас какая-то небывалая жара в этом сезоне. Всё под угрозой. Я не знаю, что делать… Боюсь, только Вы один можете мне помочь!
– Сумасшедший, – констатирует Васёк себе под нос. Совершенно непонятно, что с ним делать. – Дед, обморозишься же.
– Ох, – дед неловко смеётся, – не переживайте. В этом-то всё и дело. Я, так сказать, в последнее время недостаточно заморожен… да послушайте Вы! Я не сумасшедший, нет. Просто я Дед Мороз.
– Гы! – Васёк лыбится, как последний дурак. Если этот дед не сумасшедший, значит, сумасшедший он, Василий Тарасович Непогодько. Третьего не дано.
– Вы тоже, конечно, не сумасшедший. Ох… как-то я невежливо с Вами разговариваю, простите, надо подняться, вылезти… Но я так долго добирался по жаре, что, завидев наконец Ваш фургон, не мог удержаться! Думал, растаю! И простите, что раскидал мороженое, я приберу… всё приберу, вот только приду в себя.
Дед, кряхтя, выбирается из холодильника. Смахивает в него то мороженое, что ещё не упало на пол, и осторожно, не наступая на рассыпанное, вылезает из кузова. Васёк начинает собирать эскимо и вафельные рожки с пола, мысленно считая убытки. Конечно, такое мороженое нельзя везти детям. Уж лучше минус холодильник в бюджете, чем испорченная репутация.
– Вы не переживайте. Оно не испортится. Может быть, станет даже вкуснее. Есть некоторые привилегии в моём положении…
Васёк уже не думает «ага, конечно». Он шокирован так, что дальше просто некуда.
– Давай в кабину, – просто говорит он, и дед согласно кивает и залезает в кабину. Если говорить честно – выглядит он и правда по-дедморозовски. Красная шубка и штанишки в цвет, ботинки с пряжками, белая борода и белые волосы, увенчанные алой шапкой со снежинкой. – Слушай, дед, ты не пробовал переодеться? Лето всё-таки на дворе. Вон тебе и жарко: в такой-то шубе…
– Не положено, Василий Тарасович. Дресс-код. Меня без костюма никто не узнает. И так, вон, летом не узнают… зимой бы Вы наверняка не так удивились встрече со мной. Самое страшное – приняли бы за ряженого, но не за сумасшедшего же. А я… это уже суть истории.
– Валяй, – хмуро кивает Васёк.
– Понимаете, вот в чём дело: я действительно Дед Мороз. Из Великого Устюга, может быть, Вы слышали? Долго сюда добирался. Но не жалею. Я на самом деле не путешественник, никаких саней с оленями у меня нет – это миф. Подарки высылаю курьерами родителям детей незадолго до Нового года, чтобы они их хорошенько припрятали и в урочный час положили под ёлку. Звучит несказочно, конечно, а что поделать? Вы не представляете, какой у меня объём работы! Целый офис не справлятеся! А мне каждый подарок нужно хотя бы минуту подержать в руках, чтобы зарядить праздничным волшебством. Это за меня никто не сделает. Не сделигируешь. Прежде как-то проще было, хотя оно к лучшему, что теперь не так: просвещение, гораздо больше детей про меня знает. Нагрузка выросла, но и доход… я не о материальном, разумеется, какое уж тут материальное – так, маленькая субсидия от государства, которому ещё каждый год отчётами надо доказывать, что не зря меня содержат. Тьфу! При царе… нехорошо так говорить, но при царе всё-таки лучше было. Дед Мороз! Чего непонятного? А теперь только и думаю в межсезонье, что о сокращении. Никто же за меня не вступится. У детей нет права голоса, а взрослые частенько таят обиду: чего это им подарки не приходят? Не положено – вот и не приходят, мне же не жалко, но на что бюджет дают, на то и трачу… Ох, извините, я совсем ушёл от сути.
Дело в том, что мне очень, очень жарко. Каждое лето – по одной схеме: головокружение, давление, повышенная потливость… Вы сами видите, как на мне сейчас сидит костюм: я не просто потею, я таю! По несколько килограмм в день! Спасался всю жизнь только мороженым на завтрак, обед и ужин, но – кризис. Мой поставщик закрыл производство. А все остальные в области, как выяснилось, ни о чём. Я нашёл неплохого на юге, но сейчас моё здоровье уже в таком состоянии, что «неплохого» недостаточно. Нужен самый лучший. А самый лучший – широко известное в узких кругах мнение – Вы. И дети Ваше мороженое любят, и родители его почему-то не запрещают… не в такой степени, как другое. Так что только Вы можете меня спасти.
Я очень тяжёлый на подъём человек. Собраться, приехать – всё это было для меня практически немыслимо! Ведь на самом деле я уже несколько лет назад захотел познакомиться с Вами! Нам, людям, которые дарят детям волшебное чувство сбывшейся мечты, стоит держаться вместе. Как бы часто мы эти мечты ни выполняли: раз в год или каждые несколько дней. Хотя я знаменит, Вы, пожалуй, куда больший профессионал, чем я, ведь работаете без выходных весь долгий сезон, и даже вне сезона продолжаете развозить мороженое, хоть и пореже… Скажите, пожалуйста, Вы согласны помочь мне?
Васёк неопределённо пожимает плечами. Разумеется, он не верит в Деда Мороза, хотя верит в сумасшествие вот этого отмороженного на голову деда. И всё-таки почему-то сказанное не вызывает сопротивления. Как будто дед говорит о том, что он и так давно знал, просто забыл и теперь даже не может сразу в это поверить. Поэтому Васёк отвечает только на тот вопрос, который напрямую касается его работы.
– Поставлять – это не проблема, вот только я до вашего… как его… Устюга не доеду.
– Это не страшно! Не страшно! Я сам организую доставку, мне бюджет средства на мороженое выделяет! Настроим канал. Если хотите, можете заодно и с нашими Устюгскими магазинами договориться, вместе с моим мороженым отправлять мороженое для розничной продажи… всё-таки у нас сейчас ни одного мало-мальски вкусного, не говоря уже о том, чтобы не в конец вредного мороженого, нет. Дефицит остро ощущается населением. Дети ходят по улицам грустные и сердитые. А я ничем не могу им помочь! Просто сердце разрывается, понимаете!
И Васёк – точнее, Василий Тарасович – вдруг понимает. В самом деле: «несчастные дети» – вот это сказано на его языке. Прямой запрос. Дети несчастными быть не должны, точка. Это его жизненная миссия, крест и благословение в одном рожке. Василий, расправив спину, заводит фуру, берётся за баранку. Нельзя просто так стоять посреди дороги, задерживая поставку, ведь тогда кто-то из детей, ждущих его с нетерпением, может не дождаться и уйти домой несчастным!
Покряхтев, включается в магнитоле заевший диск. Василий дёргается и торопится убрать звук: нельзя же слушать в присутствии Деда Мороза такой развязный шансон! Нельзя, да и не хочется… Вслепую пошарив в бардачке, Василий находит диск с аудиокнигой – «Анна Каренина», Лев Толстой. Он не дурак вообще-то, Василий-то. Не неуч какой-то, не деревенщина, не гопник. Он в институте учился – дипломированный менеджер производства!
А Дед Мороз морщится и скромно просит:
– Простите, Вы не могли бы выключить Льва Николаевича? У нас с ним неразрешённый личный конфликт… был. Теперь, получается, и разрешать-то не с кем. Отчего особенно неприятно.
– Да у меня кроме него ничего нет… – грустно говорит Василий. Он удивляется, почувствовав лёгкий стыд от того, что у него всего один культурный диск, и поставить нечего.
– Не переживайте! Если Вы не против, я прямо сейчас на этот диск что угодно запишу. Сказки народов мира – хотите?
– А алтайцев – можно? Я наши сказки давно не слушал.
– И алтайцев – можно! Одну минуточку! – дед достаёт фломастер и пишет что-то на упаковке диска.
– Всё, теперь можете переключать!
Василий крутит переключатель, и из динамиков в самом деле начинает звучать сказка. Водитель сосредотачивается на дороге; пассажир потихонечку точит шоколадное эскимо; а остальное мороженое в холодильнике изо всех сил прислушивается к сказке, которую читают в салоне. И от неё становится ещё вкуснее.
На мгновение оторвав сосредоточенный взгляд от дороги, Василий говорит пассажиру:
– Я за рулём только слушать люблю, говорить – нет, отвлекает. Поэтому счастливых детей мы с вами обязательно обсудим по приезде. Я обычно ночую на замечательной турбазе – там здорово кормят и очень душевные люди, они вам обязательно понравятся.
– Конечно, Василий Тарасович, конечно! Я с удовольствием! – благодарно улыбается дед. Он доедает уже восьмое мороженое подряд, и цвет его лица стал куда более здоровым. Так что Василий будто бы даже узнаёт его. Был такой, в самом деле был – ну вот хотя бы в детстве…
И дети на турбазе тоже узнают Деда Мороза. Ошалев от счастья, они бросаются к фуре мороженщика даже быстрее обычного. От вида их радостных лиц у обоих морозных профессионалов по-весеннему расцветает душа.

