Лидия Гладышевская / Гагарин и Яшка / Проза

⁣ГАГАРИН И ЯШКА

Привлеченный громкими выстрелами, Яшка высунул нос из-за кустов.
Затем показались короткие лапы и, вслед за ними выползло косматое
неказистое туловище.
Пес доверчиво приблизился к человеку, обнюхал штанину и лизнул в
руку. Ничем съедобным от пришельца не пахло. Незнакомый и неприятный
привкус пороха и оружейной смазки.
- А ну, пшел отсюда, блохастый, - вскричал человек, пнул щенка ногой как
можно дальше и взвел курок.
- Яшка! Назад! Беги! – внезапно донесся крик маленького хозяина,
бежавшего на выручку. Пес попытался ретироваться обратно в спасительные
заросли золотых шаров.
Но было поздно... Визг раненой собаки и истошный вопль стрелявшего
слились воедино.
В тоже мгновение восьмилетний Саня Загордан повис на руке
работника саннадзора и зубами впился в запястье. Челюсти сомкнулись
мертвой хваткой, и рот наполнился горечью чужой соленой крови.
На крик взвывшего от боли стрелка из стоявшей неподалеку машины
примчался шофер-напарник. Он с трудом оторвал и отшвырнул мальчишку в
сторону.
- Ты как, бедолага?
- Сухожилие... щенок... бешеный прокусил. Чуть до кости не добрался, -
проревел стрелявший. – Ну, погоди, тварь! Щас я тебя…, - он еще раз
прицелился в то место, откуда раздавался протяжный стон раненой собаки.
Саня опрометью бросился в кусты и закрыл собой тело бившегося в
конвульсиях Яшки.
- Эй, пацан! Убирайся, - взревел напарник. - Мы должны дворняжку добить,
чтобы не мучилась, и вывезти труп.
Саня не сдвинулся с места, яростно сжимая кулаки.
- Таковы правила. Понимаешь? Мы ведь делаем свое дело. Понимаешь?
Уходи! Уходи по-хорошему. Иначе…
- Это моя! Моя собака. То есть наша. Всего нашего гагаринского дома. Она,
то есть он..., он не бродячий и вовсе не бешеный. А очень умный. Мы его в
космонавты готовим.
- Он может и «небешеный», а вот ты, гаденыш, кусаться-то горазд... Вылезай,
а то вместе на небеса со своим щенком отправитесь, - злобно хохотнул
стрелок.
Саня сжался в комок от страха, прижимаясь плотнее к Яшке, ожидая
второго выстрела и чувствуя еще сильнее дрожь раненой собаки.
- Ничего, Яшенька, терпи, терпи... Может, этот зверюга не посмеет... нас
тронуть.
- Ладно, пошли, - послышался уже вдалеке голос второго напарника. - Такого
на испуг не возьмешь. Парнишка, вишь, прямо-таки сам взбесился. Такой не

2
отступит. Не будешь же ты в упор обоих расстреливать. Не упрямься… А пес
все равно сдохнет. Давай, давай садись в машину. Тебе теперь самому
медицинская помощь нужна.
Когда все стихло, Саня с опаской выбрался из укрытия и осторожно
выволок по земле истекающего кровью пса. Потом взял на руки раненого и
побрел к подъезду. Ступал медленно, согнувшись в три погибели под
тяжестью страшной ноши и выверяя каждый шаг. Длинный багряный след
тянулся следом.
- Что, случилось, Саня? Ты ранен? - неожиданно, откуда-то не то сверху, не
то сзади, долетел приглушенный голос Гагарина.
- Не я, Ю-юрий А-алексеевич, - всхлипнул в ответ мальчишка, не
обернувшись, - Яшку нашего подстрелили.
- Яшку?! Нашего Яшку?!
- Да!
- Стой! Ты куда? Его же надо в ветеринарку! Давай ко мне в машину!
Быстро!
- Не довезем, он совсем обессилел, едва дышит. А там его могут усыпить.
Скажут, бездомный.
- Мдаа… Ситуация... И что тогда делать?
- Я его лучше на площадке между четвертым и пятым этажом размещу.
Рядом с моей квартирой. Буду спускаться и сам за ним ухаживать.
- И рядом с моей, между прочим. Тут ведь одинаково, что снизу, что сверху.
- Ага..., будет под двойным присмотром. В гагаринский подъезд не
посмеют…
- Может, ты и прав, Саня. Так Яшка в безопасности будет. И его никто не
тронет. Выходим. Выходим. Только не плачь.
Мальчик тяжело шаг за шагом поднимался по лестнице. Гагарин шел за
ним по пятам.
- Давай помогу.
- Нет, не надо Яшку лишний раз трогать. И форму летную испачкаете. Лучше
одеялко старенькое или какую-нибудь подстилку принесите.
- Слушаюсь. Только дальше, брат, извини, но командовать буду я. Ты,
конечно, парень геройский, но должен взрослых слушать и делать то, что я
скажу.
Они вдвоем бережно положили Яшку на белую, сложенную в
несколько раз простыню, которая тут же стала алой.
- Плохо дело, брат, - прошептал Гагарин. - Надо нашего доктора, Виктора
Ивановича, позвать, иначе раненый до утра не доживет…

