Софья Пучкова/ Дом филинов / Проза

Дом филинов

‒ Бабушка сказала, что завтра мы пойдём кфилинам, чтобы квартиру смотреть. А почему к филинам? Птицы же не живут вквартирах!

‒ Не к филинам, а к Филиным, ‒ засмеяласьмама. ‒ Филины – это фамилия.

Все трое ‒ бабушка, мама и мальчик Вася ‒ сидели за столом и пили чай.Яркий свет слепил Васе глаза, и он постоянно жмурился. В однокомнатной квартиребабушки и дедушки оба окна – кухни и комнаты ‒ выходили на южную сторону, и отсвета негде было спрятаться. Сощуренными глазами мальчик видел только белое, жёлтоеи блестящее: выбеленные стены, желтые тюльпаны на столе в прозрачной вазе, яркоестекло буфета, и в нём тщательно начищаемый каждую неделю хрусталь и фарфоровуюфигурку танцующей весёлой коломбины.

Бабушка и мама обсуждали практические вопросы, а Вася жмурился и скучал.Бабушка, полная, краснощёкая, говорила быстро, словно стрекотала, а мама,загорелая ‒ недавно из отпуска ‒ отвечала ей мелодичным щебетом. Вася смотрелна них сквозь щёлочки глаз. Обе женщины казались ему двумя пятнами: большоерозовое пятно, переходящее в красное ‒ бабушка была в красном халате, и пятнопоменьше ‒ бронзовое в ярко-оранжевом.

В углу у окна напротив стола, за которым они сидели, было большое узкоезеркало, в котором Вася видел черноволосого и очень светлокожего мальчика,напоминавшего приведение в этой заполненной светом квартире. Он не очень-толюбил этого зеркального мальчика, потому что бабушка и мама, кажется, его тожене любили. Они часто были им недовольны: «Вася, ты, что, такой бледный! Ты неболеешь?» Этот бледный мальчик скучающе смотрел на Васю из зеркала, и тотдумал, что нужно срочно перестать быть таким бледным и угрюмым, чтобы… чтобы…

В комнате было душно, но форточку не открывали, потому что боялись, чтоВася простудится, но сам мальчик от духоты хотел спать или поскорее уйти. Но вквартире, в которой они жили с мамой, ‒ тоже однокомнатной, ‒ было теснее. Втой квартире было много громоздкой мебели, так что, когда Вася пошёл в школу,письменный стол ему не стали покупать, и уроки он делал за обеденным столом.Его книги и учебники никуда не помещались, поэтому валялись повсюду. Васевообще не нравилось в их с мамой квартире, словно он сам в неё не помещался. Нои здесь, в светлой гостиной бабушки, ему было неуютно: все предметы вокруг,яркие, режущие глаза, были негостеприимны к нему.

‒ А Васька не плавал совсем, ‒ вдруг сказаламама с грустью, так что Вася вздрогнул. ‒ Сидел как сыч в номере и энциклопедиюживой природы читал…

‒ Ох, ‒ вздохнула бабушка. ‒ Все дети какдети: на море купаются, играют… А этот… не от мира сего.

‒ Почему я не от мира, ‒ отозвалась обиженномальчик. ‒ Я от мира.

‒ В отца он, ‒ понизила голос бабушка, искосаглядя на мальчика, доедающего печенье. ‒ У нас таких сроду не было…





***

Следующий день был тёмный, дождливый. Сумерки,фиолетово-серые, наступили быстро. Филины жили в старой части города, вдвухэтажном доме на первом этаже. Гостей встретил старенький дядечка в большихочках, увеличивающих его глаза. Говорил он глухим, негромким голосом, иногдашумно вздыхая.

Квартира Филиных показалась Васе бесконечной, словно в ней было не три, авсе десять комнат. В этой квартире царила магия скрипучих половиц, высоких окони старой странной мебели. В прихожей и коридоре было темно, так что видны былитолько дверные проёмы по обеим сторонам. Сумеречный свет заполнял комнаты, асвежий ветерок с запахом сирени и прибитой дождём пыли бродил по ним.

Следуя за Филиным, гости быстро переходили из комнаты в комнату. У мальчикавсё мелькало перед глазами. Сизое, тёмно-серое, фиолетовое, каштановое ималахитовое… В углу одной комнаты виднелся тёмный силуэт фортепиано, а в другойна фоне светлого окна фиолетовым пятном выступал букет сирени. В последнемдверном проёме серела стена книг. Все вошли, и мальчик ахнул: какой большойписьменный стол стоял налево от двери! У него были резные ножки, как будто вбольших деревянных кольцах, ‒ где уже, где шире. На нём стояла лампа в шелковомзелёном абажуре. А рядом, статуэтка… Печальный клоун в костюме с одной чёрнойстороной, а другой ‒ белой. Мальчик протянул к нему руку, но бабушка погрозилаему пальцем.