⁣💖New Italo Disco - Martina Relaxing 🔥 Shuffle Dance Sexy Girl 4k Music❣

⁣Поцеловать Виктора Р



Люся потрогала большим пальцем левой ноги прохладно-острый
угол тумбочки, резко села на кровати и одновременно вспомнила, что натворила
вчера. Стащив с тумбочки ноут, она открыла его и набрала новости про Виктора Р.
Вывалилось примерно 100500 текстовых прямоугольничков, требующих немедленного
продолжения. Она кликнула на какой-то в самой чаще и гуще.

«Сегодня в 3 часа 14 минут пополудни рядом с
подъездом, в котором проживает известный писатель Виктор Р, он был поцелован.
На видео с камеры наблюдения вы можете видеть, как это происходило. Скорая
помощь, вызванная буквально спустя пару минут кем-то из прохожих, увезла
Виктора в больницу. Писатель пока не приходил в сознание, врачи оценивают его
состояние как стабильно тяжелое, делают все возможное и не дают никаких
прогнозов. «Новости минуты» будут следить за развитием событий».

Ниже располагалось мутноватое видео, нарезанное с
запасом, хотя делов-то было секунд на 10. Люся посмотрела все две минуты,
сначала морщась от нетерпения, потом от неловкости, потом просто морщась. На
видео стайка нахохленных поклонниц тусовалась рядом с подъездом, выборочно
посиживая на низкой ограде через дорогу напротив. Скоро дверь подъезда волшебно
распахнулась (угол обзора у камеры позволял увидеть только верхний кончик этой
двери и нездешний восторг на просиявших лицах ждуний, отразивший пришествие их
кумира). Девушки улыбались, переступая с ноги на ногу, и что-то протягивали на
почтительном расстоянии – то ли подписать, то ли съесть. Одна из них,
единственная с пустыми руками, внезапно преодолев прозрачную стену
неприкосновенности, подошла к невысокому человеку в черных очках (он уже успел
ступить в зону основательной видимости камеры и несколько раз повернуть голову
налево и направо) и черной же шапочке, со значением посмотрела ему в очки и
поцеловала в губы. Практически сразу ноги у человека подкосились, и он как был (в
черных очках и черной шапочке) рухнул наземь. Девушка постояла секунд пять и
стремительно ушла. Запись на этом заканчивалась. Люся еще дважды пересмотрела с
того момента, как ее цифровая копия отделяется от толпы товарок и подходит к Р.
Волосы у копии растрепались, куртка зверски ее полнила, она и не предполагала,
что выглядит такой массивной. Странно, в зеркале этого не заметно. Люся соскочила
с кровати, побежала на цыпочках в безликую светлую прихожую съемной квартиры,
надела куртку, покрутилась в ней перед икеевским небольшим зеркалом (которое
она сама покупала взамен хозяйскому, чуть треснувшему с краю и нагонявшему на
нее тоску), сняла, бросила на пол, сходила в ванную за маникюрными ножницами,
села рядом с курткой и принялась ее методично резать.