***

Я открыла дверь на требовательный звонок в дверь и обомлела. На
пороге стоял Юрий Алексеевич с непривычно каменным, словно
искаженным гримасой боли лицом. Никогда я еще не видела моего

3
улыбчивого и приветливого соседа таким. Из-за спины космонавта
выглядывал зареванный Саня, с пятого этажа. Рубашка - в пятнах крови,
перепачканные волосы - дыбом.
- Отец дома?! У нас беда, зови скорее! - наперебой закричали они.
- Дома, дома… Только-только вернулся, сейчас, сейчас... А что стряслось?
- Зови, тебе говорят!
- Паап!!! Паап!!! Иди скорее!!! С аптечкой и медицинскими инструментами!
- Та-ак…Пуля прошла на вылет… по касательной. Жизненно важные органы
не задеты. Кровопотеря, конечно, большая, но ничего оклемается.
Успокойтесь.
Отец обработал рану, сделал перевязку и два каких-то укола. Мы трое
следили за каждым движением, затаив дыхание.
- А теперь все по домам. Поздно уже. Вашему Яшке сейчас покой нужен.
Но мы по-прежнему стояли, как парализованные.
- Вы что, не слышите? И давай-ка, Юра…, Юрий Алексеевич… я вам
давление померю и валерьянки накапаю.
- Я в порядке…
- На вас…, на тебе лица нет, - добавил отец, понизив голос. - После
сегодняшних полетов отдохнуть нужно. А тут такой стресс... Иначе к
завтрашним испытаниям не допущу. Понятно? Ты, конечно, парень
геройский. Но здесь и сейчас командую я!
И мы разошлись по своим квартирам. Саня отправился к себе - на
пятый, а мы спустились - на наш четвертый.
- Юра, куда! – ухватил папа Гагарина за рукав. - Поедем, пойдем... Твое
здоровье прежде всего.
- Да я - ничего. Правда-правда, Виктор Иванович...
- Пойдем, пойдем. Что ты, как маленький. Я же уколов, делать не буду. И
Яшка, между прочим, их стойко перенес. Молодчина.
- Я тоже, если надо... Вы же знаете. Но мне и вправду лучше.
- Пойдем, пойдем. С давлением шутки плохи. Лишний контроль не
помешает. Если чуть выше нормы, то немного успокоительного - и все.
Часа через два, когда домашние улеглись спать, я прокралась на
лестницу – проведать Яшку. Пес беспокойно поскуливал во сне. Рядом на
ступеньках клевал носом Гагарин. Заслышав мои шаги, встрепенулся и
открыл глаза.
- Ты что не спишь, Лида? Ночь-полночь. Иди домой.
- А вы?
- Со мной все в порядке. А вот он... Дышит пока тяжело... Но наш Яшка
живучий. Все обойдется. Я тут еще немного посижу, покемарю и тоже скоро
пойду. Завтра рано вставать на службу. А тебе, между прочим, - в школу. Так
что иди - ложись.
***