Васебыло досадно, что взрослые спешили, и хотелось посмотреть все комнаты ещё раз. Покаони о чем-то говорили между собой, мальчик незаметно прошмыгнул в тёмныйкоридор, а потом в комнату с сиренью. Он вошёл и остановился перед огромнымобеденным столом, одного роста с ним. Комната тонула в сумеречном свете,так что Вася не мог точно сказать, что здесь было.

Вдруг, в мгновение ока, всё переменилось. Старыйстол, белая вышитая скатерть, букет сирени в тёмно-зелёной вазе и даже седойколеблющийся воздух ‒ все стало таким чётким, объёмным, ощутимым, словно Васявертел в руках фотоаппарат и случайно нашёл фокус. Вроде бы всё было обычным,но в то же время удивительно реальным, существующим. Он коснулся рукой гладкойдеревянной ножки стола и почувствовал, что прикасается ко всей истории этогостола ‒ от момента его создания до этого самого прикосновения. Мальчик замер, вдыхаявоздух, гибкий и присутствующий, с ароматом сирени, тоже удивительно трехмерными живым, словно в этом запахе пряталась сама душа растения. Вася слышал тиканьечасов, голоса взрослых из соседней комнаты, шум дождя за окном, ‒ и все казалосьошеломляющим. Он хотел закрыть уши руками, но остановился, в глубоком удивленииглядя на свои светлокожие руки, как на чужие, впервые осознавая, что ондействительно существует и что это хорошо, что у него руки такие бледные. Этобыло странно, но он был рад, как никогда раньше. Сердце стучало в ушах глухимвосторженным уханьем.

‒ Вася! ‒ как молния,обрушился на него мамин возмущённый голос. ‒ Ты куда пропал? Мы уходим!

Мальчик вздрогнул, и всё исчезло. Перед ним был простостарый стол, и он сам находился в тёмной гостиной.

В прихожей, когда взрослые собирались, Вася едва слышно спросил, обратившись к Филину:

‒ А почему вы хотите уехать?

У мамы на лице отразилось недоумение: мальчик никогда не разговаривал сполузнакомыми людьми.

‒ Почему я хочу уx-уехать? ‒ переспросил Филин, совсем не удивившись. ‒ Потому что у меня тожеесть детки, постарше только, чем ты, и здесь они прописаны. Со мной они жить нехотят, а хотят отдельно. Вот такие дела.

Вася ничего не понял, но человек улыбнулся, и он тоже.

…Квартиру менять родители Васи не стали. «Слишком темно там, северо-восток»,‒ сказала бабушка. И Васе почему-то стало так грустно, что он плакал целыйдень.



***



Прошло тридцать лет. День был пасмурный итихий. Над светло-серой крышей старого двухэтажного домом разливалось фиолетовое,предгрозовое небо. В высоких окнах было темно и пусто, а из почтового ящикаторчала целая кипа газет.

Вдруг в прихожей резанул прямоугольник света, и в дом вошли трое: парасредних лет и агент. Пара – оба худые и высокие, черноволосые ‒ шли медленно ивкрадчиво, оглядываясь и словно вчувствоваясь во всё вокруг. Агент, уставший отмногочисленных и безуспешных визитов с клиентами в это место, торопился, быстропроводя их сквозь череду тёмных и, как ему казалось, унылых комнат.

Сквозь широкие двери они вошли в просторную гостиную с тёмно-зелёнымистенами и деревянными, крашенными в коричневый половицами.

‒ Мне нравятся эти обои, ‒ сказала женщина,разглядывая стены. ‒ Такой насыщенный цвет!.. Они же очень старые, как они сохранились?

‒ Это первый этаж, света немного, ‒ заметилагент, кивая в сторону окна, и предчувствуя, что и после этого визита домостанется непроданным. За этим окном цвел куст сирени, загораживая свет, а окнос другой стороны комнаты выходило на север. «Очень мрачное жильё», ‒ подумалагент, не желая, в общем, наводить своих клиентов на эту мысль.

Однако спутник женщины словно не слышал их разговор. Подойдя к окну ипотянув за ручку, он легко открыл его, и свежий, пахнущий сиренью и дождёмпоток дыхнул ему в лицо. С минуту он стоял в молчаливом оцепенении.

‒ Можно посмотреть второй этаж, ‒ неувереннопредложил агент.

Женщина беззвучно подошла к мужу и взяла его за руку.

‒ Знаешь, я куплю этот дом, ‒ негромко произнёсон. ‒ Этот дом напоминает мне одно место…





Лёвен ‒ Оксфорд, 2022.