____



Виктор Р. аккуратно сгреб салфеткой со стола яичную
скорлупу, выбросил все в мусор и тщательно помыл руки. Он не любил выходить из
квартиры, и то, что сегодня ему предстояла встреча в кустах с новым редактором,
его сильно нервировало и заранее фрустрировало. Он взял телефон и нажал на
помеченный звездочкой контакт «мяка».

– Привет. Посмотри, пожалуйста, а то я что-то не пойму…
я не начал лысеть? – Виктор принялся крутить телефон и бритую наголо голову
так, чтобы собеседник погиб на месте от морской болезни.

– Витя, все в порядке, – пожилая женщина по видеосвязи
добродушно прищурилась и напомнила сову из советского мультика про Винни-Пуха, –
за последние два года ничего не изменилось.

– А вот тут посмотри, справа, мне кажется, залысина
стала глубже и шире, – Виктор изрядно наклонил и приблизил к телефону правую
часть лба и одновременно сам попытался увидеть себя.

– Да нет, вроде бы все так и было, – мама засопела и
поправила ворот халата.

– Точно?

– Да.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Посмотри внимательно.

– Я смотрю, все в порядке.

– А вот я не уверен.

– А ты займись делом каким-нибудь, переключись. – Мама
примирительно и громко подышала. – О чем
ты сейчас пишешь?

– Подробности не могу выдавать, – охотно откликнулся
Виктор, проводя ладонью по молодой щетине у себя на голове. Но там будет про
кошек. А ты знала, кстати, что когда персы с египтянами воевали за Пелузий,
персидский царь Камбиз какой-то там (кажется, второй) никак не мог взять
штурмом этот город? И знаешь, что он придумал?

– Чего?

– А ему в голову пришла омерзительнейшая провокация. Понимая,
что египтяне почитают Анубиса, Баст и Тота, он выпустил вперед своего войска
кошек, собак и ибисов.

– Вот гад какой! – мама поежилась.

– Ага. Но я это дело так не оставлю. Кстати, они могли
бы ему ответить тем же. Например, выпустить навстречу ежей. Праведный зороастриец,
когда видел «колючую остромордую собаку» (так они называли ежиков), должен был отступить
и поклониться. – Виктор вздохнул. – Правда, боюсь, ежей у египтян просто не
осталось.

– Почему это?

– Они их ели, – Виктор прошел в комнату, взял со стола
проездной.

– Фу!

– Да, они готовили их в глине, – Виктор покрутил в
руках зонтик и положил обратно на полку. – Обмазывали глиной иголки, а когда еж
запекался, снимали ее вместе с иголками.

– Ужас какой! Зачем ты мне такое рассказываешь?!

– Ладно, не буду больше. Все, мне пора выходить. Пока.
Подожди. Я точно не облысел?

– Точно.

– Ты уверена?

– Да.

– Посмотри еще раз!

– Витя!

– Не облысел?

– Нет!!!

– Ладно, пока!

Виктор нажал отбой, потом снова набрал «мяку».

– Мама, а еще посмотри, у меня зубы не искривились? –
он дико оскалился в телефон.

– Нет, ровные.

– А вот тут… вроде щель рядом с клыком образовалась,
которой не было…

– Да нет там никакой щели, все хорошо.

– Уверена? – спросил Виктор с нажимом.

– Да.

– Ну ок, пока.



Виктор сбросил, нажал еще раз и, не дожидаясь гудка,
снова сбросил, засунул телефон в карман штанов, натянул черную шапочку, надел
черные очки, обулся и вышел из квартиры. Вернулся, снял с крючка куртку и снова
вышел.



____



Когда он показался из двери подъезда, то сразу заметил
нехорошо обрадовавшихся ему девушек. Он замешкался, прикидывая, каким образом
ему следует построить свой путь, чтобы минимально с ними контактировать, и
решил уже обойти вражескую армию с правого фланга, но в этот момент одна из дев
приблизилась к нему вплотную, посмотрела сквозь непроницаемые очки и
поцеловала. Виктор впервые почувствовал на своем плотно сомкнутом рте нежные
девичьи губы – влажные и холодные. Это было так странно и дико, настолько не
вписывалось в его сегодняшние и без того страшные планы, что сработали
предохранители его психики, и он отключился.



____



– Эй, – Люся попыталась продраться сквозь веселье,
царящее с той стороны смартфона, – не могу приехать, говорю. Ну потому. Потому
что. Куртки нет. Я ее порезала. Реально? А ты как? Точно не нужна? Уверена? Ну
ок, я ща такси тогда возьму.

Люся быстро натянула джинсы и фиалковый свитшот,
надела тонкую демисезонную куртку и набила в приложении адрес Ганны Че. Машина
обещала подъехать через 6 минут.

Когда Люся спустилась, приложение врало, что машина ее
уже ожидает. Но никакой машины не было, а было темно, пустынно, холодно и по-над
дорогой на красный свет невидимый великанский мальчик тащил за собой, как
гусеницу на палочке, белый пустой пакет из Пятерочки. Люся вспомнила твердые
губы Виктора и снова пережила вчерашние восторг и ужас. В весенней куртке
почему-то больше всего дубела спина. Люся прижимала к груди обеими руками
сумку, и это придавало крафтовому тряпичному недоразумению новую ценность. Люся
даже представила, как мимо нее проходит бандит и старается выдрать сумку, но не
тут-то было. Она проиграла в воображении, как не просто не отдаст свою прелесть,
но и наподдаст мерзавцу ногой в тяжелом Мартинсе. Разъяренная и прекрасная она плюхнулась
в белый фольксваген на заднее сиденье.

– Включите печку посильнее, – попросила она, – пока я
вас ждала, отморозила себе мозги, – она не знала, почему внезапно выбрала
именно эту часть своего бренного тела, но слово, как говорится, не воробей.

