Сергей Ночевной / Жвачка / Проза

Видеозапись для участия в конкурсе Международной литературной премии им. Юрия Левитанского ⁣

ЖВАЧКА
(Маленький кусочек из жизни)


Эх, надо было выйти на минуту раньше!
Автобус вильнул грязной кормой и вальяжно отчалил от остановки. Бежать бесполезно – впереди добрая стометровка пустыря, затем подъём на откос. Водитель даже если увидит в зеркале мелькнувшую фигуру, вряд ли станет ждать – мало ли кто вдоль дороги шарахается.
Смотрю на смартфон: опоздал всего на полминуты. Хуже нет, когда не стыкуется вот так, впритирку. Следующий автобус будет примерно через час. Уныло бреду к остановке. Под навесом, прежде чем сесть, внимательно осматриваю брусья скамьи – не уготован ли тут еще какой-нибудь «сюрприз». Критических загрязнений нет. По металлу кровли начал вкрадчиво постукивать дождь. Его ещё не хватало!
Через минуту под навес, шелестя плащом, вваливается грузная розовощёкая бабка. Устанавливает на специальный упор сумку-тележку и переводит дух. Замечает на скамейке меня.
- Автобуса не было? – спрашивает.
- Только что ушел, - отвечаю.
Бабка досадливо пучит глаза:
- Ну, едрит-мадрид! Давно?
- Только что, - повторяю. – Минуты две назад.
- Что ж он, раньше что ли уехал?
Бабка роется во второй сумке, висящей у нее на локте, и вынимает телефон. Простенький, с большими кнопками.
- Так время-то еще без трех! Что ж ты тень на плетень наводишь?
Как подсудимый, получивший право последнего слова, я активирую сенсор смартфона и поворачиваю широкий экран к бабке.
- Три минуты десятого. У вас, наверное, часы, отстают.
Бабка смотрит недоверчиво. И я уточняю:
- У меня время синхронизировано через интернет, показывает точно.
В попытке удержать ускользающую надежду, бабуля делает шаг из-под навеса и смотрит в пустынную даль. Смотрит долго – сначала в одну сторону, затем в другую, потом снова в ту, откуда должен бы появиться автобус.
Мне хочется исчезнуть, не смущать бабку в её надеждах своим смиренным бездействием, да деться особо некуда. Смотрю на бабкину сумку-тележку. Что они постоянно возят на этих своих колёсиках? Спросить бы, да как язык повернётся. Кто я ей, про такое спрашивать?
Бабка еще несколько мгновений сканирует пустую дорогу и возвращается под навес. На скамейку опускается не глядя – хуже уж не будет!
- И ведь думала, – говорит, – что пораньше надо идти, да этот мой знахарь заладил: чего, мол, зря на остановке торчать, автобусы по расписанию ходят. Умник, простивоспади! Как бы теперь еще на обратный автобус успеть, а то буду ночевать под кустом, как бомжиха.
- Давайте я вам в телефоне правильное время поставлю, – говорю. – Может, и не опоздаете больше?
Бабка глядит изумленно, дескать: вот ведь светлая голова – и соглашается:
- Ага, поправь. – Снова копается в сумке и протягивает свой неказистый приборчик. Беру, тыкаю кнопку «меню», ищу нужные настройки.
- А можешь в нём будильник выключить? Я-то чуть свет сама встаю, а он каждое утро тренькает.
- Да, сейчас отключим, - говорю. Сверяю время со своим широким, как автомобильное зеркало, дисплеем. Тыкаю несколько раз на кнопки.
- Готово!
- Вот спасибо! Мой-то знаток всё с канала на канал тычет, где кто кричит погромче. Лучше всех всё знает: что, да как надо делать. Прям министр. В драных штанах, простивоспади. А время поправить не может. Ему то что, он дома сидит. Ждет, когда власть советская вернется. Только годы то уж не вернутся. И ума не прибавится. Нам уж на тот свет собираться пора.
- Да что вы, бабушка, – из вежливости протестую я, - вы еще нас переживете.
- Ой, не дай бог, не дай бог.
Понимаю, что ляпнул глупость. Что бы чем-то занять рот, лезу в карман за жвачкой.
- Хотите? – протягиваю пачку. Она опять смотрит с недоверием.
- Жвачку? Ну её – гадость! Последние зубы выпадут.
- Да, что вы, - уверяю, - наоборот полезно. И вкусно. Банан-клубника. Берите!
Вижу, как она преодолевает сомнение, вероятно, схожее с моим, когда я хотел спросить про сумку на колесиках, да не решился. Наконец, тянет ладонь:
- Попробую.
Выдавливаю из фольги одну подушечку.
- Как таблетка, - шутит бабка, – как бы по привычке не замахнуть.
- Раскусите и жуйте, - учу я. – Вкусно!
Бабка разжевывает. Сперва морщится, заведомо настроившись, что подсунут гадость. Но через миг лицо её разгладилось, глаза блеснули.
- Банан и клубника? Я только клубнику чувствую.
Пожимаю плечами и улыбаюсь: уж как есть. Не стал шутить, что банан чиновники украли. Бабка двигает челюстью, смакует.
- Ну, вкусно, да, – соглашается она довольно быстро. – Мы-то всё зефир покупаем, да вафли. А химию всякую стараемся не брать. Мой даже пить перестал. Не та сейчас, говорит, водка – не весёлая, говорит, не живая! Одна радость, если самогоночки кто принесет.
- Самогоночки у меня нет, - отзываюсь я.
Бабка жуёт. Дождь, кажется, перестал.
- А потом её куда?
- Как вкус кончится – выплюньте.
Схема простая. Как всё в нашей жизни, да и как сама жизнь. Говорить больше не о чем, и мы долго молчим. Я кручу ленту инстаграм, просматриваю мессенджеры: новых сообщений нет.
Мусорную урну с остановки давно утащили. Сплюнуть жвачку под ноги при бабке неловко. Иду к обочине, будто посмотреть, не едет ли автобус. Там сплевываю.
- Не видно?
- Неа, - отвечаю. – Дождь кончился.
- И то слава богу, - соглашается бабка.
Снова молчим. До автобуса еще минут пятнадцать. Я смотрю на сумку-тележку и прикидываю, что же всё-таки в ней может лежать. Дедовы протезы? Картошка? Пустые банки? Старая телогрейка? Газеты? Но зачем везти из поселка в город старые газеты или телогрейку? Бабка вроде не чокнутая. Скорее всего, гостинцы, соленья какие-нибудь? Спросить бы, да неловко.
Вдали, на повороте дороги сверкнуло стекло. Автобус! Бабуля задумчиво смотрит куда-то вбок и жует жвачку.
- Автобус, - говорю. И поднимаюсь. Она тоже встает:
- Ну, слава богу!
Я смотрю на экран смартфона.
- Минута в минуту. Как в аптеке!
И тут бабка говорит:
- Слушай, внучок, а дай мне еще одну?
- Жвачку? – Лезу в карман и протягиваю ей початую упаковку: - Берите всю! Угостите деда. А я себе куплю.
Она долю секунды сомневается, но берет пачку.
- Угощу. Пускай попробует. Мы в жизни много чего хлебнули. Пусть не всегда нам сладко было, а всё-таки жили мы хорошо. Я вот теперь это поняла. И он пускай попробует и поймет, что жили-то мы – лучше.
Автобус обдал жаром и замер перед навесом. Двери с шипением и лязгом распахнулись. Помогаю бабке затащить тележку. Тяжеловато, едрит-мадрид.
- Кирпичи у вас там?
- Кабачки, - отвечает она.
Я почти угадал.