4

Утром я застала его сидящим на корточках возле Яшки.
- Вы что, всю ночь здесь продежурили, Юрий Алексеевич?
- Нет. Врать не буду. После отцовской валерьянки спал как убитый. Ну...
разве что… вставал пару раз на раненого посмотреть... и брюки погладить.
Гагарин выглядел бодрым и свежим. Как всегда, в отутюженной форме
и отполированных до блеска ботинках. Но главное... он был прежним... и
снова улыбался. А его глаза сияли.
- Нос холодный. Значит, все в порядке, - по-армейски отчеканил летчик-
космонавт. - Ну что, пошли? А то я на аэродром опоздаю. У-у-у ... Портфель
у тебя какой громадный. Кирпичи, что ли, в нем носишь? До школы сама
дотащишь?
- Донесу, донесу, дядя Ю…, Юрий Алексеевич. Вот только завтрак свой
Яшке оставлю. Сразу легче станет.
К концу дня завтраков, обедов и ужинов у «постели» раненого уже
была полна чуть не вся лестница. Ступеньки от пятого до третьего этажа
были заставлены блюдечками, мисочками, тарелочками с едой, которую
понатащили дети из нашего и соседних домов.
Вечером Гагарин взлетел на свой этаж, перепрыгивая через горы котлет
и куриных ножек. На ступеньках, где еще можно было пристроиться, сидели,
а на перилах - висели гроздьями ребята с нашего двора, пришедшие
поддержать всеобщего любимца Яшку.
- Ну-ка, расступитесь, расступитесь, дайте к нашему пострадавшему
подойти..., - весело произнес космонавт, перелезая через чью-то голову.
- И что это за ресторан вы тут устроили? Пройти невозможно. Здесь на
двадцать собак хватит, - продолжил он уже строго.
- Немедленно лишнее убрать. Иначе все испортится. Весь подъезд
тухлятиной пропахнет. А ко мне ведь после полета люди ходят, по-прежнему
целыми толпами. Неудобно. И потом… у посетителей крыльев нет, им тоже
как-то передвигаться через все эти продуктовые залежи нужно. Все – на
помойку! Ясно?
Мы принялись обиженно греметь посудой. Хотели же как
лучше…раненого подкормить.
- А теперь... ступайте. Проведали - и ступайте, ступайте отсюда. Яшке
больше спать нужно. А Вы тут галдите, как саранча...
Все разом затихли.
- И вот еще что… Пеленки или тряпки какие-то…, только чистые, принесите
- грязную простыню надо сменить. И лестницу нужно вымыть. Натоптали,
свинтусы. Чистота и гигиена - прежде всего. Нечего просто так глазеть, раз
уж пришли. Ответственным назначаю Саню.
- Слушаюсь!
- А с завтрашнего дня составьте график посещений. Я проверю. Порядок
надо соблюдать.

5

***

Яшка пролежал без движения почти две недели. Мы дежурили
попеременно и кормили его с рук. От обильной еды (ее все равно несли и
несли... в неимоверных количествах), он раздобрел и вскоре стал похож на
надутый шар, поросший длинной шерстью.
После такого усиленного питания пес быстро пошел на поправку. Днем
начал потихоньку, прихрамывая, гулять во дворе. После плотного завтрака
он неуклюже сползал по ступенькам вниз, суетливо переступая лапами.
Однако вечером всегда возвращался в подъезд на ночлег на свое, теперь уже
привычное законное место. Упорно карабкался вверх на площадку пятого
этажа, будто тренировался. Поскуливая и преодолевая боль, все еще дающую
о себе знать.
Но однажды утром случилось непредвиденное... Мы обнаружили на
подстилке трех новорожденных щенков. И Яшка, как кошка, старательно
вылизывал пушистые комочки языком.
Мохнатый шар сдулся… К огорчению мальчишек, он оказался не
Яшкой, а Машкой...
- Ну что, Яков, - больше всех смеялся Гагарин, - ты теперь кормящий отец...,
и не быть тебе космонавтом, пока детей не вырастишь.
Переименовывать собаку не стали. Для ребят она так навсегда и
осталась Яшкой. А взрослые - с легкой руки Гагарина – с усмешкой прозвали
ощенившуюся мамашу «отец Яков».
Словно оправдывая новую громкую кличку, дворовый пес вдруг стал
вальяжным и степенным. Он больше не бегал игриво по кустам, а чинно
прогуливался вокруг дома, поджидая Гагарина, которого, видимо, считал
крестным отцом и спасителем.
Когда Юрий Алексеевич, возвращаясь со службы, устало присаживался
на скамейке возле подъезда, Яшка возникал ниоткуда и умащивался рядом,
преданно заглядывая космонавту в глаза. Гагарин трепал собаку по
кудлатому загривку, тихо приговаривая:
- Яков, Яков.