– Мозги? – с легким, но оскорбительным нажимом переспросил
водитель, выкручивая руль, чтобы съехать на дорогу, и характерно поворачивая
при этом голову в черной шапочке и черных очках.

Люся сразу узнала его. Могла ли она его не узнать.

– Как это? – только и сумела прошептать она. – Ты
разве не в больнице?

– Как видишь, – голос был таким же непроницаемым, как
очки. – Я должен тебе кое в чем признаться.

Поскольку пораженная Люся молчала, он продолжил.

– Дело в том, что я серьезно болен. И это не главная
новость. Главная новость состоит в том, что теперь больна и ты.

– О боже… чем?

– Не имеет значения, как это называется, и, по правде
сказать, я даже точно не знаю, как болезнь будет проходить у тебя, но ты от
меня заразилась.

– Откуда ты знаешь? Надо же сдать анализы…

– Анализы не нужны. Но раз ты меня видишь сейчас… ты
ведь меня видишь?

Люся кивнула.

– Ну вот, значит, ты больна. Не пугайся. Просто
наблюдай. Не вмешивайся. Отнесись к этому как к интересному опыту. Как только я
пойму твои симптомы, мы попробуем остановить болезнь.

– Хорошо, – Люся немного помолчала. – А как болеешь
ты?

В это время они свернули на трассу, по краям которой
улыбались из-под пушистых усов запорошенные сверкающим снегом сосны.

– Я вообще не просыпаюсь.

– Ммм… в смысле, ты впал в кому и не можешь проснуться?

– Не совсем. Я засыпаю, мне начинает сниться сон, хотя
я бы ни за что не отличил его от яви, а потом вместо того, чтобы проснуться, я
снова засыпаю и мне начинает сниться сон. И так бесконечно. Помнишь, у кого это
– чувак просыпался и просыпался в новый сон? А я вот наоборот.

Виктор задумался, и Люси уже показалось, что он забыл
о ней. Или заснул. Она обеспокоенно заглянула ему в лицо. Но он продолжил.

– Сначала я пытался считать, хотя бы примерно, сколько
раз я уже заснул, но потом сбился. После десяти тысяч…Да и зачем это? В общем, не
удивляйся, когда я засну.

– Главное, не за рулем, – попыталась пошутить Люся. В
целом, болезнь ей показалась нестрашной и несколько надуманной. Если не
засыпать в ответственные моменты.

– К сожалению, я не умею этим управлять.

– А давно это с тобой?

– Ха-ха, – без всяких эмоций произнес Виктор. – Это
сложно определить.

– То есть ты хочешь сказать, когда я вчера поцеловала
тебя, это как раз был тот самый момент, когда ты провалился в свой очередной
сон?

Виктор снова надолго замолчал. Его молчание можно было
интерпретировать по-разному. Например, Люся задала идиотский вопрос, и он не
собирается на него отвечать. Или он сам не знает ответа, потому что вопрос не
из простых. Люся перестала ждать и сосредоточилась на красиво замерзающем по
краю окошке.

– Для тебя имеет значение только то, что это был тот
самый момент, когда ты от меня заразилась. Я должен предупредить тебя, что эта
болезнь передается через поцелуй. Это важно, постарайся никого не заразить.

– Теперь мне нельзя целоваться ни с кем, кроме тебя?

– Да.

– Ура! А от кого заразился ты? – Люся никак не хотела
сосредоточиться на себе, ее интересовали подробности жизни кумира. – Кого ты
поцеловал?

– Люся-Люся, – успел сказать Виктор и отключился, а
через секунду машина съехала в кювет, несколько раз перевернувшись. Люся
почувствовала, как ее тряхнуло, подбросило и стукнуло головой, в ту же секунду
она открыла глаза в своей комнате. Звонил телефон.



___



– Алло, – офигевшая Люся пыталась сообразить, что к
чему, но пока в голове (которая, к слову, сильно болела, как будто Люся и в
самом деле только что зверски треснулась ей о потолок в машине), все это не
особенно укладывалось.

– Люси, – произнес без эмоций знакомый голос, – открой,
пожалуйста, дверь.

Люся, взлохмаченная и неумытая, прошла мимо икеевского
зеркала и даже не взглянула на себя. Открыв дверь, она обнаружила на пороге
Виктора. Черные очки мистически поблескивали. В руках у него был коньяк и прозрачный
пакет с лимонами.

– Я не пью, – Люся отодвинулась к стене, давая ему
пройти.

– Я тоже, – он снял куртку и, не разуваясь, прошел на
кухню. – Это для другого.

На кухне Виктор по-хозяйски достал рюмки, помыл прямо
в пакете лимоны и принялся их ловко нашинковывать прозрачными колечками на
разделочной доске, которую Люся куда-то задевала в позапрошлом месяце и уже
смирилась с пропажей.

– Садись, – он показал ей подбородком на табуретку, – у
нас мало времени. Слушай.

Люся слушала и обмирала. Мир сошел с ума, время вышло
из сустава.

– А если я не смогу?! – в голосе заискрились
истерические нотки.

– Тогда ничего не получится, – лицо Виктора ничего не
выражало.

– Сними очки, – внезапно потребовала Люся.

– Зачем?

– Я хочу увидеть твои глаза.

– Не уверен, что это хорошая идея.

– Тогда я отказываюсь участвовать в этой ереси. Это же
бредятина… Ну сам подумай, куда мы там вынырнем? С чего ты взял, что это так
сработает?

– Это моя гипотеза, и мы с тобой уже 7 раз ее успешно
проверили. Надо спешить, пока еще не слишком много оборотов сделано.

– А почему я ничего не помню?

– Потому что здесь с тобой это еще не произошло.

– А если мы умрем? Траванемся этим твоим секретным ингредиентом?

– Да нет, вряд ли. – Виктор взял влажной рукой бутылку
и придирчиво осмотрел ее этикетку, вернул на место и дорезал последнее лимонное
колечко. – Гарантии, конечно, нет, что все будет так, как я предполагаю, но
просто давай попробуем.

Он достал из кармана небольшой бумажный сверток,
положил его на стол и медленно развернул. В центре мятой бумажки покоился
кусочек коры.

– И это твой секретный ингредиент? – Люся потрогала
кору пальцем, как сдохшую канарейку. – А почему ты решил, что я начну от этого
засыпать, а ты просыпаться?

– Долго объяснять. У нас мало времени. Смотри. Тут
важна последовательность. Сначала мы едим кору, тебе надо ее мелко-мелко
разжевать. Она горькая и противная. Но ты должна ее проглотить, потом съесть
как можно больше лимонов, и когда почувствуешь, что больше уже не можешь, надо
запить все коньяком. Дальше ты почувствуешь, что засыпаешь. Здесь важно открыть
глаза внутрь. И ты как бы окажешься в своем прошлом сне.

– Да, я это поняла. Но там ведь не будет всего этого
гастрономического роскошества, чтобы двигаться дальше.

– Предоставь это мне. Ты не представляешь себе… – он
замолчал.

– Договаривай, – Люся напряглась.

– Ты не представляешь себе, чего мне стоило добраться
до здесь и сейчас. Осталось совсем немного. Давай постараемся не откатиться.

– Постой. Если я правильно поняла, ты хочешь, чтобы мы
отмотали все на до поцелуя, да?

– Да.

– То есть, с тобой все будет по-прежнему?

– Да.

– Ты не сможешь проделать все то же самое для себя и
того человека, от которого ты заразился.

– Нет, не смогу. И это был не человек.

– Животное? Ты поцеловал животное?

– И не животное.

– А кто?

– Я бы не хотел сейчас в это углубляться. Есть ли у
тебя вопросы по существу?

– Зачем тебе нужно, чтобы я не заразилась?

– Это нужно тебе, просто в этой точке ты об этом еще
не знаешь. Есть ли у тебя еще вопросы по существу?

– Да. Ты снимешь очки?

– Нет.

Люся протянула руку и сняла с Виктора очки.

Кухня поплыла перед ее глазами. Виктор стремительно
вернул очки обратно.

– Люси, только не отключайся, подожди, – он поднес к
ее рту кусочек коры. – Откуси немного и жуй. Вот так, да. Разжуй мелко. – Он
тоже откусил небольшой кусочек. – Не закрывай глаза, подожди. Тише, тише, – Виктор
подхватил сползающую с табуретки Люсю под мышки. Она старательно жевала, глаза
у нее подкатывались. – А теперь глотай. И вот лимончик. – Он принялся
засовывать ей в рот один за другим бледно-желтые кружочки. Она морщилась, но
послушно открывала рот. Когда она в такт жевательным движениям сделала пару
рвотных, он поднес к ее губам рюмку с коньяком. – Залпом! – скомандовал
он.

Люся выпила, закрыла глаза и одновременно внутри себя
их открыла. Сначала ей казалось, что она падает куда-то спиной. Или какой-то
ветер несет ее со страшной скоростью, но внезапно движение полностью
остановилось, и она почувствовала, что стоит на морозе в легкой куртке,
прижимая к груди сумку. Подъехал белый фольксваген.

Люся осторожно открыла дверцу и села рядом с
водителем. Он поднес к ее губам кусочек коры, и все повторилось. Когда вихрь
затих, она обнаружила себя дежурящей среди других девиц под подъездом любимого
писателя. Дверь открылась. На пороге показался Виктор Р. В руках у него сидела
лысая кошка. Чеканным шагом он подошел к Люсе и вручил ей кошку.

– Ее зовут Культовый писатель. – Виктор помолчал,
поправил очки и поцеловал Люсю в левый глаз.



Послесловие



– И он что – специально для этого пришел? – спросила
Ганна Че, закуривая и пытаясь попасть колечком дыма на угол тумбочки. Они
втроем с Культовым писателем лежали на люсиной кровати. Культовому писателю
что-то снилось, и она подрагивала во сне вибриссами и лапками.

– Он специально для этого родился.

– Ха-ха, – сказала Ганна и выпустила большое неровное
кольцо.

– Меня больше интересует другое… – Люся почесала
Культовому писателю за ушком.

– Что?

– Проснулся ли он. Или он так и продолжает все глубже
проваливаться в сон?

– Подожди. Но ведь он же не заснул… – колечко дыма наконец
идеально село на угол и стало медленно растворяться. – Или ты имеешь в виду –
раньше? Слушай, а я не поняла, что у него с глазами?

– Страбизм.

⁣В этом видео мы расскажем о том, что произойдет с вашим телом, если отжиматься хотя бы 10 раз каждый день.


⁣➤➤➤ВНИМАНИЕ!
Канал носит исключительно информационный характер. Все рекомендации должны быть строго согласованы с вашим лечащим врачом!



Видео канала ⁣Хромосома - https://www.youtube.com/@xromosoma

⁣Батька ждёт


– Алёнка, чего
удумала? Батька без вести пропал. Недели не прошло, как на Стёпку
похоронка пришла. Хочешь и ты сгинуть в этой проклятой войне? Мать одну
совсем оставить? – тощая мать-старушка сидела на коленях, на полу
посередине хаты, раскачиваясь из стороны в сторону, держа двумя руками
две темно-русые, толстые, обрезанные косы, и утирала ими своё мокрое от
слёз лицо.
– Батька, может быть, живой. А брат должен был
перегнать грузовик на линию фронта. Значит, за него это сделаю я, –
девушка, сидя перед помутневшим с чёрными точками зеркалом,
беспорядочно выстригала ножницами, оставшиеся на голове волосы.

– Кому нужен этот грузовик? – заголосила старушка, одной рукой
опёршись об пол, а в другой зажав косы дочери и поднося их к лицу.

– Мама, как вы можете так говорить? – Алёнка села на пол к
матери, подогнув под себя ноги, – Да, возможно, этот грузовик батька
ждёт! И потом я не одна поведу его. Одиннадцать грузовиков будут
перегонять и всего сорок километров до линии фронта, – придумывала на
ходу дочь, желая ободрить мать, – Также и назад с солдатами вернусь.
– Косы, зачем срезала? Двадцать пять лет растила! – мать бережно перевязывала, будто раненые концы кос, лентами.

– Сейчас они только мешают. Вырастут, – Алёна поднялась на
ноги, – коль живою вернусь, – последнюю фразу девушка сказала себе под
нос и мать, к счастью, не расслышала её.
– Ждите меня,
мама, – девушка нагнулась к сидящей на полу матери, сжала её худенькие
плечики, чмокнула в мокрую щёку и стремглав выбежала в сени. Закрыла за
собой дверь и прислонилась к ней напряженной спиной. На миг замерла,
слыша рыдания матери и, схватив тулуп, выскочила в студёную ночь.

Пурга нараспев рассказывала свои сказки. Алена, выставив руку
вперёд, будто отталкивая от себя метель и, проваливаясь в снег, побрела
на тускло святящийся огонёк в одном из покосившихся домов. Там
собирались шофера из ремонтного батальона.
Вместе с холодным
клубом пара в прокуренную избу ввалилась Алёна. Четверо мужчин в
военной форме перешептывались, склонившись над расправленной на столе,
картой.
– Двигаемся в ночь. Добро бы полпути пройти под
прикрытием темноты, всё ж таки шестьдесят километров – тыкал пальцем в
карту нахмуренный лейтенант.
– Проходь, девонька, – навстречу
Алёнке с трудом поднялся седой старшина. – Война не ведает мужского
или женского пола, всех забирает.
– Василь, не причитай, Алёна
та ещё водила, я Захара с детства знаю. Он детей всему учил, когда…, –
лейтенант осёкся и потупил взгляд. – Чуть стихнет пурга, выезжаем.

В колонне шли пять грузовиков: ГАЗ-ААА, ГАЗ-АА, два ЗИС-5В, и
ГАЗ-ММ. Алёна Захаровна вела ГАЗ-ММ, третья в колонне. Она сжимала в
маленьких кулачках, в потёртых рукавицах, холодный руль и вспоминала
своё детство. Её отец сажал на одно колено трёхлетнего Степана, на
другое колено её, пятилетнюю, и они цепко хватали четырьмя маленькими
ручонками огромный, как колесо от телеги, руль грузовика. Широко
раскрытые глазёнки с восторгом и страхом глядели между спицами руля на
дорогу.
– Не виляйте. Машина должна идти ровно, – отец
улыбался в усы, снизу слегка подправляя колеблющийся руль. Потом он учил
детей водить трактор. И так, пока не ушёл на фронт, брат и сестра
постоянно были около машин и в машинах. В конце 1942 года пришло
известие, что отец пропал без вести, но Алёна верила, что он жив. Она
верила, что батька ждёт этот грузовик. И это помогало ей преодолевать
путь.
Двигались медленно, чтоб не забуксовать на обочинах,
техника шла след в след. Прокрадывался серый рассвет. С двух сторон
вдалеке стоял лес, но ехали по открытому пространству, и от этого было
неуютно. Нарастала тревога, хотелось скукожиться, спрятаться. В
подвывающие звуки зимы вплетался только шум моторов. И среди их
убаюкивающего гудения стал угадываться какой-то совершенно посторонний,
чужеродный гул. Идущий впереди ГАЗ-ААА остановился и лейтенант с
водителем побежали к колонне, размахивая руками.
– Воздух! В
укрытие! – лейтенант на бегу махал по направлению к лесу. Грузовики
остановились. Небо было испещрено чёрными точками
самолётов-штурмовиков.
Алёна спрыгнула в глубокий снег. Она
видела, как водители разбегаются. Провалившись по пояс в рыхлый снег,
она опёрлась на руки и попыталась, насколько это возможно, быстрее
отползти от грузовика.
Перед ней взметнулся высокий фонтан
снежинок, тут же сбоку взвился столб снега, пролетела деревянная доска.
Алёна вдавилась в снег, зажала уши руками, по спине ударило что-то
тяжёлое. Она лежала ничком и животом чувствовала вздрагивания земли.
Вместе с оглушительным баханьем на неё падало то что-то острое, колкое,
то по ней прокатывалось что-то ребристое.
Сколько прошло
времени? Время исчезло, звуки тоже. Под девушкой, от живота до шеи,
было влажно. Кровь? Она провела ладонью под грудью, двинулась с тупой
болью в теле. Чисто. Она не ранена. Под ней подтаял снег, на ней был
замёрший наст.
Сколько прошло времени? Время исчезло. Алёна
обводила взглядом, полным ужаса и слёз, белое, вздыбленное поле. На нём
зловеще краснели человеческие конечности.
Алёна стала
бродить по кругу. Лейтенант лежал, глядя неподвижными, синими глазами в
задымлённое небо. Спотыкаясь и вставая, она прошла дальше. На спине
седого старшины зияла кровавая рана. Это всё, что осталось от людей,
охраняющих её в колонне спереди и сзади. Она осталась одна. Алёна
раскинула руки и запрокинула к небу голову:
– А-а-а-а-а-а-а….. – от её пронзительного крика качнулись макушки деревьев. Девушка упала навзничь.

Сколько прошло времени? Время исчезло. Она поднялась и в
отрешённом состоянии потащилась к грузовикам. От её ГАЗ-ММ остались
только кабина и колёса. ГАЗ-ААА разнесло в щепки. Один ЗИС-5В лежал на
боку. Она подошла к другому ЗИС-5В, села в кабину, нажала на стартер.
Мотор заурчал!
Она выпрыгнула из кабины и побежала к
ГАЗ-АА. Мотор не заводился. Алёна вставила заводную рукоятку в храповик и
стала её крутить. Бесполезно. По небу перекатывались пыльные, пегие
тучи, а по грязно-мраморному простору, среди окровавленных трупов, от
одного до другого грузовика, бегала маленькая женская фигурка.

Алёна забиралась в кабины, потом в кузова, снова спрыгивала в снег,
присаживалась на корточки, заглядывая под машины, и снова бежала до
другого грузовика, размахивая канистрами. Девушка торопилась. Ею двигал
страх и желание скорее убраться с этого кровавого места. А ещё её
подгоняла мысль: «Батька ждёт!»
Она слила бензин с двух
грузовиков в канистры. Поставила их в кузов ЗИС-5В и стала крепить на
жёсткую сцепку к ЗИС-5В ГАЗ-АА. Последняя машина была целая, значит, её
надо дотянуть до места назначения. Наконец-то Алёна вскочила в кабину,
закрыла дверцу и перекрестилась: «Заводись!»

Грузовик задёргался и качнулся вперёд, таща за собой железного собрата.
Небосвод синел, выбрасывая колючие звёзды – спутниц крепкого мороза.
ЗИС-5В катился, освещая дорогу одной левой фарой, потому что второй фары
в этой модели не предусматривалось.
Алёна радовалась, что
темнеет: штурмовики ночью не налетят. То, что от холода становится уже
жарко, а не холодно – об этом не надо думать. Её грела вера, что батька
ждёт. Она прекрасно понимала, что, возможно папка погиб, но Алёна
думала: «Чей-то отец тоже воюет и ждёт технику…, снаряды…
продовольствие… орудия…подкрепление…» Тело становилось ватным, перед
глазами вверх и вниз скакали непонятные тени, сознание медленно
уплывало. Девушка крепко держала баранку, но её саму болтало во все
стороны.
Грузовик подпрыгнул, «чихнул» и встал, как
вкопанный. Алёну вытряхнуло из полубессознательного состояния. Пальцы на
руле свело судорогой, и она их с трудом расцепила. Несколько раз
попробовала нажать на стартер. Ти-ши-на. Из холода кабины девушка
выбралась в горячий холод ночи. Откинув капот и подсвечивая фонариком,
увидела, что выскочил провод из катушки зажигания. Благо, папка учил не
только вести машины ровно. Она старалась не поддаваться панике и не
думать, что у неё может что-то не получится.
«Главное
двигаться, главное делать» – твердила она сама себе. Воткнув провод,
она повернула голову и увидела светящиеся огоньки. Алёна остолбенела.
Они передвигались скачками, невысоко от земли.
«Люди
вдалеке с фонарями? Каратели? Ночью – исключено. Северное сияние от
земли? Зимний мираж?» – Алёна терялась в догадках, строя просто
невероятные предположения. Она двинулась навстречу скачущим огням.

Из темноты стали прорисовываться силуэты. Волки! Первых трёх
уже хорошо можно было разглядеть. Позади были ещё, сколько – не ясно, но
и трёх волков вполне хватит.
Алёна замерла. Волки стояли,
скаля свои морды, на расстоянии короткого прыжка. Бежать к грузовику? Не
успеет, волки накроют одним скачком.
– Ну, ешьте! Ну? Много вы насытитесь с моих костей? – спокойно заговорила девушка, медленно делая шаг назад.

Волки, рыча, двинулись за ней. За спиной она услышала рык и
вытянулась, как струна, поднявшись на цыпочках. Волки окружили. Алёна
осторожно повернулась. Вот..вот…сёйчас стоит одному напасть и кинется
вся стая и её растерзают.
– Меня не разорвали бомбы, зато
разорвёте вы! – девушка закричала во весь голос, – Чего медлите?
Предвкушаете игру с жертвой? Ну, же, давайте!
Волк в центре
оскалил весь ряд зубов и внезапно кинулся на своего соседа справа,
схватив его за загривок. Тот пригнулся, по щенячьи завизжав. Нападавший
волк развернулся и пошёл обратно, за ним побрели, скалясь и рыча
остальные. Пятясь задом, девушка следила за стаей, которая, нехотя
уходила, оборачиваясь на неё.
Алёна вскочила в кабину и
стала заводить грузовик, проговаривая и путая сразу все молитвы, какие
знала. Двигатель затарахтел и машина поехала. Девушка выжимала из
движка все, на что он был способен. Колёса бойко выбрасывали
из-под себя снег. Алёне чудилось, что стая вернётся и нападёт на
грузовик, грузовик заглохнет, и она, или замёрзнет в нём, или волки, всё
же, выцарапают её из машины. Но нет, серая вереница хищников тянулась к
лесу. Скоро она скрылась из вида.
В лобовое стекло
мелкими снежинками пристально смотрела ночь. Алёна играла с нею в
переглядки и точно знала, что она переглядит ночь. Вскоре во мгле
замелькали огни. Опять волки? Или галлюцинации?
Она встряхнулась, словно нахохленный, замерзающий воробей, вгляделась. Выделялись очертания дома.
Навстречу бежали люди.
«Свои? Враги? Всё равно.» – думала Алёна, теряя сознание. Последнее, что она помнила – это открывшаяся дверца кабины.

– Пей, маленькая, пей, – капитан поддерживал голову Алёны,
поднося к ней в чашке что-то парящее, – ты нам чуть дом не разнесла!
Спасибо Петьке, успел запрыгнуть в кабину да зажигание выключить. Ты ж
на руки нам и вывалилась тут же.
Алёна, закутанная во множество одеял, лежа на койке, беззвучно попыталась разлепить потрескавшиеся губы.
– Отдыхай, милая, – капитан поднялся с табурета. Он чем-то очень сильно был похож на батьку...

Алёна отвела взгляд к окну. В маленькой створке виднелся синий
клочок неба, перевязанный, как подарок, красным лучом восходящего
солнца.

⁣СПАСИБО ЗА ПРОСМОТР! Если вам понравилось это видео, подпишитесь на канал и наслаждайтесь просмотром!!!

✅👍Привет, меня Зовут Александр. Я снимаю ролики про машинки, и озвучиваю их для детей, чтобы они напоминали мультики, и детям их было интересно смотреть. У нас на канале будет много интересных видео про гонки, аварии, трюки, прохождение полосы препятствий, мультики про машинки, машинки тачки, развивающие мультики! Если вам понравилось это видео, подпишитесь на канал и наслаждайтесь просмотром!!!

👉👍✅Zen
https://dzen.ru/cars1
👉👍✅RUTUBE
https://rutube.ru/channel/24781485/
👉👍✅YouTube
https://www.youtube.com/channe....l/UC-XE6hxemyzWbq2Bd
👉👍✅VKgroup
https://vk.com/public220098081
👉👍✅digiboo
https://digiboo.ru/@1690118687123313
👉👍✅Telegram
https://t.me/carscartoons

#beamngdrive #машинки #мультик #машинкитачки #развивающиемультики #мультикипромашинки

⁣Я очень люблю тишину, но не в творчестве... Несмотря на это у меня было несколько лет тишины в создании косплея. С чем это было связано, я подобно рассказываю в ролике...

Леди Годива

В Новый год дива с новою песней. Леди Годива. Еду в купе с ней.

Пятый год ива зазеленеет. Леди Годива Зазе1 "линеет"/(не
окон.)

что-то в тетради. "Вы нерадивы. Комитет
ради вас не рад дивы

дивному пенью. Я на Мальдивы еду за пенью_аром Маль- дивы"

Головомойка; словно в
купели голово. Мойка2 слов. Но в купе ли?

В позе Линнея3 от "вод" осады позеленей я.
Отвод досады/ (ок.)

Врал Уго дивам4 "В
(ад) угодиwа; мм; не угодив вам, дива Годива"

1Груз. муж. имя 2речка в Питере. Здесь; поток
слов 3шведский врач, натуралист 4персонажам славянской
мифологии. июнь- ноябрь 2009

Koncepce společné bezpečnosti

⁣Автор: Островский Н. А.
Название: Драма "Гроза" (монологи Катерины)
Чтец и автор видеоролика: Аве Маковка
Время: 4:08
Музыка: Jordan Critz – Imbre;
Francesco De Luca & Alessandro Forti - La musica della memoria

Все права на публикуемые материалы: видео, музыку, иллюстрации, картины, фотографии, стили, переходы и др. – неоспоримо принадлежат их владельцам и взяты из открытых источников сети Интернет. Выражаю огромную благодарность талантливым авторам за возможность их использования в работе. Ссылки на источники указаны в конце видеоролика.
Друзья! Где бы вы ни находились, отбросьте все проблемы, устраивайтесь поуютнее и растворитесь в приятных минутках. Ваша удовлетворённая улыбка – моя лучшая награда. Чем вы активнее, тем шире круг нашей доброй компании. Заходите на огонёк! Буду рада. Спасибо, что вы есть!
12 апреля 1823 года родился известный русский драматург Александр Николаевич Островский.

Мало кто может похвастать таким же весомым вкладом в развитие русского театра, как великий драматург Александр Островский. Этот удивительный человек был очень просвещённым, знал семь языков: французский, английский, немецкий, испанский, итальянский, древнегреческий, латынь, - обладал сильной личностью и поразительным талантом, что принесло ему громкую славу ещё при жизни. Написанные им пьесы и в наши дни регулярно ставятся на подмостках театров.

Александра Николаевича называли основоположником национального театра. Он сочинил 47 пьес, защищал авторские права драматургов и разработал программу обучения для драматических классов. Критик Иван Гончаров говорил: «Литературе Вы принесли в дар целую библиотеку художественных произведений, для сцены создали свой особый мир. Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь».

Его концептуальный взгляд на театральную постановку заключался в построении театра на различных условностях, правильном использовании на сцене богатств русского языка, родной речи и глубоком анализе психологии героев.

Приглашаю вас к прослушиванию монологов Катерины из драмы Н. А. Островского «Гроза» в аудиовизуальном произведении «Н. А. Островский. Отчего люди не летают?..».

И пусть вашей чуткости доверчиво откроется нежная душа Катерины,
жаждущая вопреки всей косности жизни простора, любви, счастья!..

Н. А. Островский
Монологи Катерины

Монолог 1
Отчего люди не летают! Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе́, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать не́што теперь?
Какая я была резвая! Я у вас завяла совсем. Такая ли я была! Я жила, ни об чём не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала; что хочу, бывало, то и делаю. Знаешь, как я жила в девушках? Вот я тебе сейчас расскажу. Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключик, умоюсь, принесу с собою водицы и все, все цветы в доме полью. У меня цветов было много-много. Потом пойдём с маменькой в церковь, все и странницы – у нас полон дом был странниц да богомолок. А придём из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы станут рассказывать, где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют. Так до обеда время и пройдёт. Тут старухи уснуть лягут, а я по саду гуляю. Потом к вечерне, а вечером опять рассказы да пение. Таково хорошо было!

Монолог 2
Да здесь всё как будто из-под неволи. И до смерти я любила в церковь ходить! Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится. Точно как всё это в одну секунду было. Маменька говорила, что все, бывало, смотрят на меня, что со мной делается! А знаешь, в солнечный день из купола такой светлый столб вниз идёт, и в этом столбе ходит дым, точно облака, и вижу я, бывало, будто ангелы в этом столбе летают и поют. А то, бывало, девушка, ночью встану – у нас тоже везде лампадки горели – да где-нибудь в уголке и молюсь до утра. Или рано утром в сад уйду, ещё только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чём молюсь и о чём плачу; так меня и найдут. И об чём я молилась тогда, чего просила, не знаю; ничего мне не надобно было, всего у меня было довольно. А какие сны мне снились, Варенька, какие сны! Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и всё поют невидимые голоса, и кипарисом пахнет, и горы, и деревья будто не такие, как обыкновенно, а как на образа́х пишутся. А то будто я летаю, так и летаю по воздуху. И теперь иногда снится, да редко, да и